— По поводу чего ярость? Из-за того, что вышибли из седла? — Девушка покосилась на цветные, колеблемые ветром перья, украшающие траву, и вспомнила о той сочной мясистой птичке, которую съела в последний раз, змеей прокользнув в кусты. — Или ему жалко той ерунды, что была у него на гребне?
— Все может быть. Знаешь, страусовые перья стоят довольно дорого.
— Такая мелочь дорого стоит? — развеселилась Серпиана. Непроизвольно облизнулась. — Зачем тогда их носить на боевых доспехах? Если нужны перья, можно из петуха нащипать и нацепить…
Дик расхохотался:
— Ну, предложи это нашим рыцарям.
Звон в ушах да и усталость явно давали о себе знать, уже дважды Лестер повергал Уинчестера на траву, но неудачно, и тому удавалось подняться. В третий раз Роберт встал с помощью шустрого оруженосца, вынырнувшего откуда-то из-за его спины. У изрядно измотанного Уинчестера, похоже, поубавилось боевого пыла. В конце концов противник повалил его совсем рядом от себя, широким предостерегающим взмахом меча отогнал кинувшегося было оруженосца и предложил сдаваться. Уинчестер запросил пощады, и только тогда его оруженосец был допущен к господину. Поверженного графа поставили вертикально и повели к шатрам.
К тому моменту Дик уже успел облачиться в доспех. Поединок, пожалуй, совершенно перестал его интересовать с того момента, как Роберт Уинчестерский справился с Бальдером Йоркским. Тогда же он перебрался к шатрам, Серпиана же, которая опасалась оставаться в незнакомом месте в одиночестве, последовала за ним. Впрочем, стоя у шатров, она видела все, что происходило на арене, да еще имела возможность помочь спутнику одеться. Она держала его наплечники (тяжелее этой части доспеха бы, только нагрудник, но даже его девушка подняла без особых усилий — все-таки она была не совсем человеком) и краем глаза с удовольствием следила за тем, как Лестер колотил Уинчестера. Ей очень хотелось рассказать спутнику о тех турнирах, которые видела она, тех, в которых сама приняла участие и о тех, в которых мог бы поучаствовать он, но не решалась отвлечь мужчину, готовящегося к бою.
Но и законы местных турниров показались ей занимательными. По правилам противники бились, пока один не сбросит другого на землю или не сломает его копье, далее мог последовать пеший поединок, либо воины расходились, чтоб помериться силами с кем-нибудь еще. Полагалось наносить удары только по торсу, выше пояса, — по груди, плечам, шлему либо по щиту, изготовленному так, чтоб наилучшим образом отбивать прямой удар. Кроме доспеха и шлема воин был еще защищен сравнительной легкостью турнирного оружия и, конечно, собственным искусством.
Как только стало ясно, что Лестер закончил развлекаться, оруженосец, чье имя — Джордж Элдли — Дик невесть когда успел узнать (Серпиана, которая, казалось, не отходила от него ни на шаг, услышала это имя только тогда, когда молодой воин к нему за чем-то обратился), сделал знак выезжать на арену, и корнуоллец последовал за ним, взвешивая в руке турнирную палицу. Поскольку времени на то, чтоб сшибиться в схватке на копьях, им не дали, оставались палицы и мечи, но и в таком бою можно получить уйму удовольствия. Палица показалась молодому корнуоллцу слишком легкой — вряд ли больше двух фунтов, — и он с сомнением покачал укрытой шлемом головой.
Большая часть публики спускалась с трибун, чтоб слегка размяться, — безвестные оруженосцы не могли рассчитывать на то, что зрелище их схватки заинтересует многих. Ни Дика, ни Джорджа это не смутило ни на минуту, тем более что приятели Элдли, сгрудившиеся на одной из длинных скамей трибуны, громкими криками подбадривали своего друга и торопливо давали ему советы, как лучше всего прибить незнакомца. Джордж молча скалил зубы.
