– Да. Малач назвал их осенними сударь-ручейниками. Самое интересное, что узор на их крыльях очень похож на шрам на моей ноге.
– Жаль, что я не могу его увидеть…
– Его или мои ножки? – В голосе Зуйки послышалась лукавинка.
– Твои ножки… – Воль-Дер-Мар вздохнул. – А я ведь и в лицо-то видел тебя всего лишь два раза. И то мельком: на отборах, когда тебя дисквалифицировали, и еще у меня дома.
– В тот вечер ты произнес такой галантный тост. За особ прекрасного пола…
– Да. В тот вечер все и началось.
Подойдя к Воль-Дер-Мару со спины, Зуйка приложила ладони к его лбу, отчего тот слегка вздрогнул. А она опустила ладони пониже и прижала подрагивающие пальцы к повязке, закрывающей его глаза.
– А-а-а, – издал легкий стон Воль-Дер-Мар.
– Я причинила тебе боль?
– Нет, нет. Прошу тебя, не убирай руки. Мне кажется… кажется, я начинаю видеть!
Зуйка замерла, а Воль-Дер-Мар подался вперед, словно для того, чтобы ее пальцы еще сильнее надавили на его глаза.
– Как ты думаешь, – прошептал он, – может ли быть такое, что с глазами, закрытыми повязкой и твоими руками, я могу видеть гостиную моего друга Малача, могу видеть перед собой натянутый на подрамник холст и все, что на нем вышито, могу видеть корзинку с иглой и нитками, что стоит на полу?
– Я – ведьма. И ты видишь то, что вижу я.
– Но теперь я вижу красную бабочку, зажатую в кошачьей лапе. А теперь – целое море летящих бабочек, я лечу вместе с ними, вот только они летят сюда, а я – в обратную сторону, туда, откуда начали полет они. А над озером Зуро я вижу рыбаков и парусник с факультетскими профессорами… Вода все ближе, ближе… я вижу под водой, я…
Воль-Дер-Map вдруг вскинул руки, и в это же мгновение лежавшая в корзине игла крутанулась, взмыла вверх с уже продетой в ушко серебряной нитью и воткнулась в холст. Проткнула его, вновь проткнула уже с обратной стороны и замелькала, оставляя на холсте серебряные линии. Линии потянулись от каждого вышитого по краям узора к пока еще свободному центру, сливаясь в вытянутый вверх овал. Когда овал приобрел свои окончательные очертания, серебряная нить закончилась, и игла тут же метнулась обратно в корзину, из которой появилась с продетой в ушко нитью вишневого цвета. Несколько мгновений, и одна четвертая часть овала стала вишневой. Еще три смены нитей, и овал раскрасили цвета, отождествляющие щит герба факультета рыболовной магии, цвета, соответствующие спиннингу, нахлысту, поплавочной удочке и зимней подледной рыбалке. Очередной визит иглы в корзинку, стремительная вышивка продолжилась вновь серебристой нитью…
– Скажи, ты видишь это? – прошептала Зуйка.
– Он должен, должен появиться, – сказал Воль-Дер-Мар.
– Он уже появился! В самой середине холста. Серебристый рыбодракон.
– Нет. Он должен появиться в озере. Как можно скорее. Мы должны призвать его!
Глава девятнадцатая
ПРОРЫВ
За несколько часов до начала экзамена с категоричным названием «Поймать должен каждый!» в водах того самого озера Зуро, в одном из самых глубоких его мест, а именно в так называемой Чернокаменной яме, маленькая рыбка-домотаскатель, чутко спавшая в своем домике-крепости, встрепенулась от внезапно возникшей вибрации. Вибрировал один из черных камней, лежащих на дне. Вернее, не камень, на котором с вечера так уютно устроилась ночевать рыбка-домотаскатель, а то, на чем этот камень лежал, то есть толстый столб, вдруг выросший из дна как гриб после дождя.
Рыбка-домотаскатель, до предела высунувшая голову из домика-крепости, словно испуганная черепаха, втянула ее обратно, расправила свои длинные грудные плавники, взмахнула ими и соскользнула с камня вниз.
