— Она очень красивая, — произнес Уилл, и лошадь снова ласково уткнулась ему в плечо.
— Забирайся на нее, — велел кузнец.
Уилл засмеялся. Было очевидно, что он не мог сделать этого: его голова едва доставала до плеча животного, и, даже если бы на лошади были стремена, он не смог бы поднять свою ногу так высоко.
— Я не шучу, — сказал кузнец. Он и в самом деле не походил на человека, который часто смеется, не говоря уж о том, чтобы самому подшучивать над людьми. — Это честь для тебя. Держись за ее гриву в том месте, до которого можешь дотянуться, и посмотришь, что будет дальше.
Уилл решил посмешить кузнеца и, изо всех сил вытянувшись вверх, ухватился пальцами обеих рук за концы длинной густой белой гривы. В тот же миг он почувствовал головокружение; весь мир вокруг него завертелся, как игрушечный волчок, а вслед за этим он услышал звук, очень отчетливый, хотя, казалось, доносившийся откуда-то издалека. Это был чарующий, похожий на перезвон колокольчиков мотив, который он впервые услышал сегодня утром, перед тем как проснулся. Уилл закричал. Его руки резко дернулись, окружающий мир снова пустился в пляс, а музыка стихла. Отчаянно пытаясь вспомнить волшебный мотив, мальчик внезапно осознал, что заснеженные ветви деревьев теперь находятся очень близко к нему, гораздо ближе, чем раньше, а сам он сидит очень высоко, на могучей спине белой кобылицы. Он посмотрел сверху вниз на кузнеца и засмеялся громко и восторженно.
— Когда лошадь будет подкована, — сказал кузнец, — она доставит тебя туда, куда ты попросишь.
Уилл вдруг серьезно задумался над словами Джона. Но вскоре что-то заставило его поднять голову и посмотреть вверх, сквозь ветви склонившихся деревьев. В небе он увидел двух грачей, лениво летевших высоко над лесом.
— Нет, — проговорил он, — я думаю, что должен идти один.
Мальчик похлопал кобылицу по шее, перенес ноги на одну сторону и начал медленно скользить вниз, слегка сгруппировавшись и приготовившись к падению. Но обнаружил, что приземлился очень мягко, носками ботинок погрузившись в снег.
— Спасибо, Джон. Спасибо большое. До свидания.
Кузнец сдержанно кивнул и занялся лошадью, а Уилл, несколько обескураженный, побрел прочь. Он ожидал, что услышит от Джона, по крайней мере, прощальное слово. Сделав несколько шагов, он оглянулся. Джон Смит зажал копыто лошади между колен и протянул руку в перчатке к щипцам. И то, что Уилл увидел дальше, заставило его забыть о том, что не услышал напутствия. Кузнец не удалял старые подковы, не подравнивал копыто — эту лошадь еще ни разу не подковывали. А подкова, которую кузнец примерял сейчас к ее копыту, как и три другие, блестевшие на самой дальней стене кузницы, не были похожи на обычные. Но их форма показалась хорошо знакомой Уиллу. Все четыре подковы белой кобылицы были точными копиями круга с перекрестьем внутри, который Уилл носил на своем ремне.
* * *
Уилл прошел немного вниз по дороге, под узкой крышей голубого неба. Он сунул руку под тулуп, чтобы дотронуться до круга на своем ремне. Металл был леденящим. Мальчик начал понимать, что это значит. Но Всадник исчез: на снегу не было видно даже следов лошадиных копыт. Однако Уилл и не думал сейчас о зловещей встрече. Он чувствовал только, как некая сила властно и настойчиво направляет его к тому месту, где в привычном для него мире располагалась ферма Доусонов.
