Сир, ночь сгущается,
И ветер становится сильнее;
Мое сердце слабеет, не знаю отчего,
Я больше не могу идти…
Голос Уилла задрожал, потому что слова, которые он пел, точно отражали его внутреннее состояние.
Видишь мои следы, мой славный паж;
Иди по ним смело…
Мерримен пел, и внезапно Уилл разглядел что-то во тьме перед собой.
Прямо перед ним выросла та самая огромная резная дверь, которую он впервые увидел на заснеженном Чилтернском холме. Мерримен вытянул вперед левую руку и, широко раздвинув длинные пальцы, направил их на дверь. Створки медленно отворились, и ускользающая, манящая музыка Носителей Света, присоединившись к аккомпанементу гимна, очень быстро стихла. Уилл пошел вместе с Меррименом навстречу свету, в другое время и в другое Рождество. Он пел так, словно хотел влить всю музыку мира в эти ноты, пел громко и уверенно, и если бы строгий школьный хормейстер услышал его сейчас, то онемел бы от удивления и гордости.
КНИГА МАГИИ
Они оказались в ярко освещенной комнате, которая не была похожа ни на одно помещение из тех, что Уилл когда-либо видел. Высокие потолки были расписаны изображениями деревьев, лесов и гор; на стенах, обшитых панелями из отполированного золотистого дерева, висели и ярко светили круглые стеклянные абажуры. Комната была наполнена музыкой, и песню, которую пели Уилл и Мерримен, подхватили множество голосов. Это великолепное собрание роскошно одетых людей напоминало рисунок из исторической книги. На женщинах были длинные платья с глубоким декольте и широкими юбками, искусно отороченными кружевными оборками. Мужчины были одеты так же, как Мерримен: во фраки с прямоугольными фалдами, длинные прямые брюки, белые манишки или черные шелковые галстуки. Взглянув еще раз на Мерримена, Уилл понял, что его одежда вовсе не была одеждой дворецкого, а принадлежала тому веку, в котором они оказались.
Леди в белом платье скользнула вперед, чтобы поприветствовать их. Гости почтительно расступились, давая ей дорогу. И когда гимн закончился, она воскликнула:
— Великолепно! Великолепно! Проходите, проходите!
Ее голос был невероятно похож на голос мисс Грейторн, когда она приветствовала их в дверях поместья немного раньше. И, взглянув в лицо женщины, Уилл понял, что в каком-то смысле это было лицо мисс Грейторн. Те же глаза, те же выдающиеся скулы, та же дружелюбная, но властная манера держаться. Но эта женщина была гораздо моложе и симпатичнее, словно цветок, который лишь недавно раскрыл свои лепестки и еще не был иссушен солнцем, помят ветром и временем.
— Проходи, Уилл, — сказала она и, улыбаясь, взяла его за руку.
Он охотно последовал за ней. Было так естественно, что она знала его, и все вокруг — мужчины и женщины, молодые и старые, радостные и смеющиеся — тоже знали его. Пестрая толпа постепенно покидала зал, некоторые парочками, а другие целыми компаниями удалялись в том направлении, откуда шел изысканный кулинарный запах. Очевидно, в одной из комнат дома должны были подать ужин. В зале осталась лишь группа человек из десяти.
— Мы ждали тебя, — сообщила мисс Грейторн Уиллу и потянула его за собой в дальнюю часть зала, где находился богато украшенный камин и горел теплый, дружелюбный огонь. Она взглянула и на Мерримена, давая понять, что ее слова относятся и к нему.
— Мы все готовы. Нет никаких препятствий.
— Вы уверены? — Слова Мерримена звучали четко и отрывисто, словно удары молотка, и Уилл с любопытством поднял на него глаза. Горбоносое лицо было таким же непроницаемым и таинственным, как и всегда.
