Правда, присутствовала здесь публика и поэкзотичнее. Угрюмая шестерка фандо мрачно наливалась пивом. Выглядели они без своих секир осиротело, но никак не миролюбиво. Трудно казаться пацифистом, тихо нарядившись в костяную кольчугу и украсив голову рогатым шлемом. Местные викинги в качестве столовых ножей использовали устрашающего вида тесаки, по очереди отрубая солидные ломти слегка прожаренного мяса от здоровенной, слегка прокопченной ноги. Любители бифштекса с кровью громко чавкали, при этом растительность на их лицах могла служить в качестве меню. По лопатообразным бородам легко читалось, что они ели на обед и завтрак, причем не только вчера и позавчера, но и пораньше. Дядьки свирепо зыркали по сторонам, как лакомящиеся мозговыми косточками северные волкодавы.
За соседним столом развлекались кумысом степные. Поскольку сам я воочию их не видел, в идентификации помог Саин. Очень импозантные мужчины. Там, у нас дома, монголоиды в основном желтокожи. Здесь же они были какого-то странного, темно-серого цвета. Но плоские, широкоскулые лица напоминали о чем-то родном. Как, впрочем, и диковатые взгляды раскосых глаз из-под низко обрубленных иссиня-черных косм. Широкоплечие, толстошеие, толсторукие, в лохматых, длинных безрукавках, как ни странно, в этом любопытном обществе выглядели они отнюдь не чужеродно. Сабли и колья у них, конечно, изъяли, но пояса их украшали солидные коллекции ножей, кистеней, клевцов и прочих душегубских приспособлений. Степные дисциплинированно питались, по очереди запуская руки в большие блюда с кониной. То, что это именно конина, мне подсказал Саин. Я вообще-то не подозревал, что эти древние враги тоже нанимаются на службу, но «есть много друг Горацио на свете». Хотя цивилизованность их все же сомнению подвергалась. За окружающей действительностью следил желтыми раскосыми глазами седогривый патриарх, сидящий во главе стола. Остальные большее внимание уделяли содержимому тарелок, чаш, а также действу, разворачивающемуся на сцене. А седой, самый опытный, и на сцену умудрялся глянуть, и по сторонам посмотреть, да еще и мяса цапнуть.
Эти два стола вели себя относительно скромно. Что совершенно объяснимо. Недолюбливали здесь фандо и степных. При таком подходе поневоле заскромничаешь. Но все же на один стол старшой поглядывал особенно часто. И неудивительно.
На эту дамскую компанию не обратить внимания было сложно. Ослепительно красивые женщины казались обнаженными и украшенными лишь многочисленными ножнами. Однако, на самом деле хорошо тренированные тела второй кожей укрывали доспехи из какого-то плотного переливающегося материала, причем ткань эта отнюдь не утягивала прелести, отнюдь. Подчеркивала. Смуглые, хищные лица, гривы непослушных соломенных волос. Очень экзотичные женщины, их диковатая красота выглядела невероятно призывной. Призывна-то, призывна, но. По паре клинков на голенях. Один вверх рукояткой, второй вниз. По паре коротких мечей, вроде моих листьев за спиной. Боевые цепи мягко лежат на высоких бедрах. И превентивные, суровые взгляды на окружающих. Руководила амазонками родственница тех самых девушек, которые хлестали бичами сегодня в замке. Только доспех у нее был не столь блестящим, наоборот, мрачно-серым, хотя и столь же вызывающим. Однако выражение скульптурно-правильного лица на фривольные мысли не наводило.
А вот четверо тощих, толсторуких мужчин прямо у подиума доспехи, похоже, не уважали. Мускулистые жилистые торсы покрывала сложная узорная татуировка, забиралась на лица, пряталась под забранными в высокий узел волнистыми волосами, уходила под широкие пояса. Оружия у них не просматривалось. Раскрашенные чинно ужинали при помощи обычных столовых приборов. Особое внимание привлекали кисти, ножи и вилки удерживающие. Широкие, клещнастые, с мощными суставами, ороговевшими костяшками, почти не сгибающимися ребрами ладоней. И глаза. Не настороженные, не свирепые, не приценивающиеся. Холодные. Пустые. И равнодушные. Движения спокойные. Выверенные. Кто такие, Саин не знал. Но даже мне стало ясно. Бойцы запредельные. Девчонка-официантка неловко запнулась, с подноса сорвалась тарелка и неуловимо, но накрепко влипла в отставленную ладонь одного из татуированных. Слабоподвижная физиономия раскололась вдруг улыбкой, и тарелка заняла свое место. Интересные ребята.