Он увидел узкую тропку, идущую в сторону, и свернул на нее. Эта тропка вела очень далеко, временами петляя и поворачивая. В той части леса, где он оказался, было много низкой поросли; запорошенные снегом ветвистые верхушки молодых деревьев и кустарников торчали из холмистых сугробов, как оленьи рога из округлых белых голов. За очередным поворотом тропки Уилл увидел низенькую хижину с грубо отштукатуренными глиняными стенами и крышей. Высокая шапка из снега покрывала убогое жилище, отчего оно напоминало замороженный торт. В дверном проеме, опираясь одной рукой о расшатанную дверь, словно застыв в нерешительности, стоял неуклюжий старый бродяга, тот самый, которого мальчик встретил вчера. Длинные седые волосы, грязная одежда, морщинистое лицо — все выглядело точно так же, как и раньше.
Уилл приблизился к старику и повторил слова фермера Доусона, которые тот произнес вчера:
— Странник в пути.
— Есть только один Странник, — сказал старик. — Это я. А тебе-то какое дело?
Он фыркнул, скосив глаза на Уилла, и потер нос засаленным рукавом.
— Я хочу, чтобы ты мне кое-что рассказал, — довольно дерзко произнес Уилл, хотя на самом деле вовсе не чувствовал себя уверенно. — Я хочу знать, почему ты вчера бродил по округе? Почему ты что-то высматривал? Почему за тобой увязались грачи? Я должен это знать. — Уилл говорил порывисто. — И почему тебя называют Странником?
При упоминании о грачах старик отступил назад к хижине, его глаза забегали, он поднял взгляд к верхушкам деревьев. Затем посмотрел на Уилла с еще большим подозрением, чем раньше.
— Ты не можешь быть им! — сказал он.
— Кем я не могу быть?
— Нет, ты не можешь… тогда бы ты знал все это. Особенно об этих чертовых птицах. Пытаешься надуть меня, да? Пытаешься надуть несчастного старика? Ты приехал сюда со Всадником, не так ли? Ты его человек, да?
— Конечно, нет, — возразил Уилл. — Я не понимаю, о чем ты?
Мальчик окинул взглядом жалкую хижину. Тропка здесь заканчивалась, а участок около хижины не был расчищен. Деревья окружали ее со всех сторон и почти полностью загораживали солнечный свет. Неожиданно он почувствовал себя потерявшимся и спросил:
— А где же ферма?
— Здесь нет никакой фермы, — раздраженно ответил старый бродяга. — Пока нет. Ты должен об этом знать.
Он снова злобно фыркнул и что-то пробормотал себе под нос. Потом его глаза сузились, он подошел вплотную к Уиллу и уставился ему в лицо. От него пахло потом и грязной одеждой.
— Но ты можешь быть им, можешь. В том случае, если у тебя есть первый Знак, который Носитель Света дал тебе. У тебя он есть? Покажи. Покажи старому Страннику знак.
Сдерживая отвращение и стараясь не отшатнуться от старика, Уилл стал торопливо расстегивать пуговицы своего тулупа. Он понимал, о каком Знаке говорит бродяга. Но, когда он распахнул овчинный тулуп, чтобы показать круг, надетый на ремень, его рука случайно коснулась гладкого металла, и ледяной холод обжег пальцы. В ту же секунду он увидел, что старик отскочил назад и в его глазах появилось подобострастие, но смотрел он уже не на Уилла, а на кого-то, кто стоял за спиной у мальчика. Уилл обернулся и увидел Всадника в плаще, восседавшего на жеребце цвета ночи.
— Приятная встреча, — спокойно произнес Всадник.
Старик пискнул, как испуганный кролик, развернулся и, спотыкаясь, побежал по сугробам в гущу деревьев. Уилл застыл на месте, глядя на Всадника, его сердце стучало так неистово, что было трудно дышать.
— Ты поступил не очень мудро, свернув с дороги, Уилл Стэнтон, — сказал человек в плаще, и его глаза сверкнули, как две голубые звезды. Черный жеребец незаметно продвигался вперед; Уилл попятился назад к хижине, глядя в глаза Всадника, и, приложив огромные усилия, распахнул непослушными руками свой тулуп, чтобы железный круг на его ремне стал хорошо виден. Он схватился за ремень с той стороны, на которой висел круг. Холод, исходивший от железа, был таким леденящим, что мальчик смог сполна ощутить мощную силу Знака. Всадник остановился, его глаза засверкали.
