— И я не шучу, — сказал Бартелми. — Очень хотелось бы знать, каким образом Эрик здесь очутился. Насколько мне известно, существует лишь один путь попасть из одного мира в другой, и лишь Смерть способна открыть те Врата. Так гласят Высшие Законы. Похоже, даже они созданы для того, чтобы их нарушали. Как я понимаю, вы прибыли на пляж залива Певенси. Вы понимаете, как это произошло?
Натан ни разу не слышал, чтобы Бартелми говорил с кем-то в подобном ключе, и на миг окружающий мир поплыл, перетекая в другую реальность. Разумеется, дело было не в мире, а в самом мальчике: он рос, менялся, освобождая разум для новых понятий, расширяя собственную картину мира. Натан опередил Эрика с ответом.
— Это я. Все произошло по моей вине. Я вижу сны об иных мирах — о его мире; Эрик тонул, а я попытался его спасти. И перенес сюда, хотя вовсе не собирался. Понимаю, с моей стороны это было ужасно безответственно. Теперь, когда я вижу сны, я очень стараюсь концентрироваться, чтобы впредь не допустить подобной ошибки; но ведь если бы тогда я его оставил, он бы погиб.
— Верно, — подтвердил Эрик. — В своем мире я мертв.
— Да, старый прием, — согласился Бартелми. — Кошка в ящике и жива, и мертва. Так, так. Однако сновидения… Я много раз слышал, как во сне происходят странные вещи. — Бартелми, по-видимому, был не так уж удивлен, хотя всерьез задумался.
— За мной наблюдает одна звезда, — продолжал Натан. — Она висит над нашим домом. Только на самом деле это не звезда, а хрустальная сфера, существующая в обоих мирах, а он использует ее, чтобы следить за мной.
— М-м… Она не из хрусталя. Возможно, это шар межизмеренческого разрыва, оплетенный магией. Мне приходилось слышать о подобных вещах. Через него изображения передаются из одного мира в другой.
Натан заторопился, стремясь рассказать как можно больше — и одновременно внутренне сжимаясь, отступая. Приятие Бартелми всего сказанного придавало происходящему большую степень реальности, ужасало еще сильнее. Ведь прежде Бартелми был человеком, излучающими успокоение, обыкновенным взрослым в обыкновенной вселенной; а теперь и он тоже безвозвратно изменился. Ладно же, времени, чтобы обдумать возможные последствия, будет еще предостаточно.
— И те твари, — снова заговорил Натан, — их называют гномоны. Они тоже из мира Эрика. Здесь они невидимы, хотя и не полностью; они преследовали нас. Если поймают кого-нибудь, то проникнут к нему в голову и сведут с ума. Мы должны носить при себе железо: оно их отпугивает.
— Полагаю, я видел их — если, конечно, можно увидеть то, что невидимо, — сообщил Бартелми.
— Когда?
— В тот самый вечер, когда твоя мать впервые здесь появилась. Ты был малышом, висел в перевязи у нее на шее. Тогда я подумал, что те создания преследовали вас обоих; правда, теперь я не так уверен. Мне кажется, их целью было привести ее сюда, где она обрела бы убежище. Сами они могут быть злыми созданиями, однако поступки их не всегда таковы. Как бы то ни было, этот дом — надежное убежище от подобных непрошеных гостей. Дверные ручки и петли сделаны из железа, как и решетки на окнах. Железо издревле использовали для защиты от злых духов.
— Похоже, вы и так все знаете, — заметил Натан, ощущая нарастающее замешательство. — А я переживал насчет того, как вам рассказать. Думал, вы мне не поверите.
— Твой дядя мудрый человек, — объявил Эрик. — Он знает, где правда, а где ложь.
— Я знаю еще недостаточно, — возразил Бартелми. — Быть может, начнете с самого начала?
Натан послушно принялся описывать сны и события, параллельно происходившие в этом мире, стараясь припомнить все, вплоть до освобождения узника в Темном лесу и последнего сна об островах, которые поглотил шторм. Мальчик поведал Бартелми все — кроме самого первого видения Грааля, о котором не мог говорить.
— Может, много лет назад гномоны и привели к вам маму, — с сомнением проговорил Натан, — но они явно пытались помешать мне привести сюда сегодня Эрика, как, впрочем, и освободить в прошлые выходные того человека, кем бы он ни был.
— Ты знаешь, куда он скрылся? — спросил Бартелми.
— Он просто бросился бежать. Мог отправиться куда угодно.
— Наверное, стоит приготовить комнату и для него.
Бартелми поднялся, намереваясь собрать со стола тарелки, но Натан опередил его. Эрик поплелся на кухню за остальными под бдительным оком Гувера — в запахе незнакомца пес явно учуял какую-то новую составляющую. Бартелми мыл посуду, Натан протирал ее полотенцем, а Эрик тем временем бродил по комнате, изучая бутылочки с уксусом и маслом, горшочки с домашними консервами, связки трав.
— Не так давно, — заговорил Натан, — вы отзывались о магии как о чем-то вполне обычном.
— О нет, она не обычна, — ответил Бартелми. — Если критерий обычности вообще существует. Однако это слишком серьезный вопрос, чтобы обсуждать его сейчас. Мне нужно время, чтобы все обдумать. Не волнуйся за своего друга: я о нем позабочусь.
Их беседу прервал вопль Эрика. Чужеземец поднял со стола запечатанную склянку со стебельком какой-то высушенной травы, сверкая широкой улыбкой победителя.
— Сильферим! — воскликнул он. — Такой же — или почти такой, — как в моем мире.
Эрик попытался отвинтить крышку, но Бартелми остановил гостя, взяв за руку.
— Здесь не стоит.
— Да. Да, вы правы. Слишком сильный…
— А как его называют у нас? — полюбопытствовал Натан, заглядывая в склянку.
— Сильфий. Я вырастил его в специальном саду под стеклянным колпаком. Иначе запах оказался бы… сногсшибательным.
— Никогда о нем не слышал, — покачал головой Натан. — Он редкий?
Анни часто говорила, что у Бартелми на кухне и в саду много редких растений.
— Он вымерший, — отозвался Бартелми.
* * *
От Бартелми Натан ушел после обеда. Голова была так наполнена свежими идеями, пониманием вещей и новыми вопросами, что мальчику казалось, они вот-вот полезут из ушей.
— И что же мне теперь говорить маме? — спросил Натан у Бартелми.
— А что ты хочешь сказать ей?
— Разумеется, правду, хотя…
— Так и скажи правду.
Натан брел, размышляя, с чего начать разговор с Анни, и случайно наткнулся на Хейзл. Мальчик почувствовал укор совести: сам того не желая, он отстранил ее от участия во многих важных событиях. Что ж, по крайней мере ее не столь трудно ввести в курс дела.
— Где ты пропадал? — набросилась на друга Хейзл. — Я везде тебя искала. Твоя мама сказала, что ты куда-то полетел сломя голову рано утром. Она думала, что ты со мной.
— Извини. Я должен был отвести Эрика к дяде Барти. Там он будет в безопасности. Что-то случилось?
— С прабабушкой. — В лице Хейзл читались одновременно тревога и нежелание откровенничать — обычно в таком настроении девочка забиралась куда-нибудь на дерево. — Она пропала. Я видела, как в понедельник она поднялась на чердак — и больше и не вышла.