— Вполне уверена, — ответила леди. Неожиданно она опустилась на колени рядом с Уиллом, и ее пышная юбка образовала вокруг ее талии нечто похожее на огромную белую розу. Сейчас ее глаза находились на уровне глаз Уилла, и она заговорила мягко, но настойчиво:
— Это третий Знак, Уилл. Деревянный Знак. Иногда мы называем его Знаком обучения. Настало время заново создать этот Знак. Один раз в сто лет с самого сотворения мира, Уилл, Деревянный Знак должен обновляться, потому что это единственный из шести Знаков, который не может быть сохранен в неизменном виде. Каждые сто лет мы заново создаем его, как нас и учили. И сейчас это произойдет в последний раз, потому что в том веке, в котором ты живешь, произойдет соединение Знаков, и больше не будет необходимости в воссоздании Деревянного Знака.
Она поднялась и отчетливо произнесла:
— Мы рады видеть тебя, Уилл Стэнтон, Искатель Знаков. Очень, очень рады.
И тут же вокруг него зазвучали голоса, высокие и низкие, тонкие и сильные все они приветствовали и воодушевляли его. «Это словно стена, — подумал Уилл, — на которую можно опереться и почувствовать поддержку». Очень явственно ощутил он ту доброжелательную силу, которая исходила от группы изысканно одетых незнакомцев. «Неужели все они были Носителями Света?» — удивился мальчик. Глядя на стоявшего рядом с ним Мерримена, он восхищенно улыбнулся, и Мерримен улыбнулся в ответ. Его взгляд был открытым, спокойным и радостным, и Уилл отметил, что никогда еще не видел сурового и мрачноватого Мерримена таким счастливым.
— Время почти пришло, — сообщила мисс Грейторн.
— Вновь прибывшему, вероятно, нужно немного подкрепиться, — сказал мужчина небольшого роста, лишь немного повыше Уилла.
Он стоял рядом с мальчиком и держал в руке бокал. Уилл взял бокал и, подняв глаза, увидел перед собой худощавое живое лицо, покрытое морщинками, но не старое, пару поразительно ясных глаз, смотрящих на Уилла и каким-то образом внутрь него. Это лицо волновало, как лицо человека, много пережившего. Но мужчина быстро удалился, показав Уиллу изящную бархатную спину жакета, и преподнес бокал Мерримену.
— Мой господин, — проговорил он почтительно и поклонился.
Мерримен посмотрел на него, насмешливо поджав губы, но не проронил ни слова. Не успел Уилл удивиться такому странному приветствию, как невысокий человек заморгал глазами и словно неожиданно пришел в себя, как будто его резко разбудили. Он разразился смехом.
— О нет, — залепетал он. — Больше такое не повторится. Что поделаешь, я так привык к этому за долгие годы.
Мерримен добродушно засмеялся, поднял за него бокал и выпил. Выслушав этот загадочный диалог и ничего не поняв, Уилл тоже выпил, и его переполнил восторг от этого незнакомого вкуса, который вряд ли можно было назвать вкусом, скорее вспышкой света или аккордом музыки. Напиток был живым и чудесным, взбудоражившим сразу все его чувства.
— Что это?
Невысокий человек подлетел к нему и рассмеялся.
— Это метеглин, медовый напиток на травах, — сказал он, забирая пустой бокал. Он дунул в него и неожиданно сказал: — Глаза Носителя Света смогут это увидеть.
Он протянул бокал Уиллу. И, глядя на донышко, Уилл неожиданно увидел людей в коричневых одеяниях, варивших напиток, который он только что выпил. Он поднял глаза. Человек в зеленом жакете смотрел прямо на него, и выражение его лица было странным: волнение, зависть и удовлетворение странным образом смешались в его взгляде. Затем мужчина засмеялся и забрал бокал. А мисс Грейторн попросила всех подойти к ней. Свет стеклянных абажуров потускнел, и звуки голосов стихли. Где-то в доме, как казалось Уиллу, все еще звучала музыка, но теперь он не был уверен в этом.
