Файеран стал любимой игрушкой Молодых Богов. Они передвигали континенты, изменяли ландшафты, выращивали леса и создавали озера. Но самым интересным, конечно, было играть с людьми. Столь активная их деятельность на Файеране и послужила тому, что люди стали забывать Древних Богов, своего Создателя, и все более почитали Молодых.
Молодых Богов, как и считали люди, было четверо. Имен у них в человеческом понимании вообще не было, но люди придумали им имена, против которых Молодые Боги не возражали. Самого старшего из них люди нарекли именем Склаар и почитали как Бога Солнца, а также грома и молний. В человеческом пантеоне он занимал верховное положение, изображался могучим, суровым гигантом, с мечом в руках, на огненной колеснице. На самом же деле тот, кого люди нарекли именем Склаар, по словам Фархи, был очень добрым и покладистым, светилом и молниями не интересовался вообще, а более всего любил возиться с растениями. Те фрукты, что создал его Отец, он делал крупнее и слаще, ради любопытства выращивал огромные деревья, из которых можно было бы вырубить дом для дракона. Во всяком случае, именно таким увидел его Фархи, ибо в божественном мире видно сразу многое – прошлое и даже будущее существа, а вовсе не одна его внешность. Собственно, внешности как таковой в том мире вообще нет, а Боги чаще всего предстают в виде сферы – идеальной фигуры, светящейся мягким живым светом.
Второго отпрыска своего Создателя люди нарекли Шарвайтом и почитали его как повелителя вод – морей, озер, океанов и рек. По мнению людей, Шарвайт был добрым и веселым и лишь в том случае, когда ему не приносили жертвы, мог рассердиться. Изображали его этаким улыбающимся бородатым великаном, с мускулистым торсом и рыбьим хвостом. В руках обычно он держал рыбацкую сеть и рожок ветров, из которого, как считали люди, выпускал ветры в море. На самом же деле у этого существа был не то чтобы злобный, а скорее замкнутый характер, людей этот Бог несколько недолюбливал, хотя в самом деле очень любил водную стихию и ее обитателей. А вот рыболовецкому промыслу Молодой Бог не только не покровительствовал, но и с трудом его терпел, поскольку ему не нравилось, что люди едят его любимых морских тварей. И кроме того, хотя у Богов и нет ярко выраженных половых признаков, но по складу своего ума и характера Шарвайт скорее всего был женщиной, а не мужчиной. Или, точнее, ему нравилось быть женщиной.
Единственным более или менее точным попаданием был третий потомок Древних Богов – Ханжу, Бог плодородия и виноделия. Впрочем, здесь не было ничего удивительного, ибо Ханжу был единственным, кто искренне любил людей и поддерживал с ними регулярный контакт разными способами. Собственно говоря, свое имя – Ханжу – он придумал сам и подсказал его людям. Свой образ он тоже нашептал человеческим богомазам – веселый мужичок крестьянского вида с небольшим животиком и чашей вина в руке. Кроме того, Ханжу настаивал, чтобы люди изображали его улыбающимся, а также в окружении прекрасных дев, поскольку он именно таким и был – веселым, жизнерадостным, поощряющим деторождение, любящим смех, веселье и разные праздники. Именно Ханжу научил людей готовить вино из винограда, подсказал, как изготовить некоторые музыкальные инструменты. Фархи не был уверен, но ему казалось, что мандолина, которую я постоянно носил с собой, как раз и была выдумана Ханжу. Ничего удивительного не было в том, что именно Ханжу барды считали своим покровителем. Другой вопрос – обратил ли сам Молодой Бог внимание на существование нашей гильдии? В любом случае деятельность таких, как я, он поощрял независимо от наших профессиональных объединений.
Четвертым из Молодых Богов был Кармарайн – Бог справедливости и повелитель подземного царства. Ничуть не страшась богохульства, Фархи назвал Кармарайна «сволочью» и с отвращением сплюнул. Кармарайн никакого отношения к подземному царству не имел – он вообще не хотел отвечать ни за какой конкретный участок, ни за одну из стихий. И, понятное дело, его мало интересовала справедливость, тем более в человеческом понимании. Ему вообще было на все наплевать, по мнению Фархи. Он был несколько отстраненным от всех остальных Богов, надменным и гордым. Во всяком случае, именно таким увидел его дракон. Кармарайн более всего любил критиковать идеи и дела своих братьев. Если Склаар создавал для людей новый сорт винограда, то Кармарайн посылал в ту область, где произрастал этот виноград, заморозки – и виноград вымерзал. «Что ж ты его не сделал морозостойким? – спрашивал Кармарайн своего брата. – Ленишься, братец, халтуришь!» Если Шарвайт старательно опекала какое-нибудь лежбище морских зверей, Кармарайн посылал туда шторм и хищных рыб – звери разбегались. «Что ж они у тебя такие пугливые?» – спрашивал он сестру. Если Ханжу посылал людям богатый урожай в надежде на то, что они устроят грандиозный праздник, Кармарайн посылал на этот урожай тучи насекомых, и они уничтожали посевы. «Ну, чего они теперь не веселятся?» – спрашивал Кармарайн у Ханжу. Ханжу, правда, был единственным, кого выходки братца мало трогали. На все эти хулиганства Бог плодородия только улыбался и называл Кармарайна дураком. А затем что-нибудь придумывал – вдохновлял людей на благородные поступки, когда более зажиточные делились с бедными запасами зерна, нашептывал им веселые песни, устраивал обильный приплод у домашней скотины и цветение кормовых трав в конце лета. Люди мало что в этом понимали, произнося сентенции вроде «Нет худа без добра», «Где-то убавится, где-то прибавится» и прочее. В чем-то они были правы, ибо, направив насекомых в одну местность, Кармарайн неизбежно должен был выгнать ее из другой. Ибо даже Богу невозможно извлечь нечто из небытия – ничто не берется из ниоткуда и не исчезает в никуда, а для любого действия нужно затратить силу. Даже Богу проще всего было насекомых всего Файерана направить в одно место, а не извлекать их из другого мира.
Склаар и Шарвайт не могли так спокойно, как Ханжу, переносить выходки братца, обижались на него, жаловались родителям. Кармарайн всегда отвечал на это одним и тем же: «Ваши затеи не были совершенными, а потому разваливались от малейшей помехи. Я только помогаю вам, указывая на ваши недостатки». Разумеется, между Богами не происходило диалогов в человеческом понимании. Но если бы Боги общались так же, как люди, эти диалоги были бы именно такими.
Древние Боги одинаково любили всех своих детей, а потому старались их примирить. Даже когда Кармарайн попытался доказать несовершенство затеи своего родителя – Создателя людей. Он заявил своим братьям, что люди – не совершенные создания и что их можно улучшить. Братья, надеясь, что своей новой выходкой младший все-таки достанет родителей, стали его провоцировать: «Ну-ка, ну-ка, улучши людей!» И Кармарайн взялся за эту непростую задачу. Он целое племя людей переселил на отдаленный остров в Западном море, стер этому племени память и вложил новую – якобы оно прибыло на Файеран из другого мира. Он стал улучшать породу людей, стараясь сделать их здоровее, красивее, умнее, изящнее, и ему это удалось. В результате на Файеране появились эльфы, а остров, где они появились, впоследствии стал называться Фрунжимой. Драконы не особенно переживали, наблюдая опыты Молодого Бога над людьми, поскольку их интересы это не затрагивало. Но они на всякий случай запоминали все выходки Молодых Богов и хранили память о них, передавая из поколения в поколение, чтобы однажды при необходимости предъявить Богам счет за все их пакости.
