Он повел Настю к двери в противоположной стене, и это оказалась дверь во двор.
– Ух ты! – сказала Настя, потому что двор скорее походил на парк, тоже слегка запущенный, но все же радующий глаз сочетанием живой природы с искусственными вставками. Выложенные камнем дорожки разбегались между клумб, небольших гротов, беседок; фонарные столбы тактично прятались среди елей, и где-то впереди парк незаметно сливался с лесом так, что границу между ними различить было невозможно.
Насте так понравилось это неожиданное открытие, что она позабыла, кому принадлежит этот дом, а следовательно, кому принадлежит и этот парк. Она почти побежала по дорожке, радостно обнаруживая припрятанные среди кустов изящные скамеечки и изумленно замирая перед двумя рядами карликовых деревьев, чьи ветви сплелись и образовали своего рода тоннель.
– А это, наверное, фонтан, – показала она на затейливую конструкцию посреди парка.
– Наверное. – Смайли с трудом поспевал за Настей, а вот Армандо, хотя и шел не следом, а по каким-то незаметным параллельным дорожкам, так и не отстал. – Вообще-то, я хотел тебе показать не фонтан…
– А что? – Настя догадалась, что Смайли стоит рядом с чем-то заслуживающим пристального взгляда. Она приблизилась на несколько шагов, кусты перестали закрывать ей обзор, и Настя увидела. – А-а… Скульптура. Вы мне ее хотели показать?
– Когда мои люди нашли этот дом, – с какой-то странной интонацией начал Смайли, – и этот парк… и позвонили мне и сказали, что они нашли… тогда я испугался, что мы найдем здесь Дениса Андерсона.
– Я н-не поняла… Испугались?
– Да, испугался, что мы найдем его среди них.
– Среди кого?
Смайли молча показал ей на скамейку рядом с собой. На краю застыла серая фигура мужчины в пальто. Он вытянул шею, словно старался рассмотреть что-то чрезвычайно интересное. Поскольку прямо перед ним располагался фонтан, то получалось, что мужчина заинтересовался фонтаном. Настя посмотрела на серую фигуру, потом на фонтан.
– Их тут четырнадцать, – сказал Смайли. – Восемь мужчин, пять женщин и один ребенок. У горгон своеобразные представления об искусстве…
Настя инстинктивно отступила назад. Потом отступила еще и еще, пока вдруг не уперлась спиной во что-то твердое. Настя резко обернулась и увидела, что из кустов высовывается рука, точнее, кончики пальцев протянутой ладони. Рука принадлежала женщине, которую кусты скрывали почти до самой шеи. Женщина, ростом чуть выше Насти, была серого цвета, и тело ее, судя по всему, было столь же твердым, как и коснувшиеся Насти пальцы. Твердым как камень.
– То есть, – продолжал говорить Смайли, – иногда они убивают не для еды и не для самозащиты, а для развлечения. Змеи впрыскивают в тело жертвы какую-то особую жидкость, и тело словно каменеет. Не сразу, так что ему можно придать нужную форму… – голос Смайли становился все тише и тише, пока не превратился в песочное шуршание и не слился с гулом крови в Настиных артериях. Сам Смайли тоже исчез из поля зрения, и мир на какое-то время стал состоять лишь из Насти и сада с окаменевшими фигурами убитых людей. В этом мире было очень тихо и очень холодно.
Настя обернулась к фонтану. Ей вдруг стал понятен этот извилистый контур, составлявший сердцевину фонтана, – змея, обвившаяся вокруг дерева. Обращенный в камень мужчина удивленно уставился на змею, и Настя оценила юмор горгон: их жертвы были обречены наблюдать ужас своих последних секунд вечно.
