Русскоговорящий читатель еще встретится с красавицей Лорой и далее, правда, ненадолго.
Но скоро.
Bis dat qui cito dat.
[21]
Из дневника мертвой девочки
Абсолютно ничего не понимаю, брат наотрез отказывается переезжать в квадратную угловую комнату, уже оплаченную мною на месяц вперед, согласно устному договору с приятной молодой женщиной. Односложно отвечает, что предпочитает оставаться в общежитии.
Мы всегда представляли с братом отдельный социум, непроницаемый для других, и я не могу вместить в свою голову мысль, что сейчас это не так, что ему важны какие-то люди еще. Рисую себе страшные картины, потому что если, потому что если… Такие мысли вымораживают меня, я умираю по частям. Начинаю с кончиков пальцев, приятно немеют, руки-ноги, колени-бедра, на ресницах слезы превращаются в лед, в снег, в синий-синий иней…
Так, хватит, это неконструктивно.
Надо перестать играть в Умную Эльзу, залившуюся однажды горькими слезами: «Вот женится на мне Ханс, родится у нас ребенок, подрастет он немного, и пошлем мы его однажды в погреб за пивом, а как он в погреб спустится, мотыга вдруг упадет ему на голову и убьет его, бедненького!»
Пусть все складывается пока неудачно, но я скоро развяжусь уже с этим неприятным, докучным делом и вплотную займусь братом. Я не допускаю мысли, что могу ошибаться относительно него.
Я знаю, что ему нужна моя помощь. Плачу, откуда-то взялось много слез.
Ф. пытается что-то сказать, утешить? резко и даже грубо отталкиваю его, зачем мне его слова. Его утешения.
Плачу, остановиться не могу.
* * *
Витечка стоит на пустой и темной Набережной, не сезон, еще высокая черная вода плещется у самых гранитных плит, черные воды Стикса, лодочник Харон, сколько там стоила переправа, полпенса?
Еще не открыты прибрежные кафе, еще столики не выдвинуты к самой кромке воды, чтобы быть ближе к танцующей на волнах солнечной дорожке.
Еще не приезжают сюда культурно отдохнуть «нормальные пацаны» из пролетарских районов с пятилитровыми баклажками пива, их боевые подруги с кряжистыми ногами под короткими джинсовыми юбками.
Еще не встречаются здесь, у чугунной извитой ограды друг с другом красивые дамы с гладкими прическами, спокойными голосами, не выпивают свои клубничные «дайкири» или иные коктейли по выбору, не разговаривают о сочинениях Оскара Уайльда, молодой спарже, серийных убийствах и ценах на нефть.
Весенний ветер приятно хладит разгоряченное Витечкино лицо, навязчиво пахнет какой-то хищной молодой зеленью и тихо, очень тихо.
Детская площадка пуста, мелкие орущие человечки в сопровождении скучающих взрослых бывают здесь днем. Рисуют смешные рисунки на асфальте, катают яркие машинки и игрушечные коляски с резиновыми младенцами.
А сейчас ночь — Витечка смотрит на часы, часы — тоже статусная вещь, Patek Philippe. Да, ночь.
Лидия уже дома, наполняет тонкостенный бокал сухим вином насыщенного рубинового цвета, аккуратно промакивает полотняной салфеткой края, подносит к губам, отпивает маленькими глотками, будто откусывает шоколадную конфету. Дикобраз сейчас недоступен как абонент, как муж он недоступен уже давно. Лидия допивает вино залпом и тянется ухоженной рукой к бутылке еще.
Телефон в кармане содрогается и издает звуки.
Витечка вовсе не удивлен звонку с легко запоминающегося номера — молярный объем любого газа при нормальных условиях. Он даже рад. Не в его правилах откладывать выполнение решения, и страусиная политика — тоже не в его правилах.
Сейчас поедет, только сделает то, для чего, собственно, и стоит здесь, на пустой и темной Набережной.
Витечка подходит к парапету вплотную, плещется черная вода, приятный, успокаивающий звук, он спокоен и так. Достает альтернативный телефон.
Бросает вниз.
Концы в воду.
от кого: twins@yandex.ru
кому: watchmaker@mail.ru
тема: Новейшие мантры
Помнишь, мон амур, ты рассказывал, что в школьном детстве зачитывался Алексиным? В какой-то из его повестей, вот и вспомнил, «Дневник жениха», главная героиня постоянно успокаивающе повторяет, к месту и не к месту: «Никакого трагизма! Никакого трагизма».
С некоторых пор это и моя мантра. Никакого трагизма, говорю я себе, представляя тебя на этом жутком космическом ложе, опутанного трубками, датчиками, проводами или что там еще такое есть, черт-те что, твою кровь очищает один сложный агрегат, твоими легкими прикидывается второй, не менее сложный, а ты где-то в другом месте, вне сознания… В областях иных потребностей. И где же ты, где, скажите мне кто-нибудь, намекните хоть, я тоже буду там, скоро.
Никакого трагизма, говорю я себе, чтобы не разбить свое самодовольное лицо идиота об угол нового письменного стола, превосходный стол, здесь было бы удобно разбить лицо, я примеривался.
Виноват-то я. «Даниэль», тварь зеленую, надо было выхлебать мне.
Несколько раз, задавая себе по кругу один и тот же вопрос: что помешало мне, полному придурку, выжрать его в одно придурочное рыло? Трогательная забота о печени, особенно о левой ее доле? Или меня беспокоила более правая доля?
Это ведь мне сейчас надо лежать на жутком космическом ложе, обнимаясь с проводами, целуясь с ИВЛ, щедро предоставляя весь объем своей крови вампирским челюстям гемодиализного аппарата. Я бы со счастьем поменялся в эту же секунду местами с тобой, пусть ты бы проведывал меня через стекло в отделении, переминаясь с ноги на ногу в накинутом на плечи белом халате, рассовывая сотни по карманам медсестер.
Или не проведывал.
Обещаю тебе найти Того, Кто Это Сделал, и быстро.
Человека, что подошел к моей тумбочке, открыл «Джека Даниэля», щедро плеснул туда растворителя и завинтил пробку.
Вариантов не так уж и много. Если точнее, то их — четыре.
Два мальчика.
Две девочки — движение вспять на почти два десятилетия. Наше с тобой прошлое.
Я готов.
Один взгляд назад. Осень 1990 года
Черная голова уже много недель знает, каким будет этот день. Накануне она планирует не поздно отправиться ко сну, чтобы встать умеренно рано, при этом хорошо выспаться и иметь свежий, а лучше цветущий, вид. С расписанием занятий очень везет — две малосущественные лекции можно и пропустить, в крайнем случае — позднее переписать у сотоварищей, ничего, справится, а лабораторные по общей микробиологии она предусмотрительно отработала с параллельным потоком.
