– Ладно, - сказал он. - Через год будут сваты. Только помни, бабушка, что Эрхе теперь мне обещана. Пусть ждет меня год, никому другому ее не отдавай.
Старая мать рода подтвердила:
– Эрхе обещана тебе, это так.
Путники прожили в стойбище степняков до тех пор, пока не набрались сил для нового дальнего пути. Недомогание Гвендис прошло. Она чувствовала себя совсем бодро, и ей нравилось уходить в степь - любоваться просторами, сплошь усыпанными цветами. Дайк ходил с ней: он боялся отпускать Гвендис одну и начинал тревожиться, если не видел ее рядом. Он стал настороженным, как волк, когда его волчица в логове готовится принести потомство. Вместе с тем у Дайка прояснился взгляд, расправились плечи, и рядом с ним Гвендис охватывало необычное ощущение его правоты: в чем - она даже не понимала.
Наконец пришло время отправляться. Им дали кибитку, которую Сполох пообещал вернуть вместе с выкупом через год, и запас вяленого мяса на дорогу до Хейфьолле. Одеты путники теперь были, как степняки, - в расшитые халаты и меховые шапки, которые те носили и летом, - и надеялись у хельдов сменить одежду на более привычную. Эрхе на своей лошадке долго провожала их, а потом, прощаясь, сказала Сполоху:
– Через лето приезжай с выкупом!
– Смотри, - жди! - требовательно ответил тот.
Кибитка тронулась в путь. Гвендис приподняла полог и увидела, что Эрхе стоит неподвижно, словно маленькая конная статуя, посреди степи, и смотрит им вслед.
После жаркой, уже начинающей выгорать на летнем солнце степи наконец показались перелески, редкие лиственные леса предгорий Альтстриккена.
Близился день солнцеворота. Свою кибитку путники теперь останавливали на ночлег то под высокой сосной, то среди березовой рощи. По ночам шли быстрые короткие дожди, а утром под лучами рассвета переливалась мокрая трава. Воздух был влажным, в листве пели птицы. Гвендис часто выходила из кибитки, чтобы набрать то шиповника, то ромашек.
И вот потянуло холодом - ощущалась близость северного моря. Ночи были совсем светлыми: закат не успевал догореть, как на востоке за елями начинало уже подниматься солнце.
Тьор с радостью видел знакомые мшистые валуны, прозрачные озера, по кромке буйно поросшие ивняком. И вот потянулся берег моря и хельдские поселения.
До Хейфьолле они добрались как раз на солнцеворот. Рано утром кибитка заскрипела колесами возле усадьбы, где Тьор был в работниках. Хозяйка с работницами и дочерьми потрошила во дворе сельдь, шел густой дым из коптильни, над двором стоял запах земляничных пирогов и пива - назавтра здесь готовился пир.
Хозяйка посмотрела на Тьора и всплеснула руками: вернулся! Женщина любила его - хорошего и послушного работника, жениха своей несчастной дочери Льоды.
На солнцеворот хельды были рады всем, и друзей Тьора тоже приняли, как родственников. Великан сразу же отправился помогать бывшему хозяину. Гвендис отвели в девичью, и наконец-то вместо одежды степнячки она смогла надеть хельдскую льняную рубаху и верхнее платье из тонкой шерсти. Дочери хозяина дали ей два медных обручья - чтобы придерживать рукава. Гвендис грустно улыбнулась, вспоминая, как Эйонна надарила ей ничего не стоивших в Сатре драгоценных венцов и браслетов. А здесь даже бронзовая застежка считалась уже почти роскошью…
В девичью то и дело заходили хозяйские дочери, их подруги, приехавшие из других поселений на праздник, и их служанки. Гвендис позвала Дайка и пошла погулять по ближнему ельнику.
Под вечер суета улеглась. Хозяева закончили хлопоты, гости разместились.
Ближе к сумеркам Тьор вышел на поросший елями мыс, где высились редкие валуны, и сел, глядя на серую полоску моря, над которым с криком летали чайки. У этого камня они часто встречались с Льодой. А потом, когда она умерла, после тризны он один сидел здесь, и хозяин, чтобы утешить его, пришел, взял за плечо и обещал посватать его к Винфред с Мохового мыса.
Тьор сидел на берегу до самого заката, пока золотистое солнце не опустилось к серой воде. Вдруг он услышал позади дыхание, шорох гальки… Тьор обернулся. В первый миг ему показалось, что перед ним живая Льода. Но нет - это была другая девушка, тоже очень высокая и крепкая, с длинными льняными косами, в синем шерстяном платье и вышитой повязке на голове. Девушка застенчиво и приветливо улыбалась. На широком лице очень яркими казались большие светло-голубые глаза. В сильных руках она держала сверток серого холста. Тьор медленно встал.
– Ты Тьор с Альтстриккена, из Скьоддафьолле? - голос девушки оказался неожиданно нежным, почти детским, и высоким.
Тьор кивнул и растерянно улыбнулся.
– А ты кто?
– Винфред, дочь Астольва с Мохового мыса. Мне про тебя сказали еще в прошлый солнцеворот, - Винфред подняла лицо, чтобы посмотреть Тьору в глаза. - Я знала Льоду… - она вздохнула. - Я очень плакала о ней… и много думала о тебе. Мне сказали, что ты, может, будешь свататься ко мне. Я о тебе думала, и мне тебя было жалко. Потом я узнала, что ты ушел с чужаками - но вернешься. Я ждала, пока ты вернешься, а за зиму вышила тебе рубашку. Вот…
И Винфред развернула сверток. В нем действительно была длинная мужская рубаха - по рукавам и по вороту Винфред сделала почти тот же узор, что Тьор высекал на плитах Сатры, и все-таки немного иной. Солнечные круги, очертания цветов и деревьев, огненные знаки сплетались в причудливом единстве - красные и синие на белой тонкой материи.
Тьор взял рубаху в руки. Порыв ветра налетел с моря, растрепал волосы Тьора, подол Винфред хлестнул ее по ногам. Тьор встал так, чтобы заслонить девушку от ветра. Он молчал, смущаясь и не зная, что еще сказать, и вдруг решился:
– Ты такая красавица, Винфред! Тебе сказали правду: я бы посватался за тебя. А что твой отец Астольв, ведь он приехал на праздник? Я поговорю с ним. Я был проводником у чужеземцев и заработал денег, которые ходят в Дангарде, - Тьор называл Даргород по-хельдски. - Мои родичи в Скьоддафьлле давно ждут, когда я приведу жену. Пойдешь за меня, Винфред? Спроси у кого хочешь, хороший ли я работник.
Винфред застенчиво и радостно улыбнулась, кивнув ему головой:
– Мне и спрашивать не надо: я вижу.
После празднования солнцеворота Сполох снова запряг лошадь в кибитку и вывел ее за ворота усадьбы. Пора было ехать дальше, но теперь уже без Тьора. Для великана путешествие кончилось, его ожидало возвращение домой с молодой женой, Винфред с Мохового мыса. Астольв согласился отдать ее стьямма, и свадьбу должны были сыграть в ближайшие недели. Тьор сказал Сполоху:
– На осеннем торгу, может, свидимся.
– А ты приезжай к нам в Козий Ручей, Тьор! - позвал Сполох.
…Путники распрощались с Хейфьолле и с великаном, и вот уже колеса кибитки начали писать свои колеи по даргородской земле. Вскоре потянулись бескрайние густые леса. В дебрях таились темные озера. Под пологом высоких деревьев - сосен, елей, дубов - разрастались крушина, дикая малина и бузина, зеленели травы, лежали мхи.
