Мальчик стоял, дрожа, пугливо озираясь вокруг. В комнате было все как обычно. Уилл подумал, что все это ему привиделось. Разумнее успокоиться и просто пойти спать. Он скинул одежду, забрался в кровать и, пытаясь успокоиться, лежал, глядя вверх на маленькое окно наклонной крыши, которое было полностью засыпано снегом.
Уилл потушил ночник — мрак поглотил комнату. Даже когда глаза привыкли к темноте, он не мог различить ни одного предмета. Мальчик повернулся на бок, подтянул одеяло к подбородку, постарался думать о том, что завтра день его рождения, но легче ему так и не стало. Нехорошо все это. Что-то идет не так.
Уилл взволнованно ворочался в кровати. Никогда прежде он не испытывал подобного чувства, которое становилось сильнее с каждой минутой. Что-то тяжелое опускалось на него, словно хотело расплющить; что-то жуткое стремилось подчинить его себе, превратить в то, чем он не хотел быть. «Да, именно так, — подумал он, — превратить меня в кого-то другого. Но это глупо. Кому это нужно? И кого из меня хотят сделать?» Раздался скрип за полуоткрытой дверью, и мальчик тут же подскочил на кровати. Скрип послышался снова, и Уилл понял, что это: скрипела одна из половиц, которая частенько «разговаривала» сама с собой по ночам. Этот звук стал уже таким знакомым, что обычно Уилл просто не замечал его.
Но сейчас мальчик лежал, напряженно прислушиваясь. Вдруг скрип донесся издалека, из другой мансарды, и он снова рванулся, вздрогнув так, что одеяло накрыло его с головой. Он опять вспомнил сегодняшний день, хотя, в общем, вспоминать было особенно нечего. Мальчик старался думать о встрече с бродягой как о чем-то незначительном: он всего лишь столкнулся с обычным человеком в грязном пальто и рваных ботинках. Но опять перед его глазами мелькнула картина яростной атаки грачей. «Странник в пути…» И снова скрип, на этот раз где-то на потолке, прямо над его головой; и ветер завыл еще громче и протяжнее. Уилл резко сел на кровати и включил ночник.
Ничего подозрительного и пугающего — все как всегда. Он снова лег, испытывая стыд и чувствуя себя глупцом. «Испугался темноты, — подумал он. — Вот смех-то, совсем как маленький. Стефан никогда бы не испугался темноты, тем более здесь, наверху. Посмотри: вот книжный шкаф, стол, два стула, подоконник, вот шесть маленьких макетов парусников свисают с потолка, а их тени плавно движутся по стене. Нет причин для тревоги. Пора спать».
Он снова выключил свет, и сразу страх вновь набросился на него, как дикий зверь, выжидавший удобный случай для нападения. Уилл лежал в кровати испуганный, дрожащий, и никак не мог унять эту дрожь, он был не в силах даже шевельнуться, чувствуя, что сходит с ума. Снаружи завывал ветер, потом стихал, потом неожиданно снова начинал протяжно выть. Со стороны окна в потолке мансарды вдруг послышался приглушенный, царапающий звук, который вскоре перешел в скрежет. В следующий момент Уиллу показалось, что самый дикий ночной кошмар стал вдруг реальностью: прямо над его головой раздался жуткий треск, где-то совсем близко громко завыл ветер, и в комнату хлынул поток холодного воздуха. Ощущение ужаса захватило его с такой силой, что заставило сжаться в комок.
Уилл пронзительно закричал. Сам он узнал об этом позже; страх был настолько сильным, что он не слышал даже собственного голоса. На какое-то время он провалился в темноту и лежал почти без сознания, словно пребывая вне мира, в жутком черном пространстве. Затем послышались быстрые шаги; кто-то поднялся по лестнице к двери его комнаты, чей-то голос заботливо окликнул его. И, наконец, в комнате зажегся свет, который сразу вернул Уилла к действительности.