У длинной стойки на высоких стульях расположилась родня тех самых коротышек, что столь ловко лупили улаганов из пращей. Эти самые пращи сейчас мирно покоились вокруг толстенных запястий. Мечей видно не было. Коротышки активно веселились, не забывая любезничать с жизнерадостными девчонками-разносчицами, самая маленькая из которых ростом превосходила самого длинного минимум на полторы головы, что совершенно не смущало деятельных крепышей.
Вообще-то на девушках этих стоило бы остановиться подробнее. Туалет их я уже описал. Но вот генотип. Генотип того заслуживал. Дочери воинов. Здоровые, крепкие, способные рожать много и успешно. Высокие, долгоногие, высокобедрые, они вызывали очень доброжелательные взгляды всей мужской части присутствующих. Впрочем, и не мужской тоже.
А вот дяденьки в длинных рубахах под жилетками, украшенные окладистыми бородами и элегантными стрижками под «горшок», немедленно навеяли ассоциации с блокбастером «Александр Невский». Не выходя из образа, они употребляли нечто дымящееся, со вкусом прихлебывая из широких чашек. Оружия на виду они не держали, только голенища сапог как-то подозрительно топорщились. Когда-то давно у меня на родине такие вот дядьки придумали штуковину, называемую засопожным ножом. Похоже, эти тоже придумали. И в рукавах что-то перекатывалось. Не кистеньки ли? «Похоже, егеря северные», – как-то неуверенно прокомментировал Саин.
Представители Орденов сидели в отдельных ложах, украшенных орденскими гербами. Эти, как пояснил Саин, пребывали здесь в ожидании эксклюзивных заказов. Романтики!
* * *
На крайнем из гербов порхала бабочка, только приглядевшись, можно было понять, что крылья той бабочки – оголовья герданов. Представлял Орден дяденька весьма-таки похожий на дракона. Для дракона он был невелик. Но это для дракона. Плечи метра полтора шириной, к рукам скорее подходило определение «лапы». Особенно впечатляли белые клыки на вытянутой зеленой роже. Граф Дракула от зависти бы удавился. И все это великолепие покрыто матово поблескивающей чешуей. Очень крепкой, как просветил меня Саин. Причем покрывала она, как выяснилось, и нижнюю часть тела. Которая под столом пребывала. На плечи дядька набросил черный плащ. Наверное, чтобы больше быть похожим на человека. Получалось плохо. В качестве ассистентов присутствовали двое. Один такой же, чешуйчатый, но в длинной кольчуге, держал щит с гербом. Вторым был человек, наверное, чтобы отмести любое обвинение в расизме. Очень большой, он все же не мог сравниться ростом со стоящим рядом драконом, но обширностью чрева превосходил его вдвое. В руках он баюкал две палицы с густо усыпанными шипами оголовьями. Палицы отличались размерами абсолютно неприличными.
Вторую ложу украшала очень романтичная картина. Пейзаж. Горная гряда, залитая светом полной Луны. Только гряда посередине разрубленная. Ровненько так. И блики лунные на срезе мелькают. Под картиной сидел худощавый азиат совершенно тривиального роста. Из пиалы что-то попивал. А на стене его оружие висело. Простая длинная рогатина. Древко почти на треть тонкой цепью, которую шипастый шарик венчает, обмотано. Как такой штукой драться и при этом себя не убить, не представляю. Хотя как же. Помнится, престарелый ледокол в замке такой же штуковиной и дрался. Только штуковина была побогаче. Тут как раз Саин и намекнул, что ледокол именно у этого вот своей штуковиной драться и научился.
