Проводник-вьюжник лишь молча кивнул. Не будь он проводником, он ушел бы сейчас на всю ночь в самую середину метели. Но он оставался у костра и только чуял во тьме сородичей, обступивших становище, невидимых для остальных людей…
Кресислав и Радош вернулись в Даргород. Снова пора было запирать крепостные ворота.
– Видно, до вардского короля донеслось, что с нашим князем неладно, – хмуро сказал воевода Колояр. – Даже бездорожицу не переждали. Эх, Яромир… – он сильно махнул рукой.
От разведчиков воевода знал, что весь север охвачен тревогой. Люди ждут сошествия небожителей и страшных враждебных чудес. Крестьянское ополчение снова скрылось в лесах или за даргородскими стенами, но народу собралось меньше, чем в прошлые разы. Многие в смятении бежали в глубь страны, даже дальше – к холодному морю Хельдвиг.
Крес сердился на беглецов и вместе был горд, что даргородская дружина готова вся стоять насмерть.
– Чему я радуюсь, как ты думаешь? – спрашивал он воеводу. – Что смелых людей на свете много. Я не за себя радуюсь, не за войско, а за то, какой мы народ – народ людей!
– Народ людей? – поднял брови Твердислав.
– Это Крес додумался и теперь всем рассказывает, – засмеялся Радош.
– Да, – подтвердил Крес. – Я вижу, какой мы народ. Есть добро в людях! Священники говорят, что люди все – из падшего рода. Поэтому в нас от рождения одна скверна. И что мы ни надумаем своим умом – все зло: где таким, как мы, надумать хорошее? А я вижу наоборот: сейчас-то, когда мы пытаемся жить, как сами надумали, – сейчас-то мы и хороши!
– Идите-ка, ребята, вот что… – ласково сказал им Колояр. – Идите прикиньте, как лучников расставить, сколько их на угловые башни и на подмостки. Там ополченцы есть, охотники, они еще не знают порядка.
– Да идем, – сказал Крес. – Когда это мы не шли?
Они вдвоем зашагали к лестнице на стену. Весело усмехаясь, Крес подумал: «А покричать врагам со стены: «Мы и вы – люди, переходите к нам: будем вместе воевать с небожителями и потом засеем поля в Обитаемом мире».
В Даргород приходили разведчики, передавая, как движутся варды. Мол, вышли из Залуцка и Гронска, соединились на Старой Даргородской дороге, ждать их, должно быть, дней через десять. Сумрачный Волчок, вернувшись в Даргород, рассказывал, как он спрятался в роще, а конница вардов как раз через нее и проехала. Он замер и стал отводить людям глаза, боясь одного: что кто-нибудь в упор посмотрит на место, где он стоит. Но варды не заметили разведчика. Конница у них небольшая. «Сами голодные, а лошадей сохранили, – сказал Волчок. – И доспехи на рыцарях так и блестят!»
Варды долго не шли на приступ. Они сперва полностью взяли город в кольцо и сами возвели укрепления. Потом, когда защита на случай вылазки была готова, начали строить подступные машины и осадные башни.
Даргородцы со стен видели рыцарскую конницу вардов с сильными сытыми лошадьми и всадниками. Они сохранили свою мощь, пожертвовав набранной из черни пехотой, голодной, оборванной и выносливой.
Ранним утром к главным воротам Даргорода подскакал королевский посланник. Он долго трубил в рог, пока не решил, что перебудил всех спящих. А потом стал выкрикивать от имени короля:
– Ваш нечестивый князь умирает или, может быть, уже умер, только вам не говорят правды! Опомнитесь и подумайте, что вас ждет. Сложите оружие и откройте ворота! Склоните голову перед волей Вседержителя, еще не все потеряно для вас!
Посланнику совсем не стали ничего отвечать. Он дал сутки на раздумье и отъехал в свой стан. Дружинники и горожане на стене удрученно переглядывались. Кресислав прошел между ними по помосту. На пути ему попался очень крепкий старик, рядом с которым сидела большая черная собака. Крес задержал на них взгляд.
– А мне скота жалко, – сказал вдруг старик. – Скотину. И вот его, – глянул на пса, серьезного и несказанно сурового с виду. – Я от людей мало радости видел, что правда, то правда. А скотине и зверю я Обитаемый мир завоюю.
– И пес тоже воевать пришел? – спросил Кресислав.
– Он храбрый воин, князь, – сказал старый горожанин. – Жалко, доспехов на него нет. А ты увидишь, он храбро будет стену защищать.
На другой день, когда рассвело настолько, чтобы лучники видели свои цели, король Неэр послал вардов на приступ. Радошу нравился звук, с которым вражеские стрелы пролетали мимо и – особенно – ударялись в деревянные балки, поддерживающие над каменными стенами Даргорода навес. Оперенье стрел свистит, наконечник втыкается в деревяшку, древко дрожит. Еще бы вреда от них не было – век бы слушал… Радош тоже натянул лук. Бывало, мальчишкой на охоте с отцом он учился натягивать лук и спускать тетиву. Отец Радоша теперь где-то ходит в лесах с ватагой, тоже воюет, и они давно не виделись. Там с ним и мать. Ополченцы часто уходили в лес семьями и жили на тайных засеках, о которых не знает враг.
Король Неэр послал на стены пеших ратников с лестницами. К воротам придвинулся таран, а под прикрытием подступной машины – дощатого навеса на колесах – к стене подошли пехотинцы с кирками и лопатами. Их прикрывали осадные башни. Колояр ожидал, что, как это обычно делается, с башен перекинут мостки и попытаются перебраться на стену. Но мостков с деревянных башен кидать не стали. В них появились лучники и начали бить из луков с нескольких шагов. Даргородские стрелки тоже не зевали, но на место убитых в башни взбирались новые и продолжали сбивать дружинников со стен.
Колояр приказал стрелять горящими стрелами. Но варды были готовы к этому: башни заранее политы водой. Наконец они начали гореть, и их оттащили назад, а одна так и осталась на месте, понемногу превращаясь в факел. Рыцари Неэра во главе с самим королем некоторое время маячили перед воротами, ожидая, что ворота падут – и они ринутся в город. Ворота не пали, и натиск вардов был сбит. Но за ночь при свете костров варды построили новую башню, починили прочие осадные приспособления и опять начали штурм. Они, измученные нуждой, были воодушевлены ожиданием победы и близкой награды на небесах, которая многим представлялась теперь просто отдыхом. Нападавшие ощутимо превышали защитников числом, поэтому положение даргородцев становилось незавидным: они лишились возможности сменяться, им всем приходилось оставаться на стенах, чтобы сдерживать натиск врага. На четвертый день варды не прекратили штурма и ночью. Они пытались влезть на стены при свете факелов, обстреляли горящими стрелами и подожгли деревянный навес. Защитники не сумели его потушить, пришлось поломать и забросать пламя землей. А на седьмой день под вечер обрушилась стена, к которой король посылал работников с кирками.
Кресислав и его дружинники под обстрелом из осадных башен сбрасывали вниз приставные лестницы. Временами на стене завязывалась короткая рукопашная, но нападавшим не удавалось закрепиться. В случайное мгновение передышки Кресислав бросил взгляд в сторону и увидел, как оседает стена. Ее подрыли и ударили тараном. Она посыпалась, сперва медленно. Люди на ней замерли и опустили руки с оружием. Среди них выделялся статью воевода Колояр, бывший каменщик, раньше сам клавший крепостные стены. Крес закричал ему что-то, не слыша сам себя и не понимая, почему так сильно опоздал его крик, и на месте стены – уже дымящаяся сухой пылью брешь?
