– Так что, если тебе вдруг удастся отыскать и поговорить с кем-то из них, – тут кобольд усмехнулся, оскалив зубы, – ты, ученик шарлатана, явишься сюда еще раз и расскажешь мне, как это было, ясно? Это мое второе условие.
– Зачем тебе это?
– Не твое дело, человеческое отродье, – сердито отрезал Абха. – Я заранее знаю, чем кончится твой поход в Драконьи горы, мальчишка. Но если вдруг по глупой случайности ты останешься жив, если эти твари не испепелят тебя и не сожрут живьем, то до того, как с тобой расправится Странник, я хочу знать, что они скажут тебе. – Кобольд облизнул мордочку. – Драконам нет дела до смертных. Они никому не помогают, такими уж они созданы.
Тут старый кобольд ошибался. Тильвус, сдержав обещание, таки пришел снова к болоту, где обитал Абха, горя желанием рассказать ему свою историю. Ученик чародея долго ждал кобольда, но не дождался и отправился обратно, решив, что осторожный Абха перенес свое жилище в другое место.
О том, что произошло с кобольдом, он так и не узнал.
С того дня, как в окрестностях его логова появился неожиданный гость с магическим оружием, прошло уже больше суток, но Абха по-прежнему нет-нет, да и возвращался мыслями к Страннику. Кобольд был немного раздосадован тем, что не смог удержаться, почуяв зачарованный клинок, но уж очень хотелось взглянуть на меч еще раз! Конечно, Абха рассказал далеко не все, что знал: человеческому отродью незачем знать все тайны. Мальчишка собирался снять заклятия Ресифа…
Тут кобольд пренебрежительно фыркнул. Знал бы несчастный ученик шарлатана, сколько раз прежние хозяева Странника пытались это сделать! Противостоять клинку темного дракона было невозможно. Абха был уверен в этом, но, конечно, не стал делиться своими соображениями. Пусть мальчишка узнает все сам.
Задумавшись, кобольд скользил по тайной тропке в свою пещеру. После того как там побывал человек, Абха сразу же сменил место укрытия: в старой норе больше не следовало появляться. Не то чтобы он опасался, что его кто-то отыщет, просто привык держать ухо востро. Осторожность и предусмотрительность не раз спасали кобольду жизнь, не будь он так осмотрителен, вряд ли прожил бы в одиночку так долго!
Кобольд пробирался сквозь густые колючие заросли кустарника совершенно бесшумно, ныряя под низкие ветки, обходя топкие низинки, где собирались после дождей озерца воды, по-прежнему погруженный в воспоминания о тех днях, когда были созданы зачарованные мечи.
Лишь ступив под своды темной низкой пещеры, Абха вспомнил, что еще накануне решил забираться в логово с другого входа, который начинался под большой моховой кочкой на окраине болота. Но сегодня, задумавшись, он машинально свернул на старую тропку. Абха с досадой фыркнул, бросил на земляной пол задушенную водяную крысу, предназначенную на ужин, и внезапно замер.
В его пещере кто-то был.
Кобольд не собирался выяснять, померещилось ему присутствие чужаков в собственном логове или нет. С шипением выдохнув воздух, он стремительно метнулся назад, но тут же растянулся на земляном полу, споткнувшись о чью-то ногу. В ту же секунду он учуял, что в пещере находятся те, кого он ненавидел больше всех на свете, – гномы.
Кобольды извека ненавидели гномов со всем пылом, на какой только были способны.
Трудно сказать, откуда зародилась эта слепая ненависть. Абхе и его сородичам не раз приходилось сталкиваться с обитателями подземья, и всегда кобольды яростно атаковали гномов, едва их учуяв. Более слабые и уязвимые, чем их противники, кобольды предпочитали нападать на них, используя численное превосходство, когда на одного подземного жителя приходилось не менее десяти-пятнадцати кобольдов.
Возможно, у тех, кто видел их впервые, они вызывали невольный смех своим забавным видом, но, опрометчиво вступив в схватку с этими существами, сразу же приходилось признать, что кобольды – очень опасные противники. Недостаток физической силы они прекрасно умели компенсировать хитростью и расчетливой жестокостью. К тому же они редко брали пленных, лишь только когда отряду кобольдов в долгом походе могло не хватить еды.
Однако сейчас Абха был один, и единственное, что могло спасти ему жизнь, это быстрые ноги. Он мгновенно вскочил, но убежать не успел. Крепкая рука в железной кольчужной перчатке ухватила Абху за загривок и, встряхнув, задержала в воздухе, так что лапы кобольда не доставали до земли. Абха с ненавистью посмотрел вверх. Так и есть, гномы! Четверо! Пробрались в его потайную пещеру, невзирая на многочисленные хитроумные ловушки.
Кобольд опустил пылавшие злобой глаза, быстро и незаметно оглядывая незваных гостей. Судя по доспехам – а гномы с головы до ног были закованы в железо: длинные, почти до колен, стальные кольчуги, штаны из гибкой металлической сетки и тяжелые остроконечные шлемы-колпаки, – это явно были не случайно забредшие в пещеру трудяги-рудокопы. У одного из них Абха увидел висевший на цепи нагрудный знак в виде острого звериного когтя, и душа его затосковала. Это был знак одного из самых жестоких подразделений, называвшихся хирдами. С гномами этого хирда кобольды никогда не связывались. Даже несмотря на значительное численное превосходство, лишь почуяв их запах в подземных ходах, они бесшумно убирались подальше, чтобы те их не обнаружили. Поговаривали, будто, помимо всего прочего, этот хирд состоял на тайной службе у Риоха, одного из весьма могущественных магов. Он искусно управлял огромным количеством людей и событий, неизменно оставаясь при этом в тени. Абха догадывался, что и Риох – ниточка в чьих-то руках, но предпочитал не задумываться, в чьих именно.
Кобольду стало ясно, что о его разговоре с мальчишкой уже известно, и проклял тот день и час, когда человеческое отродье явилось на его болото.
– Дрожишь… – пророкотал тот, кто по-прежнему держал кобольда за шиворот, больно захватив кожу на загривке металлической перчаткой. Гном с нагрудным знаком, судя по длинной, заплетенной в две косицы черной бороде, старший из всех, повел по воздуху большим крючковатым носом.
– Воняет мокрой псиной, – заметил он с отвращением. – Мерзкий запах кобольдов…
Позвякивая железом, он приблизился к Абхе, который беспомощно дергал лапами в воздухе.
Как ни напуган был кобольд, он успел бросить по сторонам быстрый взгляд и убедился, что все пути возможного бегства отрезаны. У бокового входа в узкий темный отнорок стоял, опираясь двумя руками на топор, крепкий темнолицый гном, поблескивая маленькими глазками из-под низко надвинутого шлема. За его плечом виднелась оплетенная кожаным шнуром ручка боевой двуручной мотыги. Абхе не раз доводилось видеть, как гномы, привыкшие орудовать в шахтах киркой и превратившие впоследствии мотыги в страшное боевое оружие, с легкостью пробивали ими любой доспех и разносили в щепки крепкие щиты противника. Четвертый же гном, сложив руки на груди, стоял, прислонив к стене свой топор с длинным шипом на обухе. Еще один топор-барук висел у него в петле на поясе. На нагрудном доспехе кобольд заметил точно такой же знак, как и у остальных трех, – грубо выбитое изображение гномьего колпака. Последние сомнения покинули Абху: это были убийцы, и пришли они за ним.
