— Возможно.
— Если не считать того, что она мертва, а дитя намекнуло, что утопил ее именно водяной дух. И тем не менее он считал, что его призывает некто конкретный.
— Совершенно верно.
Бартелми достал из буфета бутыль и немного налил из нее в бокал. Жидкость была темно-бордовой, почти черной, с сильным фруктовым ароматом и еще более сильным запахом спирта. Он подал напиток Анни, и та осторожно его пригубила. Щеки у нее зарумянились.
— Через пару минут подоспеет ужин, а потом вызовем такси и отправим тебя домой.
* * *
Позже, когда Анни ушла, Бартелми сидел в кресле при свете свечи (ему нравилось зажигать свечи, они успокаивали) и сквозь щель в шторах любовался мерцанием случайно забредшей в поле зрения луны.
— Он отозвался на имя Рианны Сарду, — заметил Бартелми, видимо, обращаясь к Гуверу: больше в доме никого не было. — Однако первой должна была откликнуться на зов сама Рианна. Разве что она не могла…
Глава девятая
Буря и натиск
Натан осторожно закрыл заднюю дверь за собой и Хейзл, однако не рискнул опустить крючок: звук был бы слишком различим среди остального шума. Даже щелчок задвижки на двери в гостиную подверг их опасности быть обнаруженными. Пробравшись в дом, дети затаились на кухне и осмелились выглянуть только тогда, когда Бартелми и Анни были поглощены ритуалом и не замечали ничего вокруг. Верный Гувер не тявкнул и даже не вильнул хвостом. Теперь Натан и Хейзл, прокравшись через сад, выскочили в лес, слишком потрясенные увиденным, чтобы замечать темноту или возможную опасность. Стоило ребятам добраться до дороги, как тени кинулись за ними в погоню; однако Натан и Хейзл не забыли прихватить с собой талисманы, так что преследователям пришлось довольствоваться лишь возможностью дышать детям в спину.
— Он волшебник, — вымолвила Хейзл, когда дети оказались на достаточном расстоянии от дома. — Настоящий волшебник. Я о твоем дяде Барти. Или ведьмак.
— Нет, для ведьмака он слишком толстый. Ты где-нибудь видела толстых ведьмаков?
— Он в-волшебник, — повторила Хейзл. Язык ее заплетался на словах, как будто те были чередой непреодолимых препятствий.
— Твоя прабабка была ведьмой, — напомнил подруге Натан.
— Да, но все было… иначе. Она умела лишь привораживать да нашептывать проклятия: все это мелочи, ерунда, вовсе не такое…
— Какая разница, ведь ты все равно не веришь в магию.
— Можно подумать, у меня есть выбор, — проворчала Хейзл.
Некоторое время друзья шли молча. Позади на пустой дороге тени играли с ними в «бабушкины следы», затихая, когда Натан оборачивался.
— Они там, — проговорил он. — Гномоны.
Дети почувствовали, как страх тянется к ним, стараясь достать, но не может завладеть их умами, и без того переполненными всякими проблемами. Друзья лишь чуть прибавили шагу.
Когда они наконец выбрались из леса, Хейзл спросила:
— А что за история с женой Майкла и почему твоя мама узнала того духа? — Девочка по-прежнему не желала ни с кем обсуждать собственную встречу с головой из плошки.
— Мама далеко не все мне рассказывает, — ответил Натан, ощущая беспокойство.
Впрочем, и он делился с ней отнюдь не всем.
— Всегда они так, — мудро заметила Хейзл. — Моя мама мне вообще ничего никогда не говорит.
— Твоей маме не приходилось сталкиваться со злобными водными демонами, — тут же нашелся Натан.
— А может, приходилось. Я же говорю, она мне ничего не рассказывает…
Натан не слушал.
— Почему она мне не сказала? Неужели она по-прежнему думает, что меня надо оберегать от всего? Я же в состоянии позаботиться о себе даже в других мирах…
— Так вот почему ты так странно обгорел, — поддразнила Натана Хейзл.
— Ну, иногда я, конечно, совершаю ошибки. Если честно, меня до смерти пугает то, что сейчас со мной происходит. Нет смысла пытаться защитить меня — это просто бесполезно. Мне нужно большее. Но было бы неплохо, если бы она мне хотя бы просто доверяла.
Хейзл не нашлась, что ответить, — да Натан вроде бы и не ждал ответа; он был слишком поглощен собственными мыслями. Через некоторое время мальчик вдруг спросил:
— Что это?
— Что «что это»?
— Это.
Хотя лес кончился, до ближайших домов было еще далеко. Некто — или нечто — пробирался сквозь кустарник, шелестя травой и раздвигая ветви. Что-то скрывалось под густой листвой и спутанными стеблями — больше и материальнее гномона. Наконец стебли трав раздвинулись: на краткий миг показалось лицо, едва различимое в темноте. Но дети догадались, кто это.
— Узник! — громко прошипела Хейзл. — Он нас выслеживает.
— Он кого-то выслеживает, — поправил ее Натан.
Целенаправленно, хотя он и сам не представлял, с какой именно целью, мальчик направился к зарослям кустарника: лицо исчезло. Листва вздрогнула и замерла.
— Вот и все, — объявил Натан, как будто только и хотел, что напугать существо. На самом деле он очень встревожился. Оно должно было броситься прочь, а не оставаться поблизости от места своего длительного заключения, шпионя за людьми, которых даже не знает. И еще… зачем его заточили? Кто? И когда? Похоже, отыскать ответы на все вопросы в ближайшем будущем шансов не было. Натан повернулся к Хейзл: ему не терпелось скорее вернуться домой, и к тому же внезапно проснулся голод: как будто пиццу они ели сто лет назад.
Хейзл вернулась домой довольно поздно — а Анни еще позднее; Натан уже лежал в постели, читая книгу. Они пожелали друг другу спокойной ночи. Анни ужасно устала, но долго не могла уснуть, прокручивая в голове события того вечера. Натана же моментально накрыло забытье; погрузившись на сей раз в более или менее обычный сон, он несколько раз просыпался глубокой ночью, как будто подсознание проверяло, на месте ли его хозяин.
* * *
На следующей неделе наконец, состоялось долгожданное слушание по делу Эффи Карлоу. Как гласил вердикт, «смерть наступила в результате несчастного случая», и инспектору Побджою поручили другое дело.
— Я знаю, что вы хотите заниматься делом той пожилой леди, — сказал инспектору помощник старшего констебля, — но исходя из того, что у вас имеется, вы никогда ничего не докажете, даже если кто-то из родственников действительно столкнул ее в реку. Если мы добьемся признания вины, основываясь на косвенных уликах, любой сообразительный адвокат опровергнет его через десять минут.
— Девочка знает больше, чем говорит, — продолжал упорствовать Побджой. — Она намекнула, что миссис Карлоу убили на чердаке, а потом оттащили и бросили в реку. Мне бы бригаду экспертов, чтобы прочесать местность мелкой гребенкой…
