— Если бы ему нужно было только это, он бы давно все осуществил, — с необъяснимой уверенностью парировал Натан.
— Ты видел ее? — внезапно сменив тему, спросила Кванжи. — Ты видел Халме во снах?
— Да.
— Она впрямь…
— Она прекрасна. Да.
Сказочная Халме, скрывающая под маской лик Елены. По лицу Кванжи промелькнуло и исчезло нечто сродни изумлению, чуждому ее природе.
— Говорят, отец прятал Халме сотню лет, опасаясь, что ее красота будет сводить мужчин с ума, — поведала узница. — Каждого, кто видел ее, ждала мгновенная смерть.
— Не может быть! — в ужасе воскликнул Натан. — Это же смешно. То есть, я хотел сказать, чрезмерно! Да, Халме красива; и все же она всего лишь женщина. Как вы. Обычная женщина.
— Быть может, это слухи, — предположила Кванжи. Тень улыбки тронула уголки ее губ. — А ты и впрямь еще ребенок, к тому же чужак. Тебе не понять, что значит красота.
— Во всяком случае, не убийство, — убежденно заявил Натан.
Кванжи передернула плечами, как бы в попытке выбросить из головы какую-то надоедливую глупость.
— Мы достаточно обсудили. Пора в путь. Теперь ты должен увидеть сон и с его помощью забрать меня отсюда. Перенеси меня к Санграалю.
— Я уже вижу сон, — возразил Натан.
Он взял Кванжи за руки, сжав их так же крепко, как прежде она. Мальчик попытался вернуть ощущение немедленной необходимости и сознание собственной внутренней силы, которые сопутствовали ему в миг спасения Эрика; однако вместо них он чувствовал лишь сомнения и уверенность в грядущем провале. Натан закрыл глаза, мысленно представил пустыню, раскинувшуюся за пещерой, и сконцентрировался на Кванжи — ее руках, ее нужде, — одновременно призывая темноту. Бесконечно долгую минуту ему казалось, что ничего не происходит; а потом вдруг выяснилось, что все произошло, мир перевернулся, куда-то провалился пол ямы. Натан открыл глаза — в тот же миг пальцы Кванжи выскользнули из его рук, и он увидел простирающуюся во всех направлениях пустыню и предрассветную бледность, медленно разливающуюся вдоль горизонта. В одно мгновение в его голове пронесся десяток мыслей: гигантский чудовищный ящер, расстояние до пещеры, солнечная смерть, которая неумолимо приближается с наступлением дня. На Кванжи не было ни маски, ни защитного костюма — лишь скудная одежка, в которой ее бросили в Заточение. «Нет! Нет!» — силился выкрикнуть Натан, стремясь удержать женщину. Но тьма оказалась сильнее: она засосала его, вымела прочь из того мира, прочь из сознания — в водоворот сна…
* * *
Когда Натан проснулся, уже наступило утро. Утро этого мира. Полоска неба между занавесками окрасилась в серый цвет. Страшная мысль, дожидавшаяся его пробуждения, заставила мальчика рывком сесть на кровати, наполняя его разум ужасным пониманием. Он бросил Кванжи там — посреди пустыни, наедине с монстром и солнечной смертью, не оставив ни шанса выжить. Даже если ей удастся увернуться от чудовища, от солнца она не спрячется. До пещеры далеко. Она умрет — умрет по его вине.
— Я должен вернуться! — выкрикнул он.
Никто не ответил, и сон уже совсем растаял. В приступе отчаяния Натан сорвал со стены лист с начертанным на нем Знаком Агареса. Потом отправился в ванную и принялся яростно оттирать с руки руну, пока та не сделалась почти невидимой. Быть может, без Знака ему удастся попасть назад? Однако, когда Натан снова лег и закрыл глаза, он лишь услышал стук собственного сердца и увидел контуры угасающего света на внутренней поверхности век.
* * *
Инспектор Побджой в недоумении уставился на результаты вскрытия.
— Невозможно, — сказал он помощнику патологоанатома, которому поручили доставить дурные вести. — Это убийство. Взгляните на отметину от удара по голове. Ведь несомненно…
— Вовсе не обязательно. — Патологоанатом попытался изобразить возмущение, однако сумел показаться лишь самодовольным и ограниченным. — В лесу множество низких ветвей. Он оттолкнул одну из них, а та спружинила, ударив его в висок и лишив сознания. Если бы не ливень, возможно, на какой-нибудь ветке обнаружились бы следы крови. Он упал, зарывшись лицом в прелую листву; нос и рот наполнились грязью — и он задохнулся.
— Здесь написано, что он утонул.
— Шел дождь.
— Люди не тонут в дожде! Вы что, меня за идиота принимаете?
— Послушайте. В легких обнаружена вода. Ливень мог лишь слегка покрыть землю водой; большего и не требовалось. Если его лицо находилось под водой достаточно долго…
Побджой нетерпеливо отмахнулся.
— С фактами не поспоришь, — чопорно заметил патологоанатом.
На лице Побджоя читалась твердая решимость оспаривать любые факты, которые ему представят. Он отпустил патологоанатома, дабы случайно не увеличить количества имеющихся трупов, и сел ломать голову над отчетом о вскрытии. Два человека (якобы) утонули: если первый при обстоятельствах просто подозрительных, то второй — при откровенно странных. Как можно утонуть в лесу? Есть ли вероятность того, что фон Гумбольдта перетащили в лес уже мертвым? Судя по данным экспертизы, нет. Конечно, когда исключишь все невозможное, то, что осталось, должно быть правдой. Господи, как же он ненавидел Шерлока Холмса — тот просто лучился чопорной заумностью! Чертов кокаиновый торчок, конспиратор-теоретик с параноидальными наклонностями. Вся проблема заключалась в том, что от этого дела за версту разило шерлокхолмством. Тихая деревушка, похищенный кубок, два тела, образовавшиеся вопреки всякой логике вследствие естественной смерти владельцев таковых. И вдобавок ко всему прочему карлики. Несомненно, за всем этим стоит некий дьявольский суперпреступник со сверхъестественными способностями маскировки и маниакальной склонностью топить своих жертв, даже если поблизости нет воды…
Побджой заставил себя вернуться к реальности и попытался сконцентрироваться на более правдоподобных версиях.
* * *
— Похоже, я пропустил все самое интересное, — заявил Майкл. — Мы с Рианной провели выходные под Оксфордом: один мой приятель устраивал барбекю. Там тоже шел дождь. Забавно: две недели может стоять отличная погода, а как только задумаешь организовать пикник, непременно пойдет дождь.
— У вас есть алиби? — поинтересовалась Ровена. Она зашла к Анни обсудить случившееся и застала у нее Майкла за тем же занятием.
— Мне не нужно алиби, — ответил Майкл, состроив недовольную гримасу. — Я бы предпочел находиться в гуще событий.
— Слишком уж много событий, — констатировала Ровена. — Труп и крупная кража. От полиции толку как от козла молока. Пытаются убедить меня же, что у меня разыгралось воображение! Тут и без воображения такие дела творятся! Разумеется, я не разглядела вора как следует: погас свет, так что было темно. Но он совершенно точно был маленький, проворный и волосатый. Действительно маленький — не больше четырех футов ростом. И ни в коем случае не дрессированный зверь. Он двигался как человек. Наверняка это был карлик.
