Некоторое время Эрик обдумывал слова Натана. Потом кивнул.
— Вы весьма умны, — смущенно проговорил Натан. — Вы очень быстро все понимаете. И с лету выучили наш язык. Наверное, в своем мире вы были очень важной персоной. Ученым или кем-то в этом роде?
Эрик улыбнулся и пожал плечами.
— Я не был важным, — ответил он. — И не был… ученым. — Слово определенно было ему в новинку. — Когда-то я был рыбаком. Но рыба вымерла, когда воздух стал тонким. Специальный слой воздуха, защищающий от солнца. Мы разрушили его, впустили солнечную смерть. Сила отравлена. Рыба отравлена. Теперь мало рыбы. Только чудовища. Я работаю на фабрике, делаю еду со вкусом рыбы, не из настоящей рыбы.
— Значит, вы тоже что-то придумываете, — заметил Натан. — У вас есть выдуманная еда. Ваша еда — ложь.
— Ты мудр, — объявил Эрик. — Выдуманная еда — плохо.
— Вы сказали, что сила отравлена. Именно это они имели в виду, когда говорили о заражении?
На лице Эрика отразилось непонимание; тогда Натан попытался вспомнить, как звучали слова во сне:
— Унварху-саг?
— Да! Унварху-саг. Сила отравлена. Как ты сказал? Заражение? Я запомню.
Они пришли в кафе, где предлагались вегетарианские обеды. Правда, для обеда было еще рановато, но Натан решил, что это не так уж важно.
— Пойдем, попробуете немного настоящей еды, — пригласил он, в душе радуясь, что не выбрал какой-нибудь «Макдоналдс»; впрочем, в Иде его и не было. Они сели за столик в уголке. Натан заказал печеный картофель с сыром и зеленый салат, надеясь, что и то, и другое окажется достаточно натуральным.
— А что такое на самом деле заражение? Что они делали, отгораживая Маали?
— Унварху-саг — это… отравление. Людям плохо, и животным, и птицам. Со временем деревья, все растения тоже умирают. Все умирают. Оно начаться очень давно, — он натянуто улыбнулся, — в далекой-далекой галактике. Могущественные люди применяют силу для разрушения, в войне. Создают плохую силу, зло, яд. Как темная сторона, только… болезнь. Болезнь всего. Галактику отрезали с помощью доброй силы, но любая сила — та же мощь, та же энергия. В конце концов плохое испортило хорошее. Где сила — там заражение. Оно распространилось по всей вселенной. Сначала мы отравлять с помощью технологий, делать воздух тонким, воду грязной; медленно — нужно много тысяч лет, чтобы разрушить одну планету. Заражение — быстрее. Маали отрезан, может умереть за два или три сезона. Ничего не останется. Все умирают. Все умирают…
— У вас была семья, — вдруг осознал Натан, — жена, дети…
— Детей не было. В моем мире мы используем силу, чтобы долго жить. Сила внутри нас делает нас крепкими, не очень больными, всегда молодыми. Убивает только заражение. Но долгая жизнь значит — нет детей. Сила меняет тебя.
— Сила — магия — делает вас бесплодными?
— Бесплодными? — Натан понял, что Эрик старается закрепить в памяти очередное новое слово. — Да. Детей нет много сотен лет.
— Ни одного?
— Ни одного. — Внезапно лицо Эрика просветлело. — Здесь много детей. Хорошо видеть детей. Ваш мир моложе, чище. Ты спас меня — ребенок. В древней легенде ангелы — дети. Легенды выдуманные — теперь преступление выдумывать истории, это противозаконно; только легенды очень-очень старые, появились до преступлений, до закона. Думаю — ты прав. Может быть, из выдуманных преданий мы узнаем даже больше, чем из настоящей истории. — И еще раз, с чувством, Эрик повторил: — Ты мудр.
Натан вовсе не ощущал себя мудрецом, однако решительно заставил смущение отступить. Когда беседуешь с кем-то из другой вселенной, неизменно возникнет недопонимание.
Принесли печеную картошку; Эрик с удовольствием принюхался.
— Я уже пробовать такое, — сообщил он. — В приюте. — Он поддел вилкой внушительную порцию. — Здесь вкуснее.
— Милое местечко, — сказал Натан, имея в виду кафе. — А вы живете в приюте?
— Нет. Иногда хожу туда есть. А еще к миссис Сквайерс и ее друзьям. Они добрые люди. Но мне нравится спать под открытым небом, быть свободным. В моем мире опасно долго оставаться снаружи, даже ночью. Луны отражают солнечные лучи. — На какое-то время он замолк, увлекшись едой. — Говорят, что я проситель убежища. Должен попросить у правительства разрешения остаться или вернуться к себе домой. Только я думаю, меня не смогут оправить назад. — Он по-волчьи оскалился, демонстрируя недожеванный картофель. — Ты говоришь, что здесь нет силы — только в выдуманных преданиях. Это не так. Ты перенести меня сюда. У тебя большая сила. В любом мире она есть. Как электричество, как гравитация. Часть жизни.
— Только не здесь, — убежденно заявил Натан. — Я понятия не имею, как перенес вас сюда. Хотя я и вижу сны о вашем мире, не могу контролировать то, что в них происходит, или управлять собственными поступками. — Мальчику вспомнился последний сон, когда его заметили — или почти заметили, и поежился. — И меня это пугает.
Эрик кивнул со знанием дела.
— Да, обладание силой путает. Хорошо, что ты это знаешь. Со временем ты научишься ее контролировать.
— В этом мире меня некому научить, — сказал Натан. И неловко добавил: — Вы очень рассержены, что попали сюда? По телефону вы сказали, что находите наше общество отсталым. Я знаю, вам оно должно казаться каким-то первобытным: я видел достаточно в вашем мире, чтобы понять, что вы правы. Хотели бы вы — если бы я только мог перенести вас — вернуться к себе домой?
— Разумеется, нет. Возвращение домой означает для меня смерть. Здесь много хорошего. Мне нравится спать под открытым небом, смотреть на детей. Мой мир теперь далеко, как будто он был давным-давно. Как старое воспоминание — не острое, не причиняющее сильную боль. Здесь есть много чему учиться, чем заполнять разум. Я очень скоро привыкнуть. — Последовала пауза: гость уплетал салат и картошку; потом заговорил снова: — Хорошая еда. В моем мире теперь нет настоящей пищи. А мне нравится настоящая пища.
— По-моему, мама предлагала, чтобы я познакомил вас с дядей Барти. Он мудрее всех, кого я знаю. Мы должны рассказать ему о вас всю правду.
«Никто, встречавший Эрика, — подумал Натан, — не усомнится в правдивости его происхождения». Натан гадал, к какому выводу об изгнаннике в итоге пришла Джиллиан Сквайерс.
— К тому же он еще и готовит лучше всех на свете, — добавил мальчик.
— Я всегда рассказываю правду, — заметил Эрик, — только люди почему-то думают, что я прибыл из другой страны, а не из иного мира. Здесь у вас есть место под названием Маали?
— Да, в Африке, — подтвердил Натан. — Я и не подумал о нем. Мали. Звучит почти одинаково. Как Эррек и Эрик. Наверно, во всех мирах имена и названия похожи. — Натан поймал себя на мысли о Париже, Нарнии, Тимбукту или Татуин. Звучало довольно убедительно. А как насчет Манчестера или Уэртинг? К примеру, Уэртинг, Набу.
