Свет странным образом сгустился, так что стало трудно смотреть через красную пелену. В таком свете стены, пол и потолок казались почти черными. Неттл почувствовал движение за спиной и резко развернулся. Ничего. В воздухе распространился запах тухлого мяса. Краем глаза бродяга уловил движение, как будто что-то пыталось незаметно приблизиться. Но стоило только повернуться, как оно исчезало. И все же господин Неттл физически ощущал, как пустое пространство наполняется ненавистью, заставляя сердце бешено колотиться в груди.
Томас Скэттерклоу медленно и глубоко втягивал воздух, а потом заговорил чужим, клейким голосом:
— Сколько вас здесь?
Неттл услышал шипящий хор голосов у себя за спиной.
— Одиннадцать.
Он резко развернулся, однако ничего не увидел.
— И одна живая душа, — проговорил Скэттерклоу.
— Наша душа, — зашептали голоса.
Томас Скэттерклоу или то, что завладело им, долго сидел бесшумно и недвижимо, и вдруг капюшон повернулся и уставился прямо на гостя.
— Твоей дочери нет среди нас. Живой человек забрал ее душу.
Кулаки Неттла сжались.
— Кто?
— Он болен. Хейф скоро доберется до него.
— Хейф?
— Ад четвертого ангела, утопающий в грязи и ядовитой Зеленые духи, жуткие подземелья и цветы.
Неттл нахмурился. Может быть, Лабиринт пытается сбить его с толку? Айрил коварна.
— Кто он?
В воздухе закружился вихрь голосов.
— Закрой глаза. Позволь нам войти, и мы все расскажем тебе.
В какое-то мгновение Неттл почти послушался их. Казалось, так просто закрыть глаза и впустить голоса. Но что-то внутри него сказало: «Нет!»
Голоса зашипели и зарычали.
— Девон, — прохрипел Скэттерклоу.
От тлеющих костров поднимался дым и разливался призрачной пеленой вокруг Колодца Грешников. Девять из двадцати шестов были заняты: шесть мужских, две женские и детская голова дремали в тумане. Таблички под шестами провозглашали их богохульниками, приспешниками Айрил или хашеттскими шпионами. Все они были схвачены спайнами, доставлены для допроса к Итчину Самюэлю Теллю и теперь искупили грехи перед жителями Дипгейта. Кровоточащие тела были сброшены в пропасть, а головы оставлены как знак эффективной работы отряда спайнов. Фогвилл смотрел на место казни сквозь слезящиеся глаза и дышал через рукав. Его человек пришел? Или, наоборот, уже слишком поздно?
Затем в темноте сверкнула искорка — загорелась трубка, и из мрака возникло длинное грязное лицо, которое через мгновение снова поглотила ночь. Фогвилл подошел к шпиону.
— Вечер добрый, помощник, — прозвучал голос.
— Какие-нибудь изменения?
— Нет, Работает допоздна, как обычно.
— Вам удалось скрыться без всяких неприятностей?
Шпион затянулся, и тлеющий табак в трубке осветил два ряда узких зубов, впалые щеки и тонкий, как лезвие, нос.
— Вышел покурить. Разве нет? Половина рабочих ходит на перекур. — Человек улыбнулся. — Кто меня остановит? Бригадир? Да он меня сам боится. При мне всегда нож, и всем это хорошо известно.
Фогвилл обернулся в сторону шестов: вороны уже успели выклевать у женщины глаза. Помощник поморщился.
— Обязательно было здесь встречаться? Меня от этого места просто воротит.
— А мне здесь нравится, — вместе с дымом процедил сквозь зубы шпион. — Головешки мне все рассказывают.
У Фогвилла в горле пересохло. Перед ним стоял настоящий сумасшедший.
— Что рассказывают? — вовремя не сообразив, спросил помощник.
— Секреты всякие.
— Здесь пролили кровь, — поежился Фогвилл Крам. — В этом месте небезопасно. Бог знает, что может тут прятаться.
— Костры освящены.
— Нельзя быть слишком осторожным. — Помощнику померещилось движение, и он резко повернулся. Темная фигура, похожая на собаку, только гораздо больше, проскользнула между цепями. — Вы это видели? Что это? Проявление?
Шпион пожал плечами. Жест смутил Фогвилла. Человек, что стоял сейчас перед ним, когда-то был спайном — не адептом, а просто обычным убийцей. На шее остались следы от игл — свидетельство того, что его пытались подвергнуть процедуре посвящения. Следы эти отмечали татуировки в виде узлов — в знак неудачи. Хотя процедура посвящения была делом обычным, изредка случались и провальные попытки. Иногда человек просто сходил с ума.
Выброшенные за церковные стены, искалеченные посвящением убийцы редко выживали. Общество их избегало. Гибель была только делом времени, пока не попадешься на глаза головорезу пошустрее.
— Удалось что-нибудь выведать у бродяги? — поинтересовался шпион.
— Его дочь исчезла недалеко от Скиза. Судя по синякам, тут поработала не Карнивал, а кто-то другой.
— Хотите, чтобы я начал действовать? — Неудавшийся спайн затянулся.
Фогвилл качнул головой.
— А если я ничего не найду?
— Доложите мне завтра утром. — А если найду?
Фогвилл помедлил с ответом.
— Вам известна воля бога. — Так просто: вот все и сказано.
Я только что дал санкцию на убийство.
То, что овладело Томасом Скэттерклоу, теперь покинуло его тело, оставив медиума без сознания валяться на полу. Зато голоса становились все громче, все смелее.
— Закрой глаза. Всего на минутку. Свет слишком ярок.
В комнате действительно посветлело так, что стало тяжко смотреть, но Неттл и не думал закрывать глаза. Злость помогала ему сопротивляться демонам, если именно они кружили в лабиринте Скэттерклоу.
Девон убил Абигайль. И Девон смертен. Его можно заставить страдать. Как именно страдать, Неттл пока не знал. Но отравитель будет кричать и молить о пощаде еще до наступления утра.
— Мы поможем тебе. Только закрой глаза. Или разбей лампу. Да, вдребезги! Мы сможем помочь, только когда станет темно.
— Заткнитесь! — Нужно все хорошенько обдумать. Он все еще находился в западне лабиринта и не имел ни малейшего понятия, как из него выбраться. Не было особого желания протискиваться через узкие коридоры и острые осколки в поиске выхода с целым роем демонов на хвосте. Нужно искать другой путь.
— Есть другой путь. Совершенно безопасный. Разбей лампу, и мы покажем его тебе.
Неттл осмотрел комнату. Стропила слишком высоко — до них не дотянуться. Половые доски мощные и проломать их не удастся. Может быть, забраться на стену и попробовать добраться до выхода, перешагивая по перегородкам? Неттл выругался, что оставил мешок с инструментами за дверью.
