– Это мысль, – сказал он. – Но вообще-то я хотел поговорить с тобой о другом.
– О чем?
– О важном.
– Надеюсь, потому что сейчас половина шестого утра, ты меня разбудил, и я теперь уже вряд ли усну…
– Я вообще не понимаю, как ты можешь спать, когда кругом такое творится. Ну, да ладно. Как ты думаешь, когда появится Леонард?
– То есть?
– Он хочет добраться до наследия демонов, значит, он должен приехать сюда, в Лионею, чтобы, так сказать, лично…
– Наверное, – кивнула Настя, чувствуя себя еще не совсем проснувшейся и не совсем понимающей, к чему клонит Гарджели.
– Ну и когда его ждать? Я думал, что он будет стоять на холме и руководить действиями своей довольно необычной армии. Ну, или, может быть, парить в воздухе и руководить…
– Ты плохо его знаешь. Хотя, с другой стороны, кто его хорошо знает? – спросила она вслух саму себя. – Короче говоря, он предпочитает дергать за ниточки, а не прыгать на сцене собственной персоной. К тому же, он то ли совсем расстался со своей физической оболочкой то ли оставляет ее время от времени. Так что вряд ли стоит ожидать его появления на белом коне…
– Ну и глупо. Я бы на его месте именно так и сделал…
– Я все равно не поняла, зачем тебе Леонард. Тут и без него весело, а если он еще и заявится собственной персоной…
– А я здесь именно по его душу. Если бы не Леонард, я бы не застрял в этом скучном месте.
– Да? – Настя подошла к окну и хотела отдернуть штору, но вовремя вспомнила, что она там увидит, а потому предпочла оставить окно занавешенным. На полусонном автопилоте она включила свет в комнате, посмотрела на Давида, и его последние слова наконец обрели смысл. – Стоп. Так ты ждешь появления Леонарда? Чтобы с ним сразиться?
– Не сразиться, а уничтожить, – поправил Гарджели.
– Не обижайся, но твои шансы… Ты сам видишь, что он устроил. А ты всего лишь недавно занялся магией…
– Зато у меня есть причина. Очень веская причина отправить этого урода в ад.
– Причина – это хорошо, но…
– Но его здесь нет. Он не торопится на встречу со мной.
«Если он вообще помнит о твоем существовании», – подумала Настя.
– Думаешь, он явится только в самом конце? – продолжал, между тем, рассуждать Гарджели. – Когда эти зомби прорвутся во дворец и станут разносить его на куски?
Настя пожала плечами:
– Я не знаю, как обычно поступают в таких случаях безумные волшебники, решившие уничтожить все живое на земле. И вообще-то я надеюсь, что никакие зомби сюда не ворвутся. Двери заперты, твои люди на местах…
– Мои люди ничего не смогут сделать против толпы в несколько тысяч человек, даже если расстреляют все патроны…
– Я позвонила Лайману, и тот обещал помощь от военных.
– Пока этой помощи не видно и не слышно.
– И еще у Леонарда все-таки должны когда-нибудь кончиться силы. Он не может бесконечно дергать за такое множество ниток: и стравливать расы по всему миру, и гнать зомби сюда, и… И еще что-то делать. Он же не господь бог. Хотя он-то как раз и думает, что… К черту, – Настя махнула рукой. – Спасибо, Давид, испортил утро. Я думала, что когда проснусь, все будет как-то посветлее, получше… Ничего подобного.
Давид просто улыбнулся, подразумевая что-нибудь вроде «Не стоит благодарностей, всегда рад испортить настроение хорошему человеку, который, к тому же, спит в одежде…»
И все же было нечто в его лице, мелькнувшее на пару секунд выражение, странная гримаса, которая задержалась у Насти в памяти. Только задержалась ненадолго, ибо в памяти этой столько уже было проедено дыр, что в них проваливались целые месяцы и целые люди, чего уж говорить о какой-то там несуразной гримасе на лице Давида Гарджели…
Гримаса, которая могла быть прочитана как усталость, но не физическая, а эмоциональная. Долгое ожидание не давало Давиду покоя, ело его изнутри, и ожидание это длилось уже больше года, и, наверное, в какой-то момент он просто устал ждать…
– Ничего подобного, – расстроенно повторила Настя, поправила пояс с амуницией и вышла из комнаты, мало беспокоясь о выражении лица Давида Гарджели.
Тем более что напряжение, сковавшее лицо Давида, могло быть вызвано разными причинами. К примеру, болями в желудке. Или же принятием некоего важного решения, избежать которого бедный молодой человек пытался уже долгое время. Несколько часов. Но потом все же не смог противостоять самому себе, точнее, той части себя, которая беспрестанно набирала силу с тех пор, как Михаил Гарджели бы найден мертвым в снегу у ворот собственного дома.
С тех пор, как Давид понял, что это действительно значит – быть Гарджели.
7
Королевские покои теперь представляли собой странное зрелище, впрочем, как и весь королевский дворец, где нижние этажи превратились в поспешно созданную из подручного материала полосу препятствий, а верхние – в нечто среднее между казармой и приютом беженцев. К счастью, места с избытком хватало на всех, так что неподобающие дворцу запахи и звуки были рассеяны по достаточно большой площади. Но даже теперь личным апартаментам Утера полагалось оставаться оплотом порядка в самом важном смысле этого слова, то есть полагалось напоминать, что все эти безобразия и безумства – лишь временное явление.
На самом же деле в апартаментах Утера все выглядело совсем не так. Особенно Насте не понравился ручной пулемет, который стоял в углу.
– Подарок Гарджели, – пояснил Утер, меланхолично разглядывая этикетку на пустой винной бутылке. – У его парней слишком много оружия. Они решили со мной поделиться.
– Отлично, – Настя опасливо покосилась на большую черную штуку, замершую до поры до времени в углу. В комнате, полной старых портретов и еще более старых доспехов, пулемет смотрелся не как подарок Гарджели, а как инопланетный артефакт. – И кто из вас двоих собирается из него стрелять?
Смайли и Утер обменялись взглядами типа «вот видишь, об этом я тебе и говорил».
– Я имею в виду, – поправилась Настя. – Что вы, ваше величество, еще не совсем оправились от ран…
– То есть ты не имела в виду, что раз пулемет больше меня в два раза, то я… – как бы сдерживая из последних сил обиду, проговорил Смайли.
– Нет, Роберт, я совсем не собиралась сравнивать ваши размеры. А что это ты делаешь?
Смайли посмотрел на нее красными от недосыпа глазами, вздохнул и прижал к лицу круглую жестянку из-под растворимого кофе.
– Он пытается держаться, Анастасия, – пояснил Утер. – Как и все мы.
– Мне кажется, это не самый лучший способ…
– Придумаешь лучше – заходи, – просто сказал король. – Ты где была ночью?