Она, ничего не понимая, плыла над Чернокаменной ямой, в глубине которой рядами стояли, вяло шевеля хвостами, брусковатые мохнорылые судаки, а вокруг то там, то тут все больше и больше вырастали невиданные столбы. И по мере роста верхушки этих столбов, только что имевшие такой же черный цвет, как и все дно Чернокаменной ямы, начинали бледнеть и наливаться непривычной яркостью.
Инстинкт самосохранения не замедлил сработать, и маленькая рыбка-домотаскатель, заработав плавниками со всей интенсивностью, на которую была способна, поплыла отсюда прочь, прочь…
* * *
Рассвело. Мак-Дин, студент третьего курса ветмагов факультета рыболовной магии, стоя в лодке, ловил рыбу на своем излюбленном месте озера Зуро – у входа в Чернокаменную яму. Собственно вход в яму находился под водой, там, где рельеф дна резко понижался. Мак-Дин прекрасно знал чуть ли не каждый сантиметр этого дна, ведь ловил он здесь много-много, даже со счета сбился, сколько раз.
Настроение ветмага было преотличное, и для этого были все основания: в руках – мощный спиннинг, способный гасить рывки попавшейся на крючок крупной рыбы; спиннинговая катушка, купленная в лавке «Настоящая магическая рыбалка», самого высокого качества; леска, кстати, весьма дорогостоящая – скручена из жил синего судака; самодельный поводок – из тонкой, но чрезвычайно прочной проволоки; приманка – рыбка из почти затвердевшего каучукового дерева с двойником, имеющим острейшие жала, соединена со свинцовым шариком-грузом, отлитым гномами из-под горы – вся эта снасть просто не могла не способствовать успешной рыбалке.
И рыбалка действительно была хороша. Подтверждением этому служили три мохнорылых судака, выловленных, тщательно взвешенных и выпущенных Мак-Дином обратно в озеро.
Единственное, что огорчало рыболова, так это то, что уж больно пассивно вели себя пойманные рыбы при вываживании. А ведь судак мохнорылый отличался от обыкновенного и от всех других судаков необычайно буйным нравом, неутомимостью и коварством. Но даже поклевки мохнорылого, обычно неожиданные и очень резкие, после которых кончик удилища вздрагивал, словно от удара, сегодня чувствовались лишь тупой безжизненной тяжестью, повисшей на противоположном конце снасти.
Но все равно Мак-Дин был счастлив, ведь если припомнить, то таких внушительных экземпляров он не вылавливал давненько. Сам вид пойманных рыбин: зеленоватый мох на мордах, острейшие колючки спинных плавников, длинные серповидные хвосты, большие желтые с ярко-зелеными блестками и черными зрачками глаза – все это доставляло ветмагу истинное эстетическое наслаждение. Будь он художником, обязательно воспроизвел бы момент, как отпускает обратно в озеро самый крупный сегодняшний трофей…
В принципе, рыбалку можно было заканчивать. Но так рано домой Мак-Дин обычно не возвращался. Хотелось еще побросать спиннинг, постучать приманкой по дну, возможно, почувствовать еще одну, а то и не одну поклевочку. И он забрасывал вновь и вновь, давал приманке опуститься на дно, затем, внимательно глядя на вершинку спиннинга, начинал подмотку: три оборота катушки – пауза, три оборота – пауза…
Чем дальше он посылал приманку, тем на большую глубину она опускалась. Мак-Дин определял это, отсчитывая про себя секунды. При очередном забросе приманка коснулась дна на счет шесть, при следующем, более дальнем, счет должен быть семь. Но тут в счете неожиданно произошел сбой. Леска провисла, а значит, приманка нашла грунт на две секунды раньше, то есть глубина в том месте должна была быть значительно меньше, чем предполагалось. На всякий случай он сделал подсечку – вполне могло быть, что рыба клюнула вполводы, но сразу понял, что это не поклевка. Создалось впечатление, что приманка продирается сквозь подводные водоросли. Вот только откуда здесь водоросли?
