С этого дня Сполоха приняли в общину бродяг.
Небожитель Геда нашел себе занятие: смотреть, что строит Тьор. Тьор уже поставил каменный «стол» и теперь высекал на нем орнамент.
У себя в Скьодафьолле, в горном селении, он бы сперва закончил сам «круг», а потом взялся за отделку. Но в Сатре Тьор не знал, много ли успеет. Ему хотелось, чтобы хоть какая-то часть «круга» была завершенной. Так пускай это будет «стол», а столбы он поставит потом, сколько получится.
Геда стоял совсем близко и пристально следил за каждым движением рук великана, заглядывая ему через плечо. Со стамеской и киянкой в руках Тьор ваял в камне узор, который был выведен нитью Льоды по его рукавам. Толпа любопытных и вплотную стоящий Геда были ему не в тягость.
Великан начал украшать самый верх каменного «стола». Длинному Геде и то приходилось подниматься на цыпочки, чтобы заглянуть ему через плечо. Тьор заметил это и сам подтащил крупный кусок плиты, показав, что Геда может встать на него, чтобы лучше видеть.
Стьямма уже третий день приветствовал Геду улыбкой. Небожитель в свою очередь научился догадываться, когда Тьору понадобится какой инструмент: он разгадал это, наблюдая за его предыдущей работой над одинаково повторяющимся рисунком узора. Геда без ошибки подавал Тьору именно то, что нужно.
Но небожителю мучительно хотелось попробовать самому высекать по камню. Тьор работал в одной рубахе, несмотря на холод и снежную порошу, которая мелькала в потоках ветра. Его густые, как звериная шкура, темно-русые волосы совсем растрепались; их присыпала каменная пыль, которую он сдувал из-под пальцев, и мелкий снежок. Под рубашкой при каждом движении угадывалось могучее тело строителя и ваятеля, привыкшего иметь дело с камнем.
При взгляде на Тьора Геде словно передавалась его сноровка и сила. Небожителю чудилось, что он уже перенял от мастера что-то главное, и ему хотелось испытать себя.
Тьор присел отдохнуть. Вопросительно посмотрел на Геду. Геда решился.
– А мы, - он показал на себя и на небольшую толпу небожителей вокруг, - сможем так? - Геда кивнул на «стол», - тоже строить?
Тьор все же понимал простые слова. Он утвердительно закивал головой в знак согласия.
На следующий день великан начал учить Геду. Тот окончательно убедился, что на языке Сатры им с Тьором не договориться, и решил сам выучить язык, на котором говорит великан. Вскоре Геда уже знал названия всех инструментов и действий на наречии стьямма. Постепенно он вникал и в отвлеченные понятия языка.
– Дом надо чтить, а не давать ему стать развалинами, - говорил Тьор. - Тогда дом будет тебя защищать. Камень будет защищать, если сам будет в порядке. Стьямма живут в ладу с камнем.
– Стьямма - это кто? - внимательно посмотрел на великана Геда.
– Я, мои братья и сестры, моя мать и бабка, наше племя.
Геда потряс головой, - он ничего не понял.
– Ты не из Бисмасатры?
– Скьодафьолле, - твердо ответил Тьор.
Геда решил, что выяснит о стьямма больше, когда лучше будет знать этот язык.
На днях Дварна Твердый открыто высказался на площади против Дайка.
Адатта стоял рядом с Дварной с очень бледным лицом, потому что внутри терзался сомнением. Он слушал Дварну и не был уверен, что все именно так и есть, как говорит тирес. Дварна объявил, что Адатта унижен Сияющим и пришел к своему вождю с просьбой помочь ему смыть позор.
Адатта не чувствовал себя униженным и не хотел мстить. Но юноша сам не знал, насколько теперь существенны его чувства. Существенно ли, что он не ощущает никакой обиды на тиреса Дэву? Имеет ли значение, что он, Адатта, вовсе не приходил просить Дварну помочь рассчитаться с Сияющим? В конце концов, Твердый не раз говорил: важен лишь высший долг, остальное подчинено ему и несущественно…
Скорее всего, Дварна прав, а ошибочно именно все то, что испытывает сейчас Адатта.
Дварна произнес:
– Тебе придется идти до конца. Сияющий не признает твоего права отдать жизнь во имя чести и твоего тиреса. Заставь его держать за это ответ. Если хочешь, я могу посоветовать, что тебе делать.
– Хочу, тирес, - помертвевшими губами ответил Адатта.
– Ты должен снова вызвать Сияющего на бой. А откажется, оскорби его при всех так, чтобы он стал посмешищем для Сатры. Если Сияющий настолько забыл о чести, что проглотит и это, он больше не достоин, чтобы о нем думать. Примет вызов - требуй боя насмерть: только так ты докажешь, что не нуждался в пощаде. Слушайся веления своего сердца, Адатта. Лучше честная смерть, чем позор.
– Да, тирес… - юноша кивнул головой: он решился.
Вечером Адатта зашел повидать Геду и собрался остаться у него ночевать. Геда теперь бывал дома только по вечерам: днем он помогал Тьору.
Он удрученно выслушал новости, которые принес Адатта.
– И что ты теперь будешь делать?
– Брошу Сияющему в лицо пригоршню грязи, - Адатта опустил голову. - Вообще-то я не хочу… Не потому что его боюсь… конечно, боюсь, но это другое дело, - честно добавил он. - Просто мне не за что бросать грязью в Сияющего. Мне не хочется, чтобы он плохо думал обо мне, - почти шепотом закончил Адатта.
– Ты что, спятил? - Геда потряс его за плечи. - Тирес Дэва тебя в два счета убьет!
– Я знаю, - уронил небожитель, не сопротивляясь. - Да оставь ты меня. Что ты меня тормошишь, как пьяного? В конце концов… это на самом деле честь Дварнасатры. Не моя собственная. У меня один выбор: или поддержать ее, или уронить - и дальше жить с этим.
Геда закусил губу и невнятно спросил:
– Ладно… и когда ты?…
– Послезавтра, - ответил Адатта. - Завтра еще… просто так еще поживу.
Геда ничего не ответил. У него лихорадочно стучало в висках: может, бежать к Итваре? Уговорить его сказать речь против Дварны, чтобы Дварну все осудили, и он бы побоялся требовать поединка?.. Сатвама-то точно осудит, он всегда против Твердого. «Только Итвара, наверное, не посмеет, - с горечью мелькнуло у Геды. - А если мне самому сказать речь?..» Он пока еще не знал, что сделает. Адатта перебил его мысли:
– Прикажи, чтобы подали вина, Геда? А завтра не буду пить, а то скажут, что я от страха нализался.
Дайк собирался идти к Итваре: в доме Учтивого он начал изучать Свод и Приложения. Итвара предоставил ему все свои книги и списки и сам охотно толковал непонятные места.
Дайк быстро шагал пустынной заснеженной улицей. Началась легкая оттепель, Дайк вышел из дому с непокрытой головой. Внезапно налетевшая редкая морось застревала в его густых волосах.
Неожиданно навстречу Дайку кинулся молодой небожитель.
– Сияющий!
Дайк отступил на шаг, пригляделся - он узнал долговязого Геду, которого часто видел рядом с Тьором возле «каменного круга». От волнения парень едва мог говорить, тонкие губы на его узком лице вздрагивали.