2
Потом ей казалось, что и сама она вечно стояла в оцепенении, глядя на фонтан и повторяя про себя слова Смайли: «Восемь мужчин, пять женщин и один ребенок… Восемь мужчин, пять женщин и один ребенок…»
Вероятно, было в ее лице что-то пугающее, во всяком случае, Смайли поспешил подойти; он успокаивающе тронул Настю за локоть:
– Настя… Послушай, тут уже ничего не поделаешь. Это печально, но…
– Для развлечения? – тихо переспросила Настя.
– Послушай…
– Как это ничего не поделаешь? – Настя непроизвольно дернулась и сбросила руку Смайли. – Я убила одну из них! Я – понимаете? Я никакой не спецназ и не супермен, но я смогла убить одну из них! Почему вы и куча ваших людей не можете убить эту мразь, чтобы они больше… чтобы больше никогда… – Ее взгляд снова наткнулся на женщину за кустами, и голос Насти задрожал. – Почему?!
– Потому что они сестры горгоны. Они делали так всегда, и их всегда пытались убить, а они ускользали, прятались в богом забытых местах, чтобы потом начать все сначала.
– Подождите. – От этой мысли Настя как будто окунулась по горло в ледяную воду. – Вы говорили – двенадцать Старых рас… То есть существует целая раса вот таких вот тварей?! Тысячи?! Миллионы?!
– Нет, не существует. Горгоны не относятся ни к одной из двенадцати Великих Старых рас.
– Тогда откуда они взялись?
– Настя, я не знаю. Никто не знает, это…
– Это было утром, – произнес низкий мужской голос. – Бог разбудил меня и сказал, что ему приснился кошмар. Три жуткие женщины со змеями вместо волос смотрели на него, и под их взглядом он превращался в камень. Лучше бы он мне этого не рассказывал, потому что его слова легко обретают плоть, особенно если в слова вложено много чувства… Вначале всегда действительно бывает слово, и иногда из слов получаются такие вот твари. И что с ними потом делать? Сбросить их на Землю и забыть.
Настя удивленно посмотрела на Смайли:
– Это вы говорите?
– Нет, это не я.
– Это не он, – согласился голос в Настиной голове. Она на всякий случай помассировала виски, но голос сказал на это, что у Смайли в кармане есть растворимый аспирин. Настя беспомощно уставилась на гнома, и тот с какой-то обреченностью кивнул.
– Есть.
– Что – есть?
– У меня есть аспирин. Если нужно…
Настя слегка постучала себя пальцем по голове.
– Я сейчас слышала голос…
– Я тоже.
– То есть не у одной меня крыша поехала…
– Это не крыша, – вздохнул Смайли. – Почему ничто никогда не становится проще? Почему все всегда становится только сложнее?
– Это вы меня спрашиваете? – вконец растерялась Настя.
– Нет, я спрашиваю себя, ну, и еще отчасти Армандо…
Губы Армандо беззвучно двигались, а закончив совещаться с невидимым собеседником, Настин телохранитель-опекун коротко сказал:
– Нам надо вернуться.
– Где? – спросил Смайли.
– В зале, – ответил Армандо, а затем легко перемахнул через кусты и встал в паре шагов за Настей.
– Что-то происходит? Что-то опасное? – спросила Настя.
– Я бы не сказал – опасное. Я бы сказал – неожиданное. Давайте не спеша двинемся назад, – предложил Смайли, и они зашагали по разбегающимся дорожкам, мимо беседок и гротов, которые уже не вызывали у Насти прежнего восторга. Ее взгляд стал более пристальным, и она видела то тут, то там серые фигуры окаменевших людей, то полускрытые деревьями, то упрятанные внутрь беседок. И по мере того как она видела все новые и новые фигуры, внутри ее нарастали беспечная злость и совершенно неведомое ранее Насте кровожадное удовольствие от того факта, что именно она сжимала рукоятку меча, который снес отвратительную змеящуюся голову горгоны. Настя посмотрела на свою раскрытую правую ладонь и испытала тихую гордость за свои пальцы, за свою кисть, за всю свою правую руку, которая не подкачала в нужный момент.
