Ник хотел вспомнить слова хоть какой-нибудь молитвы – и не вспомнил.
– Death is the only escape, – прошептал Ник.
* * *
Перед рассветом в лесу было тихо. Птицы еще не проснулись, а может, просто не решались запеть. Ветер гудел высоко в кронах, пахло смолой и дурманом.
Лисица приоткрыла глаза в своем логове, принюхалась: дымом больше не пахнет. И петухи не поют. Вкусные петухи. Лисица была сыта и лисенята тоже. Толстые, довольные, они спали под боком. Может, и не стоит просыпаться раньше времени, размышляла лиса. Стоит поднять голову, как от щенков уже не отобьешься.
На охоту можно было не спешить. Лиса обленилась. Под частоколом она прорыла хороший лаз, и – вот удивительно – никто не спешил его заделывать. Лисица ходила за курами каждую ночь, то в один курятник, то в другой. Вот только курочки день ото дня тощали, кормить их было некому, и лисе это не нравилось. Выгнать их во двор? – по-хозяйски думала лисица. – Так ведь разбегутся. Люди же разбежались.
Лиса тихонько вздохнула и уткнулась носом в лапы.
Разведчик Янис тоже засопел и перевернулся с боку на бок. Под утро стало свежо и туманно, и под куртку заползала сырость. Хорошо лисе, думал он. Пожрала и спит, и шуба всегда при ней. Лисье логово они с Ториком давно приметили в дальнем овраге, но разорять не стали, обошли стороной.
Вот уже который день друзья ночевали в землянке, на жесткой постели из лапника, накрытого шкурами. Прятались от изгнанников. Припасы, захваченные в Изваре, были уже на исходе, но разведчики не спешили уходить. Что-то удерживало их здесь, в полуверсте от брошенного поселка, а что – они и сами сказать не могли. Их мысли текли неторопливо, как большая река там, за лесом, и разговаривали они теперь тоже не спеша и длинно, как все говорят на языке ватьяла. Понемногу они забывали славянское наречие.
Так странно: сейчас никто не принял бы их за глупых долговязых чухонских мальчишек. Даже звери в лесу знали их и уважали. «Когда-нибудь изгнанники уйдут, – мечтал Янис. – А мы построим свой хутор, чтобы вокруг никого. На новом месте. Не здесь, нет, не здесь. Это место проклято. Построим дальше по реке. Потом возьмем девчонок от соседей, от карел. Все будет наше».
Вспомнив о девчонках, Янис зевнул и от души потянулся. С потолка, выложенного из жердей и веток, посыпалась земля.
Торик поднял голову и протер глаза кулаками.
– Разве уже утро? – спросил он недоверчиво. – Ты почему не спишь, Янис?
– Просто так проснулся, – отвечал друг-разведчик. – Я вот что думаю: девчонкам было бы хорошо у нас в землянке.
– Это нам было бы хорошо, – ответствовал Торик.
– Тебе и без них неплохо. Ты не думай, что я ничего не слышу.
Обменявшись такими таинственными репликами, оба на некоторое время притихли.
Но спать больше не хотелось. Янис, не говоря ни слова, на четвереньках выполз из землянки. Глянул на светлеющее небо. Отошел в сторонку.
И в это самое время далеко за лесом послышались выстрелы – будто дятел часто-часто застучал клювом по деревяшке. Бестолковое эхо повторяло звук, так что теперь было вообще непонятно, где стреляют. В кустах зашуршали испуганные птицы, застрекотала дура-сорока. В овраге в своем логове вскочила лиса, тявкнула на щенят, высунула нос на улицу.
Выстрелы прекратились так же неожиданно. В наступившей тишине стало слышно, как где-то далеко каркают вороны, кружа по небу. Лиса навострила уши: тревога приближалась.
– Это там, на реке, – сказал Янис Торику. – Идут сюда.
– Изгнанники?
– Не знаю. Их много.
Они молча стояли возле своего убежища, не решаясь двинуться с места. Прислушивались к вороньему гвалту, что все приближался и приближался. Они были слишком молоды и не знали, что вороны всегда сопровождают викингов в их походах. Вороны, вероятно, видели, как к большому белоснежному катеру, все еще стоявшему на якоре, подошли борт в борт два боевых дракара. Бедняга Харви, рулевой, едва успел схватить автомат, когда сразу несколько стрел впились ему в грудь и шею. Тамме бросился в реку и уже успел нырнуть, когда шведский гребец схватил копье и с силой метнул прямо в воду – так иные искусные охотники на севере бьют китов. От удара пловец вскрикнул, вскинул руки, показался в последний раз над водой и камнем пошел ко дну. Шведы заорали.
Больше на корабле не оказалось никого. Король Олаф вполголоса выругался и скомандовал что-то, отрывисто и сердито. Еще пять или шесть дракаров ткнулись задранными носами в берег, и викинги, подхватив мечи и щиты, высыпали прямо в воду. Молниеносно рассредоточившись, они двинулись скорым шагом прочь от берега, сквозь заросли, прикрывая друг друга и тихо перекликаясь. Туман рассеивался, и лес стоял пустынный и тихий, будто скованный ужасом.
Когда перекличка, больше похожая на собачий лай, достигла лисьих ушей, большая умная лиса затолкала щенят в глубь норы, а сама улеглась у входа, поджав хвост. Ее бока дрожали. Чтобы не бояться, она даже зажмурилась.
А вот Янис с Ториком допустили непростительную ошибку. Им бы по-лисьи затаиться в землянке и переждать, но они все медлили; может, вспомнили, что когда-то, еще совсем недавно, были лучшими разведчиками, молодыми дружинниками Ижоры? Издалека заслышав голоса, они прислушивались к незнакомому языку чуть дольше, чем следовало, и лишь потом решили отступить, но было поздно: их заметили.
Викинги засвистели, завизжали, предвкушая веселую охоту. Между стволов летели стрелы. Янис и Торик бежали что было сил, перепрыгивая через корни и кусты и кидаясь из стороны в сторону, как зайцы, неслись со всех ног и все равно уступали неутомимым норманнам в скорости.
Не сговариваясь, они бежали к поселку. Когда деревья расступились, и под ногами вместо неприметных тропок появилась широкая дорога, викинги притормозили, опасаясь засады; и только один, самый молодой, уже натянув тетиву, решил не упускать случая щегольнуть своим искусством. И правда, швед был неплохим лучником. Он пустил стрелу с колена, привычно – на высоте шеи, где у воинов кончаются доспехи, и стрела, по-пчелиному прожужжав на лету, с хрустом врезалась Янису между лопаток.
Парень споткнулся и неловко упал на правый бок. Пробежав уже вперед, Торик почувствовал неладное и остановился: увидев упавшего друга, он бросился к нему, даже не подозревая, что на него нацелено с полдесятка стрел; викинги заняли безупречную позицию за деревьями, но отчего-то не спешили стрелять.
Янис был еще жив. Он хрипел и силился достать стрелу, хотя делать этого не следовало. Если ее выдернуть, кровь хлынет в легкие, и всей жизни тогда останется не более минуты.
– Пойдем, пойдем, – повторял Торик. Раненый и вправду пытался подняться на ноги, но не мог. Он слабел и дышал все быстрее и быстрее, как будто торопился жить.
– Б-беги, дурак, – проговорил он вдруг.
Только сейчас Торик понял, что враги совсем рядом. Он слышал их голоса, но боялся поднять голову. Они приближались.
