Фархи повезло меньше. Он уже был изранен в битве с четырьмя драконами, и два из них все еще гнались за ним. Темно-зеленый дракон петлял, кружил, уворачивался, но более свежие, не растерявшие сил сумеречные драконы не отставали и уже несколько раз опалили Фархи своим огненным дыханием. И тогда зеленый дракон резко спикировал вниз, с невероятной высоты. Он просто падал, сложив крылья и набирая скорость. Так же как и Лореанна со своей противницей, Фархи уже довольно далеко отлетел от поля битвы, только в другую сторону. Теперь под ним была поляна, на которой мы встретились с Лореанной и приведенным ею подкреплением. Именно на эту поляну и падал дракон.
Его сумеречные преследователи бросились за ним следом, сложив крылья так же, как и он. Они неслись к земле, с каждой секундой развивая все большую скорость, а поскольку были толще и чуть тяжелее Фархи, с каждой секундой приближались к нему. И вот когда до земли оставалось уже совсем немного, а сумеречные драконы уже готовы были опалить Фархи своим огненным дыханием, он снова повторил им же и придуманный прием. Он резко отвернул от земли, от чего его змееподобное тело закрутило вокруг оси. И тяжелый, усеянный смертоносными пластинами хвост дракона, со свистом рассекая воздух, описал широкую дугу. Как раз на пересечении с этой дугой оказалась шея одного из сумеречных драконов, у самого основания черепа. Преследователи уже поняли, что задумал их враг, но было поздно что-либо сделать. Смертоносный хвост Фархи отсек сумеречному дракону голову, словно бы срезав бритвой. Фархи потом хвастался, что никто и никогда не убивал драконов таким образом, он стал первым.
Однако Фархи был уже слишком близко от земли – даже изменив траекторию полета, он не смог сразу же остановить падение, так высока была скорость пикирования. Второй уцелевший дракон-преследователь вцепился передними лапами Фархи в крыло, они оба потеряли маневренность и рухнули на землю. Первым упал на поляну нашей встречи перед битвой Фархи, а сумеречный дракон рухнул на него сверху. Сила удара о землю была так велика, что ее не выдержали даже прочнейшие кости дракона – Фархи сломал крыло. На несколько мгновений оба дракона замерли: Фархи – на земле, а сумеречный дракон – сверху на нем, оглушенный ударом. А затем между ними началась яростная схватка. Они тянулись друг к другу оскаленными пастями, рвали друг друга когтями, хлестали хвостами и катались, сцепившись, по земле. Фархи потом сказал, что кататься было особенно болезненно – приходилось перекатываться через поломанное крыло. Однако вскоре темно-зеленый дракон почувствовал, что силы оставляют его – он потерял слишком много крови, затратил слишком много сил в битве. Сумеречный дракон уже придавил его к земле и тянулся зубами к его горлу. В отчаянии Фархи решился на, как он потом сказал, «крайне дурацкий поступок». Он закрыл глаза и дохнул сумеречному дракону в морду огненным дыханием.
Пламя, вышедшее из его же собственной пасти, обожгло Фархи голову, шею и грудь, но самое главное – открытые раны. Боль была такой невыносимой, что Фархи конвульсивно рванулся вперед со страшной силой, сбрасывая с себя сумеречного дракона. Впрочем, тот и так уже пытался бежать – огненное дыхание Фархи выжгло ему глаза. Прокатившись по земле и сбив с себя пламя, темно-зеленый дракон обернулся к вопящему, скачущему по поляне ослепшему дракону, еще раз обдал его огненным дыханием и тихонько пополз с поляны.
Шеба нашла меня на поле битвы, когда светило уже пересекло середину небесного свода и начало клониться к закату. Обрызгав меня одним из своих отваров и произнеся какой-то заговор, ведьма стала хлестать меня по щекам. Я открыл глаза, возвращаясь к жизни, но еще не соображая – что со мной случилось и где я нахожусь. Лицо Шебы плыло перед моими глазами. Вспомнилось мое пробуждение после встречи с некромантом во сне, но почему-то казалось, что это происходило когда-то очень давно. На самом же деле, еще и суток не прошло с тех пор.
