– Яр Саин, – раздался рядом девичий голосок.
А ведь точно, где-то я эту кошачью мордашку видел. Сегодня она все время мелькала на периферии зрения. А вот до этого? Да! Тот самый первый вечер в Столице. Милая девчушка, сопровождавшая белокурую красавицу. Потом она танцевала с Баргулом. Прихватистая такая походочка.
– Контесса?
– Я знаю, где хранят оружие. Это рядом.
– Ведите, прелестное дитя.
Мой браслет с удовольствием – это хорошо теперь чувствовалось – удалил замок. Забавно было наблюдать, как взрослые дяденьки радуются своим игрушкам. И знаете, у кого образовалось больше всего этих игрушек? У девчонки с лицом улыбающегося котенка. Тараторила она, правда, без умолку. И последнюю чашу она не пила, до того заснула, а вот когда разоружать стали, проснулась, но виду не подала. И дорогу вот запомнила.
По этой самой дороге мы и пошли, и с каждым шагом рокот ворочающегося над головой сражения становился все более звучным. Шли-шли и уткнулись прямо в тыл тяжелой пехоте. Первым нас углядел усатый ветеран, закованный в сталь, и, наверное, в целях соблюдения секретности, почти скомандовал:
– В ножи их.
Но получилось, скомандовал не своим. Метательная звездочка сорвалась с ладони девчонки, и ветеран завалился, вскидывая руки к лицу. Кто-то из воинов недоуменно оглянулся, что-то там соображая. В общем, мы начали первыми. Если бы ребята смогли вывернуть строй, нас бы ждал скорый и очень печальный конец, но на такие фокусы способны лишь воины коронных полков. А этих мы просто вырезали и, обрушив дощатую стену, вырвались на простор. И в лицо нам блеснула отточенная сталь.
– Геть! – рявкнул усач в синем. – То свои, кажись. А ну, обзовись.
Я открыл рот, но меня опередил Леонид.
– Лорд Буря. Был пленен. Вырвался силой оружия, – округлый жест в нашу сторону. – Мои спутники.
– Яков Пернач, – представился усач. – А вы нам добрый подарок сделали, – оценил он плоды нашей деятельности. – Вот только что с теми делать? – махнул он рукой в сторону надвигающегося на наших союзников строя коллег нами вырезанного подразделения. Ростовые щиты, недлинные алебарды. Наши откатываются. Нам конец.
– Пернач, выбей мне хоть одного, – схватил я усача за плечо.
Тот не сразу, но понял.
– Гриц, Абдул, того в перьях, – указал окровавленной саблей.
Одна стрела была отбита щитом, а вот вторая... Вторая клюнула в забрало. Воин стал заваливаться. Я дернул одного из Ржавых Ходуль.
– Плечо.
За что люблю спецназ. Сначала сделал, потом обдумал. Он рухнул на одно колено. И я прыгнул. Пролететь мне требовалось метра два. Я пролетел. Рыбкой. И руками толкнул щит убитого. Рухнул на него и, не вставая, крутанул вертушку, сбивая двоих рядом. Меня ткнули в спину, но я уже схватил за ногу и свалил кого-то во втором ряду. Взлетел на ноги, и гундабанды радостно завизжали, освобождаясь. Полный доспех надо носить с кольчугой. Шипасы поленились, оставив для клинков массу щелей.
Даже без удара в тыл атака доспешных против полуголых оказалась весьма успешной. Алые пока держались. Но мечи против копий в такой тесноте не лучшее оружие. И вдруг – вырвавшиеся из надстройки на юте, залитые кровью люди. Этот безумец, бросившийся на копья. И не погибший. Наоборот, он пробил брешь, исхлестав гундабандами чуть ли не дюжину его людей. И неистовая атака Алых, проломившая строй. Его людей убивали. Бой завершался полным поражением. На пощаду ему рассчитывать после совершенного не приходилось. – Ну что, племянник, пойдем умирать?
* * *
Признаться, это был первый настоящий бой Леонида Бури. И он ему нравился. Сначала, правда, пришлось сгорать со стыда. Потом, когда пришел этот странный яр, преступник Короны, стало любопытно. А теперь в гуще схватки он стал тем, кем и являлся. Потомком тех самых пиратов, которые первыми поверили Императору. Школа у него была хорошая, победа в схватке только раззадорила. Но потом, когда он увидел этот безумный прыжок, на него снизошло что-то вроде вдохновения. Клинки казались продолжением рук, уроки, вбитые свирепыми дядьками, оказались нужны не только для споров в Кругу, и неистовые шипасы ничего не могли противопоставить его отточенной технике. Клинки порхали, отправляя на встречу с предками подвернувшихся противников, от глупых случайностей его прикрывали четверо из батюшкиного гоарда, и лорд Буря уверенно двигался навстречу белому смерчу по имени шад Онгак Оглан.
* * *
Признаться, в какой-то момент я уже решил, что порыв мой героический закончится печально. Ребята, строй которых я так замечательно порушил, очень целеустремленно пытались меня убить. Оценив неуязвимость моего френча, они стали целить в голову, а рубиться и защищаться от множества нацеленных тебе в голову алебард – задача, оказывается, весьма сложная. Одна из алебард уже хлопнула очень немузыкально меня по голове, на противоходе, правда, но ощутимо. И тут меня захлестнула волна Крабов. Клин бешено вращающих клинками морпехов вломился в пробитую мною брешь и, завалив палубу телами, прошиб уже слегка прожеванный мной строй. Меня отшвырнули за спину, дав возможность отдышаться, а сами надавили. Ну, и надавили же! Глядя на этих антипиратов, я бы никогда не подумал, что они мастера и апологеты именного коллективного боя. Виртуозы клинка, они совершенно не стеснялись организовывать численное превосходство в точке, лично им необходимой. И любой, оказавшийся перед этой многорукой, хлещущей клинками машиной, не был застрахован никакими правилами дуэли от неожиданного, но хорошо выверенного удара от соседа именно твоего отдельно взятого противника. Переговариваясь какими-то странными фразами, они совершали перестроения, то усиливая фланг для атаки, то отступая и заставляя тем самым проваливаться противника, то вбивали клин в его массу, вышибая наиболее опасных и умелых. Ко мне они отнеслись в соответствии с законами боевого братства, то есть, дали передохнуть, ликвидировали недостатки в амуниции, кто-то нахлобучил мне на голову шлем из ракушки. Сюрреалистическое зрелище я в этот момент представлял. И, оценив неуязвимость моего одеяния и рукопашные таланты, немедленно ими злоупотребили. Меня вынесли во главу клина, нацелившегося на здоровенного фандо, раскрутившего лабрис, от которого солоно стало уже не мне одному. Воющее двулезвийное чудовище создавало вокруг великана свободное от людей пространство. И этим нельзя было не воспользоваться. А то все в тесноте, в тесноте.
Увидев новую жертву, великан радостно оскалился и шагнул вперед. Самую малость. Но этой малости хватило, чтобы секира наискосок рухнула прямо на мою украшенную крабьим шлемом голову. Я не люблю, когда меня бьют в голову. Тем более топором. Фи. Слегка присел, ровно на столько, чтобы избежать столь нежелательной встречи, слегка добавил гундабандами по древку лабриса, отчего великан еще слегка посунулся. Пируэт. И я уже за спиной противника. Он хрипит и падает. Трудно стоять с перерезанным горлом. На меня пытаются накинуться соратники поверженного. Покритиковать. Но отброшенные алым накатом моих фанатов они вынуждены отказаться от своей идеи.
