— Концы закрепили. Готовы опускать! — прокричали с причала.
— Опускай!
Канаты натянулись, словно струны, и застонали, когда рабочие начали крутить закрепленные в доке лебедки. Снова взвыли двигатели корабля, махина затряслась и сдвинулась ближе к площадке.
— Эй, архон! — крикнул сигнальщик. — Давай наперегонки!
Люди на палубе засмеялись.
— Оставь беднягу в покое, — сказал один из аэронавтов. — В конце концов, он не виноват.
Дилл опустил голову, чтобы спрятать красные глаза, развернулся и направился по мокрым следам обратно в келью. Пускай швартуют свой проклятый корабль. Теперь у него есть форма. И меч, конечно. От этой мысли настроение немножко поднялось. Еще оставалось немного времени, чтобы попрактиковаться с мечом. Дилл добежал остаток пути по балкону, прижал крылья и нырнул в дверной проем, назад в свою каморку.
Дилл резко остановился на полпути и вытаращил глаза. У камина стояла молодая женщина: невысокая, худощавая, прямые волосы туго затянуты на затылке и заплетены в косу, как носят девушки из высшего общества. Но это была, пожалуй, единственная дань моде. На девушке совершенно отсутствовали украшения, она носила потертую кожу и была обвешана оружием. Из ножен за спиной торчала рукоятка меча, в карманы под локтями заткнуты серебристые метательные ножи и длинные иглы, а на поясе висели мешочки с ядом, трубка для дротиков и какие-то бамбуковые обрубки, почерневшие от времени. Девушка вертела в руках снятый со стены меч. Меч и для Дилла-то был велик, а в ее крохотных ладошках выглядел просто нелепо.
— Повесь обратно! — отрезал Дилл.
На него взглянули темно-зеленые глаза. Девушка была такая бледная, словно ей сильно нездоровилось.
— Твой меч? — Зеленые глаза бросили быстрый взгляд на клинок и снова уставились на Дилла.
Он внезапно понял, что стоит совершенно голый, покраснел и схватил рубашку, чтобы хоть как-то прикрыться.
— Это меч Кэллиса.
— Да, так говорят. — Она поднесла оружие к глазам. — Довольно старый. Сталь однослойная, хрупкая и тяжелая. Да еще и тупой. Балансировка… — она подняла клинок и взяла рукоятку в обе ладони, — в принципе отсутствует. Острие откололось, но хуже от этого уже не будет. Рукоять… — Она фыркнула. — Ее кто-то заменил. И позолота. Ее ложкой отскрести можно. — Она вернула меч на место. — Зато как блестит.
Дилл не шевелился.
— Меня зовут Рэйчел Хейл.
Он уже где-то слышал это имя, только не мог вспомнить где.
— Что тебе надо?
— Ничего особенного, — последовал быстрый равнодушный ответ, будто она всю жизнь только на этот вопрос и отвечала. Потом девушка задумалась и, видимо, решила объяснить несколько больше: — Я твой наставник.
— Что?
— Наставник. Учитель. Личный телохранитель. — Она оглядела комнату. — Сколько ж тебе свечей нужно?
— Мой наставник — Джон Рид Барсонг.
— Он умер семь лет назад.
Барсонг умер? Так вот почему его уже давно не было видно. Но неужели не нашлось других солдат или ученых? Да храм просто кишит этими пыльными бородатыми стариканами в очках. Они еще помнят войны и времена, когда вода была куда чище, а люди куда лучше, и способны до бесконечности надоедать своими рассказами и тяжелыми вздохами. Неужто нельзя было найти более подходящего наставника? Кого-нибудь постарше. Кого-нибудь не такого хрупкого.
— Сайпс приказал присматривать за тобой, — сказала Рэйчел. — Ну и, вероятно, тренировать тебя. Меч, яды, дипломатия и все прочее. — Из мешка на поясе она вытащила крошечную книжку и швырнула ее Диллу.
«Этикет пустынной торговли для благородных купцов. П.И. Уоллоувей» — гласила надпись на обложке.
— Что это?
— Вероятно, что-то насчет дипломатии. — Рэйчел взглянула на обложку. — По крайней мере мне так сказали. Почитай как-нибудь на досуге. Я уверена, тебе понравится.
— Яне…
— Я тебя не виню, — перебила девушка.
Дилл прикусил губу. Все шло как-то не так. Видимо, Сайпс окончательно впал в старческое слабоумие. Девчонка с книжкой, которую она даже не читала, и с мечом, который вряд ли из ножен вынет, не поранившись, — какой это наставник?
— Да я сама не в восторге. Дай угадаю: оранжевый значит «раздражение»?
Дилл отвел взгляд и попытался вернуть глазам спокойный серый цвет. Мерцающие пылинки кружились и танцевали в свете окна. Ему страшно захотелось пнуть корзину с улитками, которая стояла под подоконником.
— Зачем тебе в комнате корзина с улитками? — наконец нарушила молчание Рэйчел.
— Что?
— Почему у тебя тут улитки? — Потому что.
Она ждала ответа.
— Потому что они заползают сюда. Я собираю их в корзину и потом выношу.
— Куда?
Дилл нахмурился.
— А кто тебя тренировал?
— Куда ты относишь улиток?
И что она заладила про улиток? Дилл раздраженно указал книгой на пол.
— Вниз, в храм.
— Зачем?
— Чтобы выпустить.
— Почему?
— Да я не знаю! — Хотя именно это он знал наверняка. Он просто хотел убрать их из комнаты, а поэтому собирал и выпускал в конце коридора, там, где заканчиваются кельи священников. Ей просто хотелось поболтать, а Диллу это все уже порядком надоело. — Почему ты?
Рэйчел глубоко вздохнула.
— Сегодня утром к воротам храма принесли обескровленного. Ходят слухи, что в городе появился еще один похититель душ. Как будто одного было недостаточно. Может, это теперь в моде? — пожала она плечами. — По-моему, они просто хотят, чтобы твоя кровь осталась в твоем теле.
Сегодня утром?
— Но сегодня же Ночь Шрамов. Луна еще не исчезла.
— Неужели? — Девушка театрально зевнула.
И это его «карманный» наставник. А знает она хоть что-нибудь о похитителях душ? Глаза зачесались еще сильнее.
— Кто знает.
Дилл вдруг понял: он узнал форму, которая была на девушке. И только теперь заметил, как потерта рукоятка меча. Мальчику стало ужасно неловко. Так вот почему она такая бледная.
— Ты спайн.
— Спайн! — Она выплюнула это слово. — Терпеть не могу это звание. Вот «Костяк храма» куда благороднее. А больше всего мне нравится «Крадущиеся по ночам». Так нас, по-моему, люди прозвали? Как раз в точку, особенно когда их ловят Для допроса.
Но что она здесь делает? У спайнов обычно немного другая, работа. Им и не могли давать другие обязанности. После того как они проходили тренировку. О чем только думал пресвитер?