– Мы уже в царстве мертвых, Шеба? – шепотом спросил я, ибо горло мое ужасно болело. – Ты решила встретить меня, как я и просил?
– Чтоб у тебя язык отсох, бард, за такие слова! – всплеснула руками ведьма и сплюнула. Я понял, что все еще жив. Напрягшись, я попытался сесть, и Шеба тут же подхватила меня сзади под руки, помогая. Я сел, закрыл глаза от косых лучей солнца, бивших мне в лицо, но тут же почувствовал сильное головокружение, будто бы был изрядно пьян. Я разлепил веки, но мир передо мною плыл. Сделав над собой усилие, глядя на свои руки, я сумел удержать взгляд. Когда руки стали отчетливо видны, я медленно поднял глаза, чтобы осмотреться вокруг.
Поначалу я просто не понял, что я вижу. Я решил встать на ноги, чтобы разглядеть все это с высоты своего роста. Опираясь на руки Шебы, я поднялся. И вот тогда меня охватил ужас и стыд за то, что я сделал.
Долина была усеяна мертвыми телами – людей, орков, эльфов, ящеров и лошадей, ездовых волков. Двумя отдельными холмами лежали тела драконов. Огромное пространство было просто завалено мертвецами. Около тысячи трупов лежало тогда в долине. Я смотрел на эти груды тел и просто не мог поверить, что вижу все это на самом деле – настолько невероятной была картина смерти, царившей вокруг. Когда же я наконец поверил, что вижу это все на самом деле, в голове моей появилась только одна мысль – я виноват в этом побоище. Это я привел сюда людей, готовых сражаться. Это я не использовал последний шанс уклониться от битвы.
Зрелище, что предстало теперь перед моими глазами, походило на тот самый первый сон, нашептанный мне некромантом Мортимером, и одновременно резко от него отличалось. В моем мозгу стремительно пронеслась мысль, принесшая короткое облегчение, – то не была реальная картина будущего, что каким-то образом показал мне некромант. То был просто морок, наваждение, направленное на меня врагом, чтобы посеять страх и сомнение в моей душе. Но облегчение было недолгим.
В том видении погибали все мои товарищи, а теперь я точно знал, что Шеба, которая поддерживала меня под руку, осталась жива. Выжил и Джонатан, хотя тогда я еще и не знал об этом. Однако мертвых тел на поле брани оказалось больше, гораздо больше, чем в том моем видении. Там их было всего лишь несколько десятков, здесь – несколько сот хладных трупов. Они лежали вповалку, друг на друге, с искаженными яростью и страхом лицами, иногда с выражением удивления в чертах, мол, как это так – меня и вдруг убили. Лица мертвых зомби вообще были лишены всякого выражения. Что бы ни говорили мне до той памятной битвы и много раз после нее, в смерти нет величия, пусть даже мрачного. Смерть более всего ужасна своей обыденностью – в одну секунду живой, здоровый, полный сил воин превращается в вещь, в неодушевленный предмет, сраженный стрелой или ударом меча. Раз – и нет в нем больше жизни.
Рядом с тем местом, где мы теперь стояли с Шебой, лежало изувеченное тело моей Оррил. Ее мощная шея была выгнута в предсмертной агонии, лапы – изранены магическими шипами, а грудь рядом с защитной пластиной покрыта глубокими ранами. Очевидно, моя самка ящера упала на землю, сраженная заклинанием Мортимера, где и стала легкой добычей для зомби.
– Лучше бы это было царство мертвых, – прошептал я.
– Ну-ну! – похлопала меня по плечу Шеба. – Туда ты еще успеешь. Сам-то ты жив, это главное. Пошли к нашим. Осторожно.