Это был голос Пола:
— Уилл? Что случилось? С тобой все в порядке?
Уилл медленно открыл глаза. Он понял, что лежит, съежившись, плотно прижав колени к подбородку. Затем увидел Пола, с беспокойством смотревшего на него поверх очков в темной оправе. Уилл только кивнул, поскольку до сих пор был не в силах говорить. Пол посмотрел вверх, и Уилл, следуя за его взглядом, увидел, что окно в потолке распахнуто… Сквозь проем просматривался черный квадрат пустого ночного неба, а вместе с порывами ветра в комнату проникал резкий зимний холод.
— Задвижка сломалась, — спокойно сказал Пол, — думаю, снег был слишком тяжелым. Но и сама задвижка, наверное, очень старая, металл весь проржавел. Я найду проволоку и починю ее. Тебя ведь это разбудило? Господи, какой ужас! Если бы такое случилось со мной, я от страха залез бы под кровать.
Уилл смотрел на брата с молчаливой благодарностью и даже попытался улыбнуться. Каждое слово, произнесенное низким, спокойным голосом Пола, возвращало мальчика к реальности. Он сел на кровати и откинул одеяло.
— У папы, наверное, есть проволока в другой мансарде, — сказал Пол, — но сначала давай уберем снег, пока он не растаял. Смотри, снега на полу явно стало больше. Готов поспорить, не в каждом доме можно увидеть, как снег падает прямо на ковер.
Он был прав: хлопья снега, кружась, пролетали через черный квадрат в потолке и рассеивались по комнате. Братья старательно собрали снег с ковра на старый журнал, и Уилл поспешно спустился вниз, чтобы выбросить бесформенный белый комок в ванну. Пол тем временем закрепил проволокой раму.
— Вот так-то лучше, — довольно произнес он.
Уилл промолчал и даже не взглянул на Пола, но старший брат и без того прекрасно понимал его чувства.
— Знаешь что, Уилл, — начал Пол, — здесь очень холодно. Почему бы тебе не спуститься в мою комнату и не поспать там? А я разбужу тебя, когда соберусь ложиться, или, скажем, переночую здесь, если ты сможешь смириться с храпом Робина. Договорились?
— Хорошо, — слегка охрипшим голосом сказал Уилл, — спасибо.
Он собрал раскиданную по комнате одежду, взял ремень, на котором красовалась новая пряжка, и, зажав все под мышкой, направился к выходу, но у двери остановился и оглянулся. Сейчас в комнате не было ничего необычного, кроме мокрого пятна на ковре в том месте, где лежала кучка снега. Но мальчика все же знобило, и гораздо сильнее, чем от морозного воздуха, а тошнотворное, опустошающее чувство страха все еще сидело в его груди. Если бы это был всего лишь страх темноты, он ни за что на свете не стал бы искать убежище в комнате Пола. Но Уилл знал наверняка, что не сможет остаться один в своей комнате: пока они убирали с ковра кучку снега, он увидел то, чего не заметил Пол. Невозможно было даже представить себе, что посреди протяжных завываний снежной бури какое-либо живое существо могло произвести тот приглушенный звук удара о стекло, который Уилл услышал за секунду до того, как упала рама. И тем не менее в кучке снега мальчик обнаружил свежее черное перо, выпавшее из крыла грача.
Он снова услышал голос фермера: «Эта ночь будет скверной. А завтрашнее утро и того хуже».
ДEHb ЗИМНЕГО СОЛНЦЕСТОЯНИЯ
Его разбудили звуки музыки. Мелодичный и живой напев словно манил за собой, звал куда-то. Похожий на перезвон колокольчиков мотив пронизывал золотой нитью радости великолепное исполнение. Тонкое очарование фантазий мальчика было воплощено в музыке, и, проснувшись под эти звуки, он улыбнулся и ощутил настоящее счастье. Но в момент его пробуждения музыка начала стихать, все еще зовя за собой. Когда же Уилл открыл глаза, она и вовсе исчезла.
