– А стоит ли? – пожал плечами Михайлов. – Ему нужно время, чтобы осознать это. Давай дадим ему такую возможность. – Он отпил глоток. – Я с ним обязательно поговорю. Конечно, выбор с его стороны будет в мою пользу, но только из-за того, что он побоится потерять все то, что у него есть сейчас. Я, в свою очередь, по-прежнему буду считать его своим сыном, но он должен знать и родного по крови.
– Спасибо, – удивленно пробормотал Глеб. – Если честно, то я не ожидал от тебя подобного. Как-то…
– Все хорошо, – сказал Михайлов. – А сейчас отдыхай.
– Переверните у нее все, – строго проговорил Рудин. – Если ничего нет, вытрясите из нее, где бумаги, о которых она говорила. Я думал об этом. Но потом посчитал, что все это так, слова. Альберт, когда ушел от Кости, заикался о чем-то. Но потом замолчал. Константин взял его за горло, и я посчитал, что все кончено.
Стоявшие перед ним четверо молодых мужчин переглянулись.
– Все, – приказал Рудин, – работайте.
– Помогите! – громко кричала метавшаяся вокруг пятерых пинавших ногами падавшего Алексея Нина. – Люди! Да помогите же кто-нибудь!
Один из парней, развернувшись, хлестко ударил ее по лицу. Она упала.
– Ну что, крутой? – встал одним коленом на грудь окровавленного Алексея рослый длинноволосый парень. – Вот и свиделись. Ты, значит, в деревушку едешь? – захохотал он.
– Мужики, – бросил окурок стоявший около «Москвича» мужчина, – я, пожалуй, покачу. Мы теперь вроде как в расчете.
Еще один, отойдя от Алексея, подошел к нему и с коротким выдохом ударил в живот. Тот согнулся. Парень коленом снизу вверх врезал ему по лицу.
– Помогите! – пытаясь подняться, вновь закричала Нина.
Двое оставшихся парней бросились к ней.
– А ништяк телка! – Навалившись на нее, один начал мять ей грудь. Второй, со смехом задрав подол юбки, разрезал ножом и содрал трусики. Никто из них не заметил приближавшуюся машину. Та резко затормозила, и из открытых дверей выскочили двое в милицейской форме.
– Стоять! – вслед за выстрелом раздался громкий требовательный крик. – На землю, мордами вниз! – направив пистолет на парней, добавил старший сержант милиции. Второй, с дубинкой в руке, подскочив, сбил сидевшего на Нине. Она вскочила и бросилась к окровавленному, неподвижно лежащему Алексею.
– Леша! – опустившись на землю, закричала она. – Милый мой! Слышишь?
Милиционеры, связав руки парням их же ремнями, положили их в ряд. Тот, что с дубинкой, вернулся к машине, и все услышали его громкий голос:
– Участковый Лидин со стажером. В километре от Рязани на дороге Рязань – Михайлов пятеро избивали мужчину и женщину. Ждем.
– Известны фамилия, имя и поезд, – быстро проговорил майор милиции. – Сведения достоверные.
– Так работайте, – перебил его голос в трубке.
Свиридов открыл глаза.
– Ожил вроде, – услышал он голос и увидел наклонившегося над ним милиционера. – Как здоровье? – В голосе служителя закона слышалась насмешка.
– Где я? – чуть слышно спросил Олег.
– В больнице. В отдельной палате. Вас сюда много привезли. Кого по состоянию здоровья, а кое-кого и за сведения.
Олег приподнял голову. Кроме него, в палате, рассчитанной на шестерых, были заняты еще две кровати. Один из них, на кровати слева, тоже приподняв голову, смотрел на него. Увидев, что Олег взглянул в его сторону, подмигнул.
– Привет, мужик. Тебя-то с чем хапнули?
– Из КПЗ я, – по старинке назвав ИВС, отозвался Олег.
– Ты откуда?
– Тамбовский.
– Свиридов, – услышал он свистящий шепот справа. – Ты, козел? Вот так встреча. Значит, ты тоже угорел. Ништяк! – злорадно проговорил голос. – Я тебя, козла, в камере раком поставлю.
Олег закрыл глаза.
– Зря ты, Вячик, в блат ударился, – проговорил приподнявшийся чуть выше Рыбаков. – Тебе самому надо зад мылить. Я слышал, как ты ментам Игоря сдал. Значит, и всех остальных вломил, сучонок.
– Умри, сука! – Вячик сел на кровати. – Ты до камеры не доживешь. Я тебя сейчас сам кончу.
– Давай! – хмыкнул Борис. – Там два мусора и еще у одной палаты трое. Тебя в темпе выпишут, – нашел в себе силы усмехнуться он. Затем обратился к Свиридову: – Не боись, земляк, его, козла…
– Этот земляк, – процедил Вячеслав, – Рубина валил, и я из-за него в передрягу попал. Сучонок. Мало тебе, псу, сто баксов на похороны дали.
Олег широко раскрыл глаза.
– Недолго тебе осталось, – продолжал Вячик. – Правда, на похороны давать некому будет. Гребень гнойный.
Олегу с трудом удалось сесть. В глазах все закружилось. Он уцепился за кровать и покачал головой. Выдернув иглу капельницы, спустил ноги на пол.
– Давай, – усмехнулся тоже севший Вячик, – иди сюда. Я тебя, сучара, без баксов сделаю.
Олег, переждав боль, раскрыл глаза.
– Я дам тебе, – прошептал он. – У меня есть сто баксов. Я дам тебе! – Кивнув, он встал. Покачнулся, но сумел удержаться на ногах. Вячик, снова спустив ноги на пол, сел. На своей кровати приподнялся Рыбаков. Выматерившись, поднял утку. Свиридов, покачиваясь, шел к кровати Вячеслава.
В это время у соседней палаты, пытаясь заглянуть внутрь, толкались пятеро милиционеров.
– Зуб, сука! – сплюнул один. – От него одни неприятности. Медсестра ему укол делала, он, гнида, вырвал у нее шприц и приставил к шее. У нее ножницы были. Взял и себе в рану воткнул. Если сдохнет, нам точно хана, уволят.
– Вам – да, – согласно кивнул один. – А мы с Сашкой у другой палаты дежурим. Там трое. Они у нас тихие.
Вячик, приподнявшись, загораживая левой рукой грудь, ударил подошедшего к нему нетвердой походкой Олега в опухшее, со следами побоев лицо. Олег сумел поймать его руку и, падая, увлек за собой. От удара спиной потерял создание. Вячик тоже. Рыбаков с уткой в руках доковылял до них. Размахнулся и с коротким стоном ударил краем утки Вячика по голове. И еще раз.
– На, – услышал он. – Сунь ему в рот. Увидел протянутую руку Олега и сто долларов в пальцах. – Они мне на похороны сына и жены сто баксов давали.
С коротким стоном Рыбаков сумел присесть и вывернул голову Вячеслава. Сложив доллары квадратиком, сунул ему в рот. В палату заглянула услышавшая грохот падающих тел медсестра и громко закричала:
– Сюда! Дерутся!
Рыбаков услышал топот бегущих ног и два раза ударил Вячеслава по переносице краем утки. Замахнулся в третий раз, но подбежавший милиционер ударом ноги выбил ее и кулаком ударил Бориса в лицо.
– Готов, – кивнул врач. Посмотрев на истерично рыдавшую молодую девушку в белом халате, криво улыбнулся и сказал троим стоявшим у двери милиционерам: – А с вами пусть ваши разбираются.
