Вот так, Иннокентий, вот так. Потом я долго вспоминала, для верности спросила у Давида Гарджели, и получается, что последними словами Люциуса, обращенными к Елизавете, но услышанными нами всеми, были:
– Я так виноват перед тобой… Я не прошу простить меня, потому что меня нельзя простить, я сам это знаю…
И еще:
– Я твой брат, твой младший неразумный брат, который должен был сохранить тебя. И помочь тебе вернуться.
– Вернуться куда? – спросила Елизавета.
– Домой, Валентин. Домой.
– Твой бред еще посильнее моего бреда, – сделал вывод Иннокентий. – Получается, что Елизавета – это мужик по имени Валентин, и она моя сестра, а в придачу – брат Люциуса. А Люциус – ангел. Тогда что же, и Елизавета – ангел? Нет уж, никакой она не ангел и никакой она не мужик, потому что… Потому что я знаю. Знаешь, откуда я знаю?
– Догадываюсь.
– Тогда зачем ты мне рассказываешь эти глупости?
– Потому что он так сказал. Люциус.
– А его потом убили?
– Схлопнули. Локстер его схлопнул.
– Я думал, что Люциус бессмертен, – с некоторой тревогой в голосе произнес Иннокентий.
– Я думала, что ты бессмертен.
– Я? Конечно, я бессмертен. Никаких сомнений.
– Да? Ты не видел, в каком состоянии мы нашли Лизу. Я не знаю, как она там себя чувствует в этом ящике, но вообще… Вообще-то она умирала. Похоже, Леонард нашел средство избавить этот мир от бессмертных вроде тебя и Лизы.
– Я категорически против идеи, что мы с ней – брат и сестра. Может быть, Леонард нашел отраву для нее, но я – это совсем другое!
– Разве тебе не надоела вечная жизнь? Ты мне как-то плакался насчет одиночества и непонимания…
– Когда мне надоест, я скажу. Я сам, безо всяких Леонардов, – Иннокентий резко поднялся с дивана. – Умеешь ты поднять настроение, Анастасия! Я думал, ты меня успокоишь, а ты…
Настя хотела резонно возразить, что покой – это не по ее части, особенно в последнее время, но Иннокентий не стал дожидаться ответа и вышел из номера, причем ноги его заметно заплетались.
– Значит, все без толку? – крикнула вслед Настя. – Побочный эффект, да?
Ответом ей стал шум падения. Настя выглянула из номера и увидела спящего на полу у лифта Иннокентия. Желаемый покой настиг его внезапно.
14
На следующий день Александр Андерсон покинул Лионею. Оказалось, что финансовые трудности сделали невозможным работу лионейского аэропорта, и принцу пришлось уезжать на машине. Провожала его скромная делегация, состоявшая из Насти и ее велосипеда, причем Настя не была уверена, что провожает именно малознакомого ей Александра Андерсона. Вот не проводить Тушкана было бы совсем неприлично, ведь это она его сюда затащила и тем самым замешала в ряд событий, которые…
Впрочем, Тушкан был не в претензии. Напротив, из всех пассажиров микроавтобуса он выглядел наиболее довольным жизнью и – как ни дико это звучало – уверенным в завтрашнем дне, потому что для Тушкана этот завтрашний день выглядел как хорошая работа в хорошем месте с хорошей перспективой. Настя могла бы пояснить ему, что это только часть завтрашнего дня, причем незначительная, и что касается перспективы…
Но она не стала ничего объяснять Тушкану. Когда придет время, он сам все поймет.
– Я тебе напишу, как устроюсь, – пообещал Тушкан.
– Ага, – сказала Настя.
Еще в микроавтобусе сидел принц Александр и одиннадцатилетняя девочка, которая держала Александра за руку. Девочка немного волновалась, но в целом была рада поездке. Когда Настя увидела, что к микроавтобусу идут не двое, а трое, причем одна из трех фигур – детская, она поняла, что именно прошептал король Утер на ухо своему старшему сыну.
– Он попросил увезти Алису отсюда, – негромко сказал потом Александр.
– Я поняла, – ответила Настя.
– На всякий случай, – добавил Александр. Настя на это ничего ему не сказала. Если принцу нравилось думать, что все идет не хуже и не лучше, чем обычно, что порядок вещей, в общем и целом, соблюдается и что если вдруг даже случится некая вселенская катастрофа, то она будет именно непредусмотренным «всяким случаем»…
Пусть такие рассуждения останутся их семейной забавой. Настя в этом участвовать не хотела.
Потом микроавтобус тронулся по дороге в сторону границы, Настя помахала ему рукой, села на велосипед и поехала, причем лишь пару минут спустя она сообразила, что едет все туда же – к границе, то ли преследуя автобус, то ли стремясь выбраться из Лионеи. Настя повернула назад. Бежать было бессмысленно, ибо задуманное Леонардом должно было затронуть не только Лионею, но и весь мир, так что прятаться…
Плохая идея. Недостойная взрослой женщины, которая к тому же – лионейская принцесса.
– Анастасия…
Взрослая женщина и по совместительству принцесса чуть не врезалась в фонарный столб.
– Ты провожала моих внуков.
Это был не вопрос, а утверждение, поэтому можно было просто кивнуть и проехать мимо, однако утверждение было произнесено королевой-матерью, которая прошлой ночью запросто взяла и исчезла из королевских покоев. Игнорировать такую женщину было сложно, а главное, неразумно. Настя слезла с велосипеда, прислонила его к фонарному столбу, одернула куртку и повернулась к королеве-матери:
– Да, я провожала. А вы?
– Я просто прогуливаюсь, – сказала королева.
– Понятно. Хорошо выглядите, – автоматически вырвалось у Насти. Эту фразу хотелось дополнить чем-нибудь колким вроде: «Для призрака, тени или кем там вы теперь являетесь. Выглядите прямо как живой человек». Но вместо такого дополнения Настя сказала кое-что не менее жестокое:
– Хотя, когда я видела вас тогда… Вы казались мне моложе. Выглядели лет на пятьдесят.
– Это все Леонард, – сказала королева. – Его энергией можно подпитываться, и я не только выглядела, я и чувствовала себя моложе…
– Вы связались с ним, потому что надеялись вернуть себе молодость?
Настя не могла видеть скрытого под вуалью лица королевы, но достаточно было разраженного «кхм» и едва заметного движения руки, сжимающей трость.
– Связалась? – В голосе появился вчерашний металл. – Чтобы вернуть молодость? Какая глупость.
– Извините.
– Ты поговорила со мной пять минут и решила, что знаешь меня? Решила, что видишь меня насквозь? Нет, Анастасия, тебе понадобится гораздо больше времени и усилий, чтобы узнать меня.
– Я вообще не уверена, что хочу вас знать, – сказала Настя и пошла к велосипеду.
