За дверью, в пустом гулком коридоре послышались быстрые шаги. Закиф поднял голову и с беспокойством приглушался: кто-то направлялся к его покоям. Скрипнула лверь, сердце старого шагрита замерло — он узнал эти шаги.
За всю свою жизнь Закифу ни разу не доводилось ви-деть брата в таком состоянии.
— Так вот как ты используешь мою откровенность? — произнес Хевден. Голос его подрагивал, чувствовалось — брат с трудом сдерживается. Хевден стоял перед креслом, в котором сидел шагрит, и тот видел, что он вне себя от ярости. — Пытаешься передать норлокам наш разговор? Сведения, которыми я делюсь с тобой? Это предательство, брат, вот что это такое. Ты предаешь не Белый Дворец, ты предаешь меня. — Хевден умолк на мгновение, но тут же заговорил снова: — Я не ожидал, что ты так подставишь этого мальчишку… Рутиса. Впредь будь осторожен, любой обман рано или поздно раскрывается. В следующий раз я не смогу помочь тебе.
По спине старого шагрита пробежал холодок.
— Что с Рутисом?
Хевден бросил на стол шагрита скомканную тряпку, покрытую бурыми пятнами.
Закиф поднял взгляд на брата: прозрачные глаза главы Ордена Невидимых были холодны как лед.
— Пусть его смерть останется на твоей совести… брат. — Помолчав мгновение, Хевден добавил: — Подумай над этим.
Он кивнул на стол, где валялась куртка Рутиса, испачканная в крови, повернулся и вышел.
Шагрит бессильно откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
Глава одиннадцатая
«ПОВЕЛИТЕЛИ СТРАХА»
Белые мерцающие глаза, похожие на лунные камни, уставились на путников.
— Это еще что за твари? — вполголоса спросил Тальм.
— Баргесты, — так же негромко ответил Сульг, без особого успеха пытаясь успокоить испуганного коня. — Колдовские псы вир. Они нам вреда не причинят.
Айши напрягся, точно струна, обшаривая напряженным взглядом унылую заброшенную деревню.
— Ты их не увидишь. — Сульг не отрывал взгляда от большого белого зверя. — Люди не видят баргестов, ведь псы — всего лишь призраки. У каждого вира есть собственный баргест. Он возникает в тот момент, когда вир появляется на свет, и служит ему до самой смерти.
Тальм усмехнулся, глаза Айши блеснули досадой.
— Я слышал, что баргесты никогда не расстаются с хозяевами, — сказал Тальм, пренебрежительно поглядывая на раздосадованного телохранителя. — Почему же эти остались в деревне?
Сульг пожал плечами:
— Я слышал, они потеряли связь с хозяевами… ведь виры находятся под заклятьем.
Деревню, через которую тянулась заросшая травой дорога, оборотни покинули давным-давно: дома непривычной круглой формы обветшали, крыши провалились, в высоком бурьяне догнивали повалившиеся изгороди. Чуть поскрипывали распахнутые настежь двери: казалось, хозяева покидали жилища в спешке и не собирались возвращаться обратно. Дворы поросли белоусом и конским щавелем, кустарник подступил вплотную к покосившимся заборам. Возле полуразвалившегося колодезного сруба виднелись три грубо вытесанные из дерева фигуры: взрослый вир и два маленьких детеныша. Лица их, едва-едва намеченные, были обращены к востоку. Как ни странно, своим божествам виры придали почти человеческие черты.
Хотя оборотней не было, магия их ощущалась до сих нор: лошади, боявшиеся вир пуще огня, топтались на месте, храпя, роняя пену, испуганно озираясь по сторонам, и стоило немалых трудов заставить их двинуться дальше.
Краем глаза Сульг заметил движение справа, ладонь его сразу же оказалась на рукояти меча. Но в следующее мгновение норлок узнал баргестов и придержал коня, чтобы разглядеть получше. Белые псы-призраки, свернувшись в клубки, лежали на полуразрушенных крылечках, поджидая своих хозяев.
— Слышал я про них, — пробормотал Айши, глядя на пустое крыльцо.
— Неужели? — вполголоса осведомился Тальм. — Да ты так не напрягайся, все равно не увидишь, крови норлоков-то в тебе — капля. А люди их не замечают. Ясно?
Айши сердито повел плечом и тронул коня вслед за Сульгом. Вороной жеребец беспокойно прядал ушами. Бесплотный пес устало поднял голову, провожая норлоков взглядом белых глаз, и снова опустил ее на лапы.
— Баргесты не опасны, — повторил Сульг и оглянулся на деревню вир, оставшуюся за спиной. — Впереди — Мглистые земли. Те, кто там обитает, особым гостеприимством не отличаются. С ними лучше не встречаться, но это уж как повезет…
Спокойные земли Доршаты заканчивались за длинными горными отрогами, поросшими орешником и редкими деревьями. Дальше, насколько хватало глаз, простиралась пустынная равнина, тянулись пологие каменистые холмы, ощетинившиеся лесами, а на горизонте вонзались в небо черные горы, по ущельям которых неслись вниз быстрые холодные реки.
Здесь начинались Мглистые земли — территория, которая не принадлежала никому. Сульг помнил рассказ Тильвуса. Маг-странник говорил, что люди тут никогда не селились, здешняя земля была скудной и неплодородной. Но даже если б Мглистые земли изобиловали тучными пашнями и заливными лугами, вряд ли отыскались бы желающие поселиться в этих краях. Нечисть, испокон веков населявшая окраины Доршаты и постепенно вытесняемая людьми, в конце концов отступила в Мглистые земли и растворилась на бескрайних просторах. Возле Снежных гор обитали полчища грюхов, маленьких существ, похожих на крошечных человечков, злобных, хитрых, чрезвычайно сильных и опасных. Они появлялись из своих нор лишь с наступлением вечера: солнечный свет ослеплял грюхов. Зато в темноте они видели прекрасно, а слух и обоняние позволяли им обнаруживать жертву, даже если она была невидима. Грюхи были опасны, но и они не рисковали приближаться к Голодным землям, лежавшим восточнее Снежных гор: ктухи-звездочеты внушали страх всем, даже гоблинам, запугать которых было почти невозможно.
По степям, раскинувшимся вплоть до холодных морей, скиталось множество мелких кочевых племен, породнившихся кровью с обитателями Мглистых земель и перенявших их обычаи и повадки. А на побережье жили ахтуны — большое воинственное племя северян, промышлявших набегами и разбоем.
Словом, Сульг прекрасно понимал, почему люди не хотят совать сюда свой нос, несмотря на упорные слухи о богатых серебряных рудниках в предгорьях, да и норлоки, хорошо знакомые с магическими расами, никогда не заходили в этот мрачный и опасный край.
Но сейчас все было иначе.
Где-то там, почти на границе Голодных земель, обитал таинственный суон, чудовище страшнее ктухов и коварнее грюхов, внутри которого находился амулет Доршаты: язык пламени, заключенный в хрустальный шар.
Карту Мглистых земель Сульг помнил так ясно, словно она находилась у него перед глазами, правда, толку от этого было немного. Большие участки пергамента были густо заштрихованы синими чернилами: никто не знал, что находится в сердце Земель. Ночью Сульг еще раз сверился по звездному небу, определяя направление. Надо было обогнуть земли гоблинов, но так, чтобы не потерять много времени. Настало утро, и он понял, что обойти стороной опасные места не удастся: по ветру летел запах гари. С вершины каменистой пологой горы виднелся лес, затянутый синим дымом пожара, кустарник, охваченный огнем, выгоревшая, дымящаяся земля. Путь оказался закрыт.
