На этом рыбалка закончилась. Дело было даже не в том, что не осталось ни одного крючка. Глядя на израненную руку Хе-Назла, с которой сняли рыбью голову, никто больше не горел желанием выйти на лед озера Сецц порыбачить. Ну а развязать пленникам руки вождь так и не решился.
* * *
– Приступай, Ax-Губа, приступай, – поторопил вождь помощника. – Наше племя наконец дождалось времени великой трапезы!
Прежде чем броситься выполнять приказ, помощник постарался встретиться взглядом с Хе-Назлом, видимо, рассчитывая получить одобрение и от него. Однако Хе-Назл успел прикрыть глаза, изобразив на лице гримасу, которая могла действительно быть следствием боли в ноющей руке, но еще могла означать и недовольство решением старика.
Возникшая заминка не ускользнула от взгляда Женуа фон дер Пропета, но, к сожалению, она оказалась слишком короткой. Под руководством Ax-Губы полтора десятка кагов совместными усилиями вытащили из земли кол, к которому был привязан Итдфик, и уложили его на две рогатки, торчащие друг напротив друга по разные стороны костра. Между раскаленными углями и висящим лицом вниз первокурсником оказалось не больше метра, и Пропст с ужасом заметил, что одежда на его товарище почти сразу начала дымиться.
Магистр Пропст набрал в грудь побольше воздуха, чтобы разразиться потоком самых жестоких проклятий, которые знал и которые выдумал бы по ходу тирады. Но его опередили другие звуки. Звуки неожиданно возникшего у подножия горы камнепада.
Из всех собравшихся на берегу один Мель-Назл знал, что в том самом месте когда-то имелся вход в пещеру, получившую название Тридцати гоблинов, и что ход был завален камнями после того, как в него вошло чудище Сецц-харко. Случилось это давно, и завал, давно покрытый пылью, успел слиться со скалой. Теперь камни осыпались краткосрочной лавиной, и все, за исключением Итдфика, увидели появившийся в скале овальный проем, из которого в прыжке, с никогда не слышанным карликовыми гоблинами визгом, выскочил черный зверь с длинным, немилосердно колошматящим воздух хвостом.
Старый Мель-Назл сразу догадался, что именно про этого зверя рассказывал племянник. В детстве вождь немного попутешествовал, но подобных зверей не встречал. Зато встречал и обычных гоблинов, и так называемых лекпинов, что были на голову выше кагов, и крепышей-бородачей гномов – всех тех, что выскочили из пещеры по пятам за зверем. А еще в своем далеком детстве Мель-Назл встречал того, кто сейчас сидел на плечах коренастого гнома, обхватив руками его шею и вцепившись в бороду.
Хотя прошло очень много лет, Мель-Назл не мог не узнать (по характерным кустистым бровям и пронзительному взгляду широко расставленных глаз) великого и легендарного шамана гоблинов Якса Скарроса! Правда, сейчас шаман не выглядел, как прежде, – важным и умудренным грузом знаний. На лице его читался испуг, а из слов, которые выкрикивал шаман, понятно было одно: «Спасайтесь!» Остальные незнакомцы, появившиеся из пещеры, тоже что-то кричали, но всех их перекрыл бас магистра Пропета:
– Шермилло! Сюда! Быстрей! Развяжите мне руки!!!
В настоящий момент магистр имел наилучшую возможность наблюдать, так сказать, с высоты своего положения, за всем происходящим на берегу озера Сецц. Его друг и телохранитель Шермилло на всех парах врезался в скопище кагов и, раздавая налево и направо оплеухи передними лапами, довольно быстро продвигался к нему на помощь. За ним по освобождаемому пространству бежали студенты факультета рыболовной магии, имена которых магистр прекрасно помнил: Тубуз, Буська, Савва и размахивающий топором Мэвер с седоком на плечах, который по своему виду более всего смахивал на тех, кто собрался им отобедать.
Женуа фон дер Пропет поразился не столько чудесному появлению своих земляков, сколько тому, что гном – ГНОМ! – стал ездовой лошадкой, да еще для какого-то там гоблина!!! Что же должно было случиться, чтобы Мэвер из клана Ватрангов согласился на такое?! И почему вдруг среди кагов возникла паника и они врассыпную бросились от костровища, выкрикивая название озера и что-то еще? Не испугались же они кучки не менее напуганных незнакомцев! Или это не паника, а какой-нибудь особый ритуал, исполняемый по приказу вождя?
Старый Мель-Назл оказался единственным, кто не сдвинулся с места, и первым среди своих соплеменников, которого вдруг накрыл сгусток прозрачной жидкости, моментально превратив в маленькую раскоряченную ледяную статую. Женуа фон дер Пропсту даже не пришлось напрягать память – какое животное обладает способностью так оригинально пленять свои жертвы. Рыба-крокодил Сецц-харко предстала наяву во всей своей ужасной оригинальности.
Длиной не меньше пяти метров, половину из которых занимал мощный гребенчатый хвост, с парой суставчатых лап, поднимающих переднюю часть тела высоко над землей, длинной, сплюснутой с боков головой, большая часть которой являлась зубастой пастью, Сецц-харко передвигалось стремительными рывками, каждый из которых заканчивался плевком мгновенно замерзающей жидкости в ближайшее живое существо. Рывок – плевок, и очередной каг застывал ледяной статуей. И если несчастный не успевал погибнуть от нехватки воздуха, то имел возможность наблюдать приближение Сецц-харко и чудовищную разинутую пасть.
Вождь шестого клана карликовых гоблинов Мель-Назл лишился головы первым, затем очередь дошла до его помощника Ах-Губы и еще двух молодых кагов. После чего Сецц-харко, видимо, слегка утолив голод и решив немного отложить трапезу, принялось обстреливать плевками всех подряд, кто не успел где-нибудь укрыться или убежать подальше.
Рывок – плевок, и пленницей мгновенно заледеневшей слюны стала Буська, еще рывок – плевок, и такая же участь постигла бросившегося к гномихе на помощь Тубуза. Следующей жертвой стал Савва, затем – Шермилло, досталось и висящему над костровищем Итдфику, впрочем, для него-то сейчас ледяной панцирь был как нельзя кстати. Лишь Мэвер с наездником-гоблином на шее успел спрятаться за Женуа фон дер Пропстом, привязанным к воткнутому в землю колу.
В который раз за последние полтора суток магистр Ордена монахов-рыболовов проклял все на свете из-за того, что у него связаны руки, – несколько слов, два-три пасса, и одно из магических заклинаний как минимум, обездвижило бы чудовище на некоторое время. Но сейчас магистр мог лишь смотреть в устремленные на него глаза Сецц-харко и ждать своей порции леденящего плевка.
Однако чудовище по каким-то причинам не стало тратить на него слюну. Сделав пару прицельных плевков в не успевших убежать на достаточное расстояние кагов, Сецц-харко подпрыгнуло к ближайшей ледяной статуе, которой оказалась Буська. Пасть уже начала смыкаться вокруг обледеневшей головы гномихи, когда магистр Пропст краем глаза уловил справа от себя некое движение. Спрятавшийся за ним Мэвер Ватранг выскочил вперед и с силой метнул топор в чудовище, собравшееся сожрать его сестру.
Неуловимое движение головой – и на рукояти топора сомкнулись челюсти рыбы-крокодила; небольшое усилие, и рукоять оказалась перекушенной пополам; прицельный плевок, и Мэвер превратился в еще одну ледяную статую.
