– Не горячись. Я не мог лечить тебя сразу после удара. И попросил отнести тебя к раненым.
– Меня и отнесли.
– Извини, пожалуйста. Это все из-за твоего дурацкого шлема.
– Кстати, о шлеме. – И я торопливо рассказал Тивасу о своей недавней беседе.
– Ты сказал «увести землю»? – вдруг посуровев, спросил он.
– Совершенно верно.
Тивас живописно посерел. У афро-американцев так бледность проявляется.
– Покажи перстень, – потребовал он.
Я показал и заодно сам посмотрел. Раньше времени не было. Камень красный, в нем полоска менее интенсивного цвета. Перстень поворачиваешь, а полоска в одном направлении. На индикатор похоже, направление указующий. Дожился. Заговорил как.
– Увести землю, – повторил Тивас. – Надо спешить, – внезапно вышел из задумчивости.
– Брат мой, – раздался радостный рев Хамыца.
Я обернулся и увидел пробирающихся к нам Граика, Хамыца и Баргула.
– Где Унго и Эдгар? – закономерно встревожился я.
– Живы, – успокаивающе махнул лапой Хамыц. – Их молодой лорд к сердцу прижал и отпустить не может.
– Лорд Фатку'Ат жив? – вмешалась в нашу беседу лорд Сагат'Ат.
– Жив, светлая госпожа, – блеснул белоснежной улыбкой Хамыц.
– Госпожа моя, лорд Сагат'Ат, – церемонно склонил голову Граик.
– Дядя, – не менее церемонно.
– Надо спешить, – опять вклинился Тивас. И, не дожидаясь нашего согласия, развернулся и с совершенно неприличной для своего сана скоростью припустил к дверям. Интересно, что нам оставалось, кроме как не упустить нашего духовного лидера?
Унго
– Поднимите его, – повелел лорд, и Ваттарда вздернули на ноги мощные руки, сорвали шлем.
– Ярмо ему, – гуднул бочкогрудый седовласый воин, и четыре меча легли на плечи дрангхистара, образовав четырехугольник вокруг его шеи. Просто и убедительно. Воинам оставалось лишь потянуть мечи к себе, и буйная голова пришельца покатилась бы по ступеням. А дотянуться ни до одного из воинов пленник не мог. Мечи мешали.
– Пусть смотрит, – как-то устало сказал лорд.
И Унго также поспешил обратить свой взор на окруженного противника. Сначала он подумал было, что лорд собирается удавить покусителей в железных объятиях пехоты. Фавор поморщился. Не смогут пешцы удержать строй и вскоре потеряют свое преимущество. Сам Унго не стал бы так делать. Засыпал бы врагов болтами из голькасов, а затем выбил раздерганный строй.
Оказалось, что мыслили с лордом они одинаково.
– Бей, – вскричал Хранитель Земли Шарм'Ат, и воздух наполнился гулом взлетевших пиллумов. Сотен, сотен. Они летели из-за стен щитоносной пехоты. И гул этот дополнил визг распарывающих тело воздуха стрел. Тысяч. С зеленым и синим оперением. Богатую встречу устроил гостям лорд Шарм'Ат.
И если большинство пиллумов врубилось с глухим стуком в шиты, стену из которых успели сбить улаганы, хотя множество дротиков дорвалось и до сладкой плоти, то летящие с балконов стрелы собрали очень богатую жатву. И если щитоносный короб еще держался, то середина строя, практически ничем не прикрытая, таяла. Не ожидали атаки сверху улаганы. И мало кто успел прикрыться своим или подобранным щитом, да и немного их было, тех щитов. Зачем стрелку лишняя тяжесть.
Ужасная картина завораживала. Мстили воины Зеленой Лиги и лютые Хушшар за братьев своих убитых и плененных беззаконно. Страшно мстили. И если порой не брали доспехов улаганов стрелы Хушшар, легкие и меткие, но рассчитанные на облаченных в кожаные доспехи степных, когда важнее твердость руки и скорость боя, то длинные стрелы шестифутовых страшилищ, таких же как у англичан, да еще пущенные сверху вниз, преграды не знали.
Страшно.
Уже шатнулся избиваемый в центре зала строй, чтобы не так бессмысленно погибнуть, но хотя бы, умирая, дотянуться до вражьего тела или хотя бы повиснуть на отточенных копейных клинках, открывая соратнику даже не дорогу к спасению, но к возможности погибнуть с честью. Но…
– Остановитесь.
То ли голос Ваттарда, закаленный в сотнях битв был так силен, то ли зал был так устроен, что все сказанное на возвышении раскатывалось по всем его закоулкам, но слово это услышали все.
И лорд Шарм'Ат, завороженный ужасом, открывшимся ему, не видевшему и в зрелом своем возрасте результатов столь массового применения стрелкового и метательного оружия, повторил. Но жестче:
– Хватит.
И иссяк ливень стрел и пиллумов. Но жадно дрожали окованные сталью дротики в могучих руках пехотинцев. Нетерпеливо ласкали оперения нервные пальцы стрелков.
– Дозволь говорить с ними, лорд. – Всегда искрящиеся грозным весельем глаза Ваттарда погасли.
– Только прошу… – лорд замешкался, – …родич, только не надо больше таких, – обвел рукой зал, – сюрпризов. Уберите клинки.
А Унго прицеливающе взвесил Брунгильду. Не стал бы доверять он существу столь вероломному. В его градации человеческих особей места подобным дрангхистару не было. Бесчестье, позор и смерть. Это синонимы.
Ваттард поднял к губам рог. Грустно, не угрожающе взревел тот. А потом улаган отшвырнул его, и он, глухо ударившись о ступень, раскололся. Столь силен был удар.
– Я ваш дрангхистар.
– Да, – глухо рокотнуло в ответ.
– Я вел вас к победам.
– Да.
– Мы побеждали.
– Да.
– Мы били берсов.
– Да.
– Мы били их прихвостней.
– Да.
– Я привел вас к позору.
На этот раз улаганы мрачно промолчали.
– И я повинен в нем.
– Да, – но уже совсем не дружное.
– Я обманул лорда.
И опять молчание.
– На мне позор. Каур!
– Здесь, – рокотнуло от Врат.
– Ты подле меня!
– Ты сказал.
– Я хотел дать вам новую землю. И я даю ее вам.
И опять пауза.
– Отслужите право на нее.
Опустился на колено.
– Лорд, прими людей под руку свою, и кровью своей клянусь, будут верны они тебе.
– Сложно поверить. – Улыбка коснулась губ хозяина. – Даже не знаю. – Помолчал. И в зале повисла тишина, готовая взорваться яростью боя. – Но принимаю.
И со звоном посыпалось на мозаичный пол оружие.
Ваттард поднялся. В глазах опять полыхнуло веселье.