Они не стали тратить драгоценные минуты на то, чтоб разъехаться, снова съехаться, — миновали внутренний круг ограды и сразу же сцепились. Элдли размахивал палицей с уверенностью опытного турнирного бойца и пятками то подгонял коня, то пытался завернуть его. Конь, и сам опытный не меньше, чем хозяин, маневрировал уверенно и нисколько не пугался скрежета и шума, раздающегося над его головой, только слегка присаживался на задние ноги и опускал голову.
Своим конем Дик был доволен куда меньше. Да это и понятно. Чтоб подготовить хорошего боевого коня, нужно время, еще более важным является тесное знакомство хозяина и его скакуна. А коня Дик выиграл всего-то денек назад. С лошадьми, как и с собаками, он умел ладить с детства, но они оба должны были освоиться друг с другом, узнать привычки и склонности. Если бы был выбор, Дик не стал бы выезжать на арену на этом коне. Но фигурировать в бою в качестве безлошадного слуги?… Нет, увольте.
Предыдущий конь Дика умел отзываться на движения колен и пяток хозяина (если тот и надевал шпоры, то непременно без шипов — не хватало еще искалечить животное), этим пришлось управлять с помощью повода, а значит, не оставалось свободной руки. Но Дик и не думал сдаваться. Он отмахивался от Джорджа палицей и осваивался с конем, поворачивал его то так, то эдак, заставляя то попятиться назад, то прыгнуть вперед. Скакун хорошо слушался повода и скоро успокоился, свыкся с непривычной манерой нового хозяина. Этого-то и ждал Дик. Он ударил коня пятками по бокам — от неожиданности тот встал на дыбы — и сверху обрушил на противника сильный удар.
Джордж Элдли неплохо владел палицей, надо отдать ему должное, но от такой атаки несколько опешил. Закрылся палицей, совершенно для того не предназначенной, позабыв, что в подобной ситуации лучше подставлять щит (молодой Ричард знал, что делал, и ударил неудобно для себя, но зато с той стороны, где щита не было). Оружие было легкое, специально для того, чтоб не причинить большого вреда, но тем не менее выверенного удара со всего размаха оказалось достаточно, чтоб выбить палицу из руки Элдли. Не тратя ни мгновения, Дик добавил — на этот раз по шлему противника, еще и еще раз. Элдли попытался заслониться щитом, неловко задел им своего коня, тот скакнул в сторону и сбросил Джорджа.
Дик соскочил вслед за ним, радуясь, что теперь ход боя можно доверить собственным ногам, а не лошади, с которой еще предстоит должным образом познакомиться и которая может взбрыкнуть буквально в любую минуту. Отпустил повод и встал над Элдли, ожидая, пока тот приведет себя в порядок.
— Пеший бой? — предложил с улыбкой молодой Ричард. Джордж коротко кивнул, выдернул меч из ножен, и дал Дику знак начинать.
Дик не взял с собой на арену трофейный клинок с золотой полосой по долу — он помнил, что старый друид сказал о неожиданностях, которые могли подстерегать молодого воина, завладевшего этим оружием, — потому ограничился старым. Конечно, и старый клинок был хорош для турнира, где главное — как следует повалять противника по траве. Потому и атаки, которые он предпринимал против Джорджа, были мало похожи на освоенные Диком для боя. Бить надо было осторожно и не в уязвимые места, хотя соблазн часто был велик: похоже, Элдли испытывал некоторую нужду в деньгах — наручи его были староваты, они не защищали руку полностью. Дик старался этого не замечать.
Они рубились в течение нескольких минут, все ускоряя темп. Оба двигались в доспехах свободно, казалось, нисколько не уставали, хотя жара, несмотря на пасмурную погоду, стояла тягостная, и скоро большинство тех, кто уже собирался уходить с трибун, немного подзадержались. Даже король, который как раз обсуждал со своим сенешалем важное дело, одновременно утоляя жажду вином из большого кубка, заинтересованно обернулся. Схватки он любил, особенно такие, в которых видно было мастерство сражающихся. Леди Альенор, сперва поглядывавшая на бывшего любовника снисходительно, — все-таки его одеяние и доспехи были далеки от совершенства и на фоне остальных смотрелись убого, — заметив, что на него смотрят одобряюще, приосанилась.
