– Вот, ратник, тебе. Добрый клинок, мне достался от деда, – Крес усмехнулся краешком губ: жалко было отдавать; но широта души не позволяла ему отделаться дешевле. Он готов был хоть побрататься с мужиком за то, что тот спас ему жизнь.
Яромир принял подарок, выдвинул клинок из ножен.
– Спасибо, Ивор. Добрый меч.
– Тогда прощай, Яромир. Возвращайся к своим, – отпустил его Кресислав.
– Прощай. Будь здоров, – махнул ему Яромир, свернул в кусты и пошел напролом быстрым шагом.
На берегу Мутной запылали костры. Неподалеку паслись стреноженные кони. Радош отбил вражеский обоз. Но на поверку успех оказался небольшой. Победа – это когда бы удалось схватить самого Кресислава. А что толку, если «князь Даргородский» сумел ускользнуть? Так и будет бесчинствовать, клясться добыть свой венец у самозванца Яромира, жечь крепости и посевы, приближая Конец. Яромиру не с руки было вести войну внутри страны: важнее, чем собрать войско, казалось ему вырастить хлеб, он не желал отрывать народ от работы в поле.
Молодой воевода Радош предложил распустить пешее ополчение, догнать неприятеля с конной дружиной, разбить и скорее вернуться на заставу.
– Я еще не забыл, как он меня в Мутной-реке искупал! – горячо произнес гронец, сидя на примятой траве у костра. – Если ускользнет сейчас – потом житья не даст. И так король Hep грозит войной, а тут еще этот рыщет! Жаль, не посчастливилось нам ему шею свернуть в нынешней стычке…
Он подкинул в огонь суковатую ветку, неосторожно развалил остальные, и над пламенем взлетел сноп искр.
Яромир видел, что ничего другого и не остается. Но Кресислав может не принять больше открытый бой, может долго и отчаянно держаться, уходя от погони. А весь мир уже облетела весть о небывалом чуде на западе. Там, в Анвардене, король Неэр вышел на площадь перед народом, и его объяло сияние. Вся толпа, до единого человека, встала на колени. Король произнес: «Больше не будет ни одного мирного дня. Я видел вестника. Он сказал, что настало время выбора. Бросьте заботы о своем крове и хлебе. Отныне незачем иметь кров, Начинается последняя война, та, которая разделит всех людей Обитаемого мира на праведных и на осужденных». Анварден собрал несметное войско. Весь народ был призван на военную службу. Скрывающихся от призыва после речи короля, произнесенной из глубины сияния, нашлось не много. Это войско нельзя было бы прокормить и в благополучные для страны годы. Значит, король Неэр рассчитывал, что его рати двинутся в поход очень быстро, пока, сидя на месте, не съели все припасы. Какое-то время их будут одевать и кормить захваченные земли. А там, раньше, чем люди станут умирать от голода, это бессчетное войско просто сломит богоборца и отдаст его наконец на суд Неэра и его вассалов.
Колояр на заставе охранял границы, призывал новые ополчения, усиливал укрепления Гронска и Залуцка, готовил крепостицы и засеки, куда можно было бы мало-помалу отступать с боями. Яромиру и Радошу с дружиной надо было скорей возвращаться назад.
…Яромир долго лежал у костра, пытаясь заснуть, но в конце концов тряхнул головой и поднялся.
– Есть у меня задумка, Радош.
Услыхав свое имя, парень обернулся. Он смотрел на огонь. Радош всегда слишком медленно остывал после боя, ему долго виделись картины схватки, слышались крики и лязг оружия, ржание коней. Из-за этого он не спал, хотя дружинники большей частью уже завернулись в плащи и улеглись на землю вокруг костров.
– Что ты придумал, князь?
– Да вот… – Яромир нахмурился, глубоко вдохнул свежий ветер с реки. – Хочу испробовать один старинный обычай…
Кресислав принял вызов. Ему не хотелось прятаться. Вардам-советникам он не без злорадства повторял их же доводы:
– А что нам беречься, если Конец? Вы же сами твердите: кто отдаст жизнь во имя Престола, тот не отдаст ее, а сохранит! Вот и не побежим никуда. Лошади устали. И неохота мне бегать от сына погибели.
Крес понимал, что он нужен королю Неэру не как погибший храбрец, а как гвоздь в сиденье у Яромира. Но если другого выбора не было, он сам предпочитал храбреца. Даргородский венец Кресиславу все равно было уже не добыть: он убедился, что не сумеет взбунтовать народ. Если бы «истинного князя» поддержали даргородцы! Но любовь Даргорода была с Яромиром, как была с ним когда-то давно, когда он побеждал на игрищах. Кресислав нашел несколько подметных писем своего врага. В них говорилось, что Конец не наступит, Обитаемый мир устоит, но его покроют пустоши и развалины, если земля останется без хозяйских рук. Кто доверялся письмам, кто снова бросал зерно в землю, тот словно скреплял договор с миром. Кресислав должен был препятствовать этому, превратив пахарей и ремесленников в обездоленных бродяг, которым остается только уповать на скорый Конец и милость Вседержителя. Его вынуждали рыскать по стране, разбойничать, уничтожать запасы, губить урожай и сжигать дома, чтобы дружинникам и ополченцам, защищающим северные границы, не на кого стало опереться. Но Крес не желал быть разбойничьим атаманом. Он пришел на север за княжеским венцом, а если его не взять – что беречь и голову?
Кресислав решил дать богоборцу еще один открытый бой. Случается, можно одолеть и сильнейшего. Он расположил остатки войска станом на другом берегу Мутной, перейдя ее вброд ниже по течению. А на рассвете по горящим на берегу огням Кресислава нашел гонец от сына погибели. Его сопровождал небольшой конный отряд. Не переправляясь, гонец немного потрубил в рог и прокричал:
– Князь Яромир Даргородский бросает вызов на поединок Кресиславу, ставленнику вардского короля. Давайте биться завтра днем!
Звук рога разбудил Креса. Тот крепко спал в походном шатре, на медвежьей полсти, укрывшись плащом. Его грудь была перевязана широкими полосами полотна. Ивор дремал тут же, у входа, не сняв доспеха, как обычно спят воины вблизи вражеского стана. Услышав от Креса: «Давай одеться», Ивор подал ему рубаху. Гонец на другой стороне реки ждал ответа. Кресислав со стремянным вышли из шатра. К ним подошел вард-военачальник. Но Крес не дал ему ничего сказать, велел Ивору:
– Крикни этому горлодеру, что подлинный князь даргородский Кресислав принимает вызов от самозванца Яромира.
У самого Креса болела грудь, чтобы перекрикиваться с гонцом.
– Тебе нездоровится, мой лорд, – возразил вард.
– Это сыну погибели завтра не поздоровится! – с бахвальством в голосе сказал Кресислав.
«Своевольный упрямец, как все даргородцы, – подумал вард. – Не удивительно, что они противятся божественному миропорядку».
Ивор прокричал гонцу ответ. Звонкое эхо над рекой донесло его голос, может быть, до самого стана Яромира.
Чтобы отделаться от варда, Кресислав пошел снова спать. Он вовсе не думал того, что сказал вслух. Крес не ждал, что победа достанется ему легко, даже если и достанется… Но чем не удалая смерть – от руки врага, который проклят страшнее, чем сам Князь Тьмы! «А вдруг одолею? Вот будет чудо! – распростершись на медвежьей полсти в шатре, думал Кресислав. – Так-то!» И провалился в сон.
