– Принцесса, – сказал Фишер, чуть склонив голову. – Состояние короля Утера критическое….
– Да, я знаю.
– И пока оно будет оставаться таковым, королевские полномочия Утера Андерсона придется исполнять вам.
– Мне?
– Совершенно верно.
– Блин, – Настя расстроенно посмотрела на Смайли. – Только этого мне не хватало. То есть… Конечно, я приму на себя все, что там положено принять, – голос снова подвел ее, но Фишер, похоже, услышал все, что хотел услышать.
– И еще, принцесса, – теперь и начальник службы королевской безопасности исполнил сдержанный поклон, – я должен проинформировать вас о положении дел.
– Информируй.
– Лицо, покушавшееся на короля Утера, ликвидировано. Двое остальных изолированы.
– Что за двое остальных?
– М-м, – замялся на мгновение Смайли. – Двое других ваших свадебных гостей.
– Блин.
16
Дворцовые коридоры внезапно оказались чрезвычайно длинными, почти бесконечными; в какой-то момент Настя едва не пустилась бежать, лишь бы вырваться наружу, но потом сообразила, как это будет выглядеть: забег в сопровождении четверых охранников, каждый из которых выше Насти на голову и каждый из которых и вполовину не так симпатичен, как Армандо. Смайли сказал, что эта громыхающая оружием компания теперь будет постоянно сопровождать Настю, ибо Утер в критическом состоянии, обстоятельства покушения неясны и все такое прочее. Настя сказала гному «спасибо», вложив в это слово смертельную дозу сарказма. Тот проглотил и не поморщился.
– Останьтесь здесь, – сказала она охране и тут же подумала: что будет, если они не подчинятся: драться с ними, что ли? Недолго же она продержится, секунды три, наверное.
Но четыре здоровяка, втиснутые в черные костюмы и белые рубашки, послушно замерли в вестибюле Западного крыла, и Насте это понравилось. «Вот это и есть настоящая власть, – подумала она. – А если щелкнуть пальцами и повелеть им упасть и отжаться? Упадут и отожмутся?»
Она решила проверить это как-нибудь в другой раз, потому что сейчас у нее были другие планы.
– Принцесса, – басом сказал один из охранников.
– Что?
– Возьмите. Там холодно.
– Спасибо, – она взяла протянутый пиджак, завернулась в него, как в пальто, и вышла из дверей на припорошенные снегом ступени королевского дворца. Прохладный воздух обволакивал ее со всех сторон, действуя как местный наркоз – Настя забыла об ушибах и царапинах (хотя, наверное, это сказывалось действие лекарств), перестала думать о боли и беспокоиться о ней, что, в свою очередь, освободило ее разум для более серьезных мыслей, которые по сути дела сводились к одной, но очень серьезной мысли, достойной того, чтобы проорать ее на всю Лионею:
– И что же мне теперь делать?!
С завидным постоянством жизнь подбрасывала ей подарки, о которых она совсем не просила, словно ставя над Настей странный эксперимент: знакомство с принцем, жизнь за границей, выгодный брак и вот теперь власть – это были вещи, ради которых некоторые из Настиных знакомых были готовы идти на многое (в том нехорошем смысле этого слова, который подробно расписан в Уголовном кодексе).
– И что же мне теперь делать?!
Когда Настя возвращалась в Лионею, желая обрести если не любовь, то хотя бы место под солнцем, она видела себя в роли не большей, чем голос разума в этом немного сумасшедшем доме под названием Лионея. Она думала о том, чтобы не допустить жестоких и несправедливых историй, подобных той, что случилась когда-то с ней самой. И вот она вдруг – не голос, шепчущий власти на ухо, а само ухо. То есть сама власть. Ну или почти власть. На время, пока король Утер не придет в себя.
– И что же мне теперь делать?
А именно: как соединить вещи, которые собиралась сделать Настя Колесникова, с теми, которые нужно сделать Лионейской правительнице? Особенно если одно слегка противоречит другому.
Настя посмотрела на доживающий последние недели зимы город. Если верить Леонарду, эти недели могут превратиться просто в последние. И теперь это ее, Насти, головная боль, потому что хватит уже верить, что всегда найдется кто-то старше, умнее, опытнее и этот кто-то все решит и исправит…
Получалось, что власть – это не только возможность заставить охранников отжиматься от пола, но и решения, в которых всегда будешь виновата только ты, Настя Колесникова.
Она поежилась, но не от холода («видали мы зимы и покруче»), а от предчувствия слов и дел, которые потом нельзя будет исправить и отозвать назад.
Через пятнадцать минут, вернув пиджак охраннику, она поднялась по лестнице на третий этаж Западного крыла и остановилась у королевского кабинета. Здесь уже не было столпотворения врачей, охранников и чиновников; сам кабинет подвергся некоторой уборке и больше не походил на место попадания ракеты «земля – земля», хотя все еще напоминал поле основательной супружеской ссоры с применением подручных материалов, включая мебель и оргтехнику.
Настя сдвинула все бумаги и книги на один край королевского письменного стола, чтобы перед ней оказалось свободное пространство. Потом она села в королевское кресло, положила руки на стол и постаралась привыкнуть к новым ощущениям. Они были странными. Не неприятными, но странными.
Она сняла телефонную рубку, но та молчала. Настя позвала охранника и велела ему решить проблемы со связью. Пока же телефон молчал и кабинет был пуст, Настя ерзала на кресле, стараясь занять положение поудобнее и думая, что не мешало бы поставить напротив большое зеркало, чтобы видеть, насколько солидно, величественно или же, напротив, совершенно по-дурацки она теперь выглядит.
Охранник вернулся и сказал, что не может найти королевского секретаря, а отношения с техническими службами дворца были именно в его ведении. Настя приказала ему отправиться непосредственно в службу связи и поставить всех на уши. Охранник обещал постараться.
Через пятнадцать минут он вернулся и сказал, что, когда была объявлена тревога, все сотрудники технической службы были переведены в специальное помещение в соседнем здании, и чтобы вывести их оттуда, нужна санкция начальника королевской службы безопасности.
– …которому мы не можем позвонить, потому что у нас не работает телефон, – заключила Настя. – А мобильные телефоны у вас есть?
Мобильных телефонов у охранников не было, у них были рации, по которым они могли связаться с диспетчером, а тот мог запросить офис Смайли и попросить тамошнего дежурного…
– Ладно, проехали, – сказала Настя, вылезла из-за стола, встала на четвереньки и стала искать обрыв провода, которого на деле и не было – просто во время побоища что-то угодило в распределительную коробку, та треснула, и провод отсоединился. Настя сунула провод на место, подошла к столу, сняла трубку и услышала длинные гудки. Не успела она гордо почувствовать себя мастером на все руки, как в кабинет вошел Смайли.
