Этим вопросом он поставил меня в тупик. Я задумался, пытаясь представить себе, сможет ли десяток вампиров справиться с драконом. Фархи вдруг резко присел и поднес свою голову вплотную к моему лицу. Теперь его взгляд словно пронизывал меня насквозь, и что-то недоброе появилось в этом взгляде.
– Кто твой враг, бард?! – услышал я в своей голове столь мощный, звенящий голос, что от него, казалось, череп мой готов был разлететься на куски. – Скажи мне, кто твой враг?! – гремел Фархи в моей голове.
– Некромант, – ответил я и увидел мелькнувшее во взгляде дракона недоумение. Перед моим мысленным взором замелькали связанные с некромантом картинки – рыба хлокхан, видение худого человека в черном камзоле, вампир Салазар, еще что-то. Увлекшись формулированием ответа – кто же такой некромант, – я как-то упустил из виду самого Фархи. А зря.
Меня буквально придавило к земле ужасом, когда я ощутил гнев дракона. От Фархи шла горячая, злобная, смертельно опасная волна гнева. Глаза его теперь уже не мерцали волшебным светом, они горели злобным огнем, наливались кровью. Пасть его оскалилась, обнажив огромные, зловеще сверкающие клыки, его когти впились в землю, рассекая камень словно вязкую глину. Дракон шумно вдохнул, и из ноздрей его вырвались струйки дыма. Как зачарованный я смотрел на него, понимая, что сейчас Фархи дохнет на меня огнем, но не имея сил бежать, спасаться.
Дракон резко выгнул шею, вытянув ее вперед, как раз надо мной вздымая голову к небу, и выдохнул. Из его пасти шагах в пяти от меня вырвался длинный язык испепеляющего пламени. И хотя я находился довольно далеко от этого огня, меня обдало жаром, в лицо мне полетели искры от горящих деревьев и кустарников. Я закрыл лицо руками и перекатился на живот. Мои товарищи, как я потом узнал, бросились врассыпную кто куда. «Вот и побеседовали!» – с тоской подумал я. Что-то я не то подумал, но что?!
Стояла тишина. Прошло десять секунд, тридцать, пятьдесят, но никаких звуков, кроме треска горящих деревьев, я не слышал. Никаких голосов не звучало в моей голове. Пауза явно затягивалась. Я осторожно поднял голову, осмотрелся. Дракон лежал рядом со мной, сложив над собой крылья, словно палатку, и спрятав под них голову. Моих спутников на обозримом пространстве не было видно.
– Фархи! – осторожно позвал я.
– Я рядом с тобой, бард Жюльен, – услышал я в своей голове.
– Это я вижу, – стараясь не задеть чувства дракона, как можно мягче произнес я. – Ты… в какой-то странной позе лежишь.
– Мне стыдно! – ответил дракон. – Я спрятал лицо свое от стыда.
– Ага! – только и смог произнести я. Приподнявшись с земли, я встал на колени и принялся отряхивать одежду. Из-за естественных укрытий – кочек и обгорелых пней – выглядывали мои спутники. Боб взмахнул головой, словно бы спрашивая: «Ну как?», но я в ответ лишь пожал плечами. – Позволь узнать, за что тебе стыдно – за то, что ты дохнул огнем на нашу стоянку, или за то, что ни в кого не попал?
– Ха-ха! – услышал я в своей голове смешок дракона, и тут же Фархи высунул голову из-под крыла, глянув на меня озорными глазами. – А ты остроумен, бард Жюльен! Это значит, что ты по-настоящему разумен! – заявил дракон и продолжил: – Мой учитель, Морхотоамоос, что значит «черная глыба», именно так учил меня – если у какого-либо существа есть чувство юмора, его можно считать разумным. И наоборот – если чувства юмора нет, существо разумным считаться не может!
– Что-то в этом есть! – кивнул я.
– Конечно, мне было стыдно за то, что я поддался гневу, – пояснил Фархи свои чувства. – Но, между прочим, бард Жюльен, в этом есть и твоя вина!
– Так и знал, что ты это скажешь! – вздохнул я.
– Да, есть твоя вина, не иронизируй, – назидательно сказал дракон. – Ты мне что-то страшное показал в своем сознании, бард. Твой помутившийся разум меня и сбил с толку, я разгневался и не смог удержать огненное дыхание!
– Вот как раз с моим разумом, насколько я могу судить, все в порядке! – заявил я.
– Как раз не можешь! – возразил дракон.
– Что же это во мне помутилось и испугало тебя? – спросил я.
– Не испугало, а разгневало! – гордо возразил дракон. – Фархилоаноэн ничего не боится!
– Прости, оговорился, – покорно согласился я. – Что тебя разгневало?
– Ты думал о человеке, который до половины убивает других людей, чтобы сделать их рабами! – заявил дракон. – Это самое ужасное преступление, которое только можно совершить! Нет ничего более страшного, чем разрушить целостность жизненной энергии! Ты просто не понимаешь, бард Жюльен, что ты мне показал. Это надругательство над природой! Это самое ужасное кощунство, какое только может быть. Это меня и возмутило.
– Ага! – кивнул я. – Ну а моя вина в чем заключается?
– Как это в чем?! – изумился дракон. – Зачем ты выдумываешь такие невозможные, возмутительные вещи?! Именно твоя фантазия и разгневала меня! Ты и виноват в том, что я не сдержал свое огненное дыхание!
– А по-моему, ты просто ищешь кого-нибудь, на кого можно свалить свою несдержанность, – сказал я.
– Нет! – гордо вскинув голову, возразил дракон.
– Ищешь-ищешь! – настаивал я.
– Вот еще! – упрямился дракон.
– Ищешь! – стоял я на своем, и дракон сдался:
– Ну ладно, ищу! – Но тут же добавил обиженно: – А ты мог бы и согласиться!
– Да я уж и не знаю, что мне делать теперь! – развел я руками. – Согласиться с тобой – ввести тебя в заблуждение, и как бы тебя потом это тоже не разгневало. А сказать правду – боюсь, ты тут вообще все испепелишь на две лиги вокруг…
Снова повисла тишина. Дракон вперил в меня свой изумленный взгляд, словно бы не веря моим словам. Несколько секунд он неподвижно вглядывался в меня, а затем я услышал его тихий, безжизненный голос:
– Это… правда?
– Некромант, – ответил я. – Ты спросил, кто мой враг. Мы его называем некромантом.
Фархи опустил голову и прикрыл глаза. Я больше не слышал его голоса, но почувствовал, что в его душе происходит что-то очень неприятное. Дракон словно бы погружался в Опустошение, в неведомое пространство, в котором не было ничего, кроме праха и смерти. Дракон испытывал боль, настоящую физическую боль от тоски, и эта боль передавалась мне – словно бы тяжелая плита давила на грудь.
– Фархи!.. – хрипло воскликнул я, и дракон вскинул голову, посмотрел на меня. Боль начала проходить.
– Прости, бард, – услышал я голос дракона, – я не хотел сделать тебе больно. Просто я очень расстроился.
Дракон отряхнулся, расправил крылья, взмахнул ими и снова сложил. А затем опять обратился ко мне:
– Но раз уж это правда, раз такой человек на самом деле существует, необходимо его изловить и уничтожить!
– Ты не поверишь! – тяжело дыша и постепенно приходя в себя, ответил я. – Именно для этого мы и здесь!
