— В город пока лучше не соваться, — сказал Тирк, приступая к своей порции жареной свинины. — Надо порасспросить хозяина, что тут изменилось. Не хватало еще налететь на патруль. Разрешение на въезд — это, конечно, хорошо, но осторожность не помешает.
Азах кивнул.
— Задержат, это точно. Для дальнейшего выяснения личностей. Самое поганое — этот проклятый указ, — понизил он голос. — Как-то не хочется выходить в город без оружия.
— Тогда сидите здесь, — распорядился Сульг так же тихо, хотя за соседними столами никого не было. — Потолкуйте с хозяином. А мы с Тирком встретимся с клиентом.
Мальчишка-слуга проворно убрал пустые тарелки со стола и притащил огромное глиняное блюдо жареной рыбы. Илам оживился и потер руки. Барабка была небольшой, но удивительно вкусной рыбкой с ароматом свежей зелени. Всего пару недель в году она попадала в сети, и тогда вся Лутака благоухала запахами жареной барабки, наслаждаясь ее нежным вкусом. В сезон ее ели и во дворцах, и в лачугах рыбаков. Маленькую нежную рыбку поджаривали в кипящем масле, искусно вынимали все косточки и подавали, обваляв в мелко истолченных орехах.
— Ради одного этого стоило приехать в Лутаку, — довольным голосом заметил Кейси. Он ел рыбу аккуратно, как кошка, ловко выбирая крохотные аппетитные кусочки.
Сульг вяло поковырялся деревянной двузубой вилкой в тарелке, вздохнул и отодвинул блюдо, потом вытащил из кармана лист дешевой, плохо выделанной бумаги. Перо, которым писали, явно было расщепленным, к тому же плохо заточенным. Там, где оно цеплялось за волокна грубой бумаги, оставались потеки чернил и разводы. Писано было по-сарамитски: всего пара строчек крупными торопливыми буквами. Сульг пробежал глазами и с досадой скомкал листок.
— Плохие новости? — поинтересовался Тирк. — Что там?
— Агрхи снова подняли цену, — коротко ответил Сульг с досадой. — Скоро тот, кто им нас выдаст, станет по-настоящему богатым человеком. Ладно... об этом потом подумаем. Уж в Лутаке-то про агрхов можно и забыть...
— Это точно! — подтвердил Илам, облизнул пальцы, покосился на Кейси, который ловко орудовал вилкой, и шумно вздохнул: — Когда уже ты наконец подрастеряешь свои манеры, а? Глядеть противно...
— Не дождешься, — добродушно огрызнулся тот. Сульг задумался. За годы скитаний он научился доверять предчувствиям — странному, непонятному чувству, маленькому колокольчику, который звякал временами где-то глубоко, словно предупреждая об опасности. Сейчас колокольчик молчал, но отчего-то это не успокаивало.
— Кто этот человек? — поинтересовался Азах. — Тот, кто хочет провести караван?
Сульг пожал плечами.
— Джалал по национальности... моряк по ремеслу...
— Странно. — Тиларм отодвинул тарелку с остатками еды.
— Вот и мне странно... Джалалы не водят караваны.
Сульг пожал плечами. Нового клиента рекомендовал белл Беренгер — это внушало доверие. Но встречу джалал назначил в гавани, и это было очень неприятно. Ни один купец не станет назначать встречу в гаванях, пользующихся в городе дурной славой, если, конечно, он желает встретить рассвет живым.
— Говорю же, он не купец, а моряк, — еще раз пояснил Сульг товарищам. Кейси поглядел на него с сомнением.
— Я иду с вами, — решительно проговорил Азах. — Что-то не нравится мне это... Не спорь! — мгновенно теряя терпение, добавил он, увидев, что Сульг хочет возразить.
— И я, — добавил Илам, еще раз смачно облизнув пальцы. — А ты, — опередил он Тиларма, который тоже открыл рот, — как раз тут и останешься: надо же кому-то отвести лошадей к кузнецу? Ты видел, мой вороной бережет правую переднюю ногу? Скажи кузнецу, пусть глянет, что там с ней.
— Знаешь что?! — закипая, начал Тиларм, сердито уставившись на приятеля.
Сульг покачал головой.
— Не надо. Привлечем внимание патрулей. Думаю, в Лутаке уже прекрасно знают о контрабандных караванах. И, хоть клиенты наши — народ не болтливый, слухи о том, что караваны водят норлоки, вполне могли просочиться. Так что появиться на улицах Лутаки всем вместе — все равно — что крикнуть на главной площади: «Кто желает подзаработать на беспошлинном караване?». Нет, это небезопасно, — заключил он и снова задумался, покусывая ноготь на большом пальце.
Сведения о норлоках-проводниках передавались из уст в уста, и Сульг лично следил за тем, чтобы клиенты держали язык за зубами: законы по-прежнему карали контрабандистов смертной казнью. Несмотря на это, количество желающих рискнуть и провести нелегальный караван по горам, все увеличивалось.
Покончив с едой, норлоки поднялись в отведенные им комнаты. Тирк неохотно отстегнул Соранг и положил его на постель. Он любил этот клинок, словно живое существо, и при мысли о том, что придется расстаться с ним даже на короткое время, у него портилось настроение.
— Готов? — окликнул Сульг: он дожидался приятеля возле двери, прислонившись к косяку. — Тогда пойдем...
Друзьям пришлось порядком побродить по узким грязным улицам возле гавани, отыскивая указанный адрес. Когда поиски наконец увенчались успехом, Сульг и Тирк озадаченно переглянулись: местом встречи оказалась таверна — деревянный дом на сваях, вбитых в морское дно. Для того чтобы попасть внутрь, следовало пройти над водой по сходням, переброшенным с берега прямо на крыльцо.
— Идеальное место для того, чтобы зарезать двух дураков, — сквозь зубы пробормотал Тирк и сплюнул на песок.
Сульг хмуро оглядел пустынный берег.
— Что ж, — проговорил он. — Если переговоры зайдут не туда, будет повод серьезно потолковать с белл Беренгером. Пошли!
Он двинулся было вперед, но дверь хлопнула, выпуская посетителя: шатающийся матрос, получив в спину тычок чьей-то могучей рукой, покинул заведение быстрее, чем собирался. Похоже, он был совершенно пьян и держался за стену кабака, чтобы сохранить равновесие. Сульг замешкался: он не представлял, как пьяница сможет преодолеть узкие сходни и не свалиться в воду. Матрос наконец оторвался от дощатой стены и, покачиваясь, неуверенно двинулся к сходням. Приблизившись, он остановился, внимательно глядя на узкие доски, поочередно закрывая то левый, то правый глаз, словно примериваясь, потом махнул рукой и неожиданно ловко и быстро сбежал на берег, ни разу не споткнувшись. Оказавшись на земле, моряк споткнулся, упал на песок и мгновенно заснул.
Сульг покачал головой. Он поднялся по сходням, с неохотой признаваясь самому себе, что это получилось у него далеко не так ловко, как у пьяного матроса, и отворил низкую дверь. Тирк вошел следом и тут же еле слышно выругался.
Грязный, полутемный зал был полон народу. Почти все посетители были моряками-джалалами, невысокими, крепкими и бородатыми. И все они мгновенно притихли, завидев чужаков. Свисающие с низких балок чадящие лампы освещали их загорелые, обветренные лица и настороженные глаза.
