– Да я…
– Не отпирайся, обманул, вот улика! Вещественное доказательство. – Сати повертела у него под носом пачку. – Все, конфискую в пользу Люси, понял? То-то же. А теперь катись на свой репортаж!
– Да я и купил-то случайно, – заныл Хамер, провожая тоскливым взглядом изъятую улику. – По привычке…
– По привычке, конечно! Шел вот так себе, шел, да и купил. Запомни, Игорь, коллектив решил бороться с твоими пагубными привычками не на жизнь, а на смерть! И от своего не отступит.
Она пошарила в кармане пиджака и протянула небольшую яркую коробочку.
– Это еще что? – обреченно спросил криминальный корреспондент.
– Жвачка антиникотиновая. По дороге на работу вспомнила про тебя и купила. Жуй. Говорят, помогает.
Хамер вздохнул, сунул коробочку в карман и исчез за дверью.
Сати уселась за стол и открыла файл.
– Обувная фабрика, – пробормотала она и задумчиво уставилась в окно. – Чего бы этакого написать? Начать, конечно, нужно как-то торжественно… – Сати потянулась за коробкой с печеньем. – Но как? А в конце обязательно, что «обувная фабрика уверенно смотрит в будущее». Так… в будущее…
Забренчал старый телефон внутренней связи. Сати, не отводя глаз от монитора, нашарила черную трубку, обмотанную изолентой.
– Але…
– Привет, Сати! – заорал прямо в ухо жизнерадостный голос фотокорреспондента Аверченко. – Ты помнишь, что нам на выезд скоро?
– Помню, помню, – недовольно проворчала Сати. Ездить на репортажи с Аверченко она очень не любила. – Съездим, не переживай. Готовься пока морально.
– Мы ведь, кажется, в ресторан едем? Это хорошо! Люблю я на такие съемки ездить. Само собой, прежде чем о ресторане писать, надо же все попробовать, так ведь?
В груди Сати ворохнулись неприятные предчувствия. Фотокорреспондент, несмотря на щуплое телосложение, отличался поистине богатырским аппетитом. Когда рекламная съемка происходила в продуктовых магазинах, кафе или ресторанах, он решительно настаивал на дегустации, а дорвавшись, дегустировал обстоятельно, неторопливо, вдумчиво, и увести его от стола было не так-то просто.
– Аверченко, – зловещим голосом прошипела Сати в трубку, – предупреждаю сразу – попробуй только в этом ресторане хоть что-то сожрать! Только попробуй! Я тебя тогда своими руками… – Она умолкла, лихорадочно соображая, чем бы пострашней припугнуть прожорливого коллегу, но в голову, как назло, ничего не приходило. Пришлось обходиться банальными угрозами: – Пеняй на себя, в общем, ясно?!
– Конечно, конечно, – поспешно согласился тот – Я и есть-то не хочу. Так, разве попробовать немножко. Ну мы едем? Я уж собрался, на вахте тебя жду.
– Едем, едем, – недовольно буркнула Сати и брякнула трубку на рычаг. Потом отодвинула в сторону рекламные буклеты обувной фабрики, забросила в рюкзак диктофон и сбежала вниз по лестнице.
Аверченко поджидал Сати, сидя на ступеньках крыльца. Зажав в зубах сигарету, он внимательнейшим образом изучал свежий номер «Интим-газеты».
– Машины сегодня нет, так что пойдем на остановку. А по дороге я расскажу, как себя в ресторане вести нужно. Проинструктирую, в общем. Ясно?
Он с готовностью кивнул, и Сати приступила к инструктажу:
– Значит так. Если они скажут: «Не хотите ли у нас отобедать за счет заведения?», ты тут же говоришь: «Нет, спасибо, я уже обедал». И стоишь на своем насмерть! Обедал – и точка. Если они будут предлагать попробовать какое-то блюдо, ты…
Когда они поднялись на Красную линию и подошли к остановке, подробный инструктаж был наконец закончен. Сати подозрительно посматривала на фотокора: слишком уж покладисто тот соглашался со всем, что она говорила!
– Ты все понял? – уточнила она еще раз. Коллега поспешно кивнул.
Подкатил новенький синий троллейбус, Сати устроилась на мягком сиденье и, рассеянно поглядывая в окно, на время забыла и о ресторане, и об Аверченко.
Проплыл мимо старинный серый особняк, где было раньше Дворянское собрание, а ныне находился Театр юного зрителя, блеснули на солнце зеркальные витрины кофейни, промелькнул офис крупной торговой компании – красивый дом с лепниной, дубовыми дверьми и высокими фонарями у входа. Возле булочной «Колосок» толпился народ: здесь выпекались самые вкусные в городе плюшки, и покупатели норовили прийти пораньше, чтобы купить сдобу еще теплой. Рецепт приготовления знаменитых плюшек директор булочной хранил в строжайшем секрете, опасаясь происков конкурентов.
Возле нарядной главной площади с яркими клумбами и фонтанами троллейбус остановился. На площади уже с утра было оживленно, к местному «Белому дому» подкатывали машины, возле фонтанов слонялись, поджидая гостей города, фотографы, гуляли мамаши с колясками.
Троллейбус мягко тронулся и покатил дальше.
За ажурной решеткой потянулся парк, открылся вид на маленькую площадь перед Театром музыкальной комедии. За театром виднелся крошечный скверик. Сати скользнула взглядом по площади, по зеркальным стеклам, за которыми светился пустой холл, по зелени сквера и отвернулась.
За все это время она видела великого мага всего один раз, поздней осенью, когда перелистывала газетную подшивку и случайно наткнулась на собственную статью о печальной судьбе матери, искавшей без вести пропавшего сына. Сати припомнила историю, вспомнила приятеля Тильвуса Серегу, который вызвался тогда отвезти женщине котенка – конечно, надо было позвонить и узнать, что к чему, но Сати в текучке повседневных дел просто-напросто забыла об этом. Теперь же, рассеянно пробегая глазами газетные строчки, она решила пусть и с опозданием, но все же выяснить, как прошла встреча, потянулась за телефоном, а уже через минуту, вне себя от бешенства, вылетела из редакции, по пути чуть не сбив с ног Никиту. Сисадмин в дребезжащей старой машине нагнал ее уже на Красной линии, и вскоре Сати оказалась в сквере возле Театра музыкальной комедии, где и застала компанию в полном составе. От внезапного появления разъяренной гостьи приятели опешили, и ей удалось пару раз основательно заехать бывшему художнику по морде, прежде чем опомнившиеся Никита и Тильвус оттащили ее в сторону. Поняв, что добраться до Сереги уже не получится, она, кипя от злости, принялась рассказывать, что произошло. В коротком телефонном разговоре выяснилось, что Серега отвез котенка, был приглашен в гости и пару раз навещал женщину, терпеливо выслушивая рассказы о погибшем сыне, а потом, в один прекрасный день, откушав чаю, покинул гостеприимный дом, прихватив с собой все скудные сбережения пенсионерки. Вот это Сати и изложила тесной компании, попутно коротко и выразительно охарактеризовав Серегу несколькими словами, услыхав которые, Никита недовольно кашлянул: он очень не любил, когда девушки употребляли такие выражения. Но Сати до этого и дела было мало, она наградила Серегу еще парочкой крепких словечек, плюхнулась в машину и хлопнула дверцей так, что старая «японка» испуганно крякнула.
