— Чем занимаюсь, я знаю.
— В таком случае тебе следует знать, что существуют многие, кто совершенно не заинтересован в том, чтоб печать была снята.
Молодой воин удивился не на шутку:
— Честно говоря, Далхан, ты нисколько не похож на прелата.
— Наверное, потому, что я им не являюсь, — сухо ответил чужак. — Странный взгляд иа вещи.
— Но, насколько я понимаю, только церковники не желают, чтоб магия вернулась в мир. Потому как тогда их сила станет меньше, а власть магов — больше. Или я что-то неверно изложил?
Далхан улыбался, и его улыбка, внешне вполне доброжелательная, почему-то выглядела зловещей.
— Все верно. Но кое-кого ты в расчет не принял. В частности, тех, кто не относится к "церковникам", но не желает встретиться с конкуренцией магов. Даже в отдаленном будущем.
— Так кто же это? — поинтересовался Дик, Далхан не ответил. Несколько мгновений он разглядывал собеседника с интересом пчеловода, изучающего пойманную необычную пчелу.
— Ты очень талантлив, Ричард, — сказал он спокойно. — И, говоря честно, я не хотел бы причинять тебе какой-либо вред. Эта сила, которой ты владеешь, тебе, по сути, ни к чему, слишком она велика для рыцаря и даже для мага. Если ты поразмыслишь то поймешь, что я прав. От всех обязанностей и неприятностей ты в состоянии избавиться очень быстро. Мне нужно только твое согласие. Я возьму тебя с собой, заберу у тебя то, что мне надо, после чего отпущу на все четыре стороны. Этого наглого мальчишку-друида и твой изящный трофей, — он снисходительно кивнул в сторону сжавшейся Серпианы, — я, конечно, оставлю тебе. И больше ни у меня, ни у кого-либо еще не будет к тебе никаких претензий.
— Интересно, почему это я должен согласиться — ощетинился Дик.
— Ты очень похож на своего отца, надо отметить. К сожалению, от него нам уже мало толку, во-первых, потому, что он уже передал тебе свою силу, а во-вторых, давно уже стал нашим в душе, а это само по себе не так ценно. Кстати, гонор тебе не на пользу. Я советую хорошенько все обдумать.
— Иди ты… — и добавил еще несколько крепких слов, какие только мог вспомнить. Сказанное Далханом почему-то показалось ему очень зловещим. Кроме того, здравый смысл подсказывал, что отдавать себя во власть какого-либо мага, даже если ты ему почему-либо хоть немного доверяешь, не стоит.
Чужак не оскорбился, только улыбнулся еще неприятней, отчего его красивое породистое лицо стало еще высокомернее, и слегка развел руками.
— Очень жаль. Повторю: очень мне не хочется добывать из тебя все, что мне нужно, силой. Ведь твой отец, Ричард, является как-никак моим не слишком дальним потомком. Кровь не водица… К сожалению… — И поднял руку
Дик был воином, и потому, если он видел, что разговоры закончены и началась схватка, он реагировал по-боевому, оставляя на потом возможность обдумать услышанное. Жест рукой в его сторону уже не казался ему таким безобидным, как простому смертному (да и простые-то смертные сжимаются, увидев наставленный на них палец), и он быстро выставил защиту.
В нем бурлила сила, которую, в отличие от обычных магов, он вбирал неосознанно, впитывал, как ткань — воду, и магическая стенка, сотворенная им, буквально искрилась от вложенной энергии. Но она мгновенно разлетелась. Вспыхнул, пропадая, и щит, поставленный уже "на всякий случай", по суетливости любого новичка, не умеющего соразмерять необходимое с возможным, но, исчезая, погасил остаточным импульсом последние капли заклинания, еще не съеденные стеной. Далхан кивнул не без одобрения.
— Очень хорошо, — отметил он. — Твой талант несомненен и, пожалуй, превышает былые возможности отца. Это нам тоже пригодится.
Ричард стиснул зубы, выталкивая из себя еще одну стену, — энергии, которую можно было взять, в пещере хватало. В последний момент перед столкновением с очередным заклинанием молодой воин сдвинул ладони, и защита изменила вид — она выгнулась наподобие щита и заблестела, как серебряное зеркало. Чары Далхана это, конечно, не отразило, но сумело противостоять им дольше. Облаченный в черное маг пару раз снисходительно хлопнул ладонью о ладонь в знак одобрения. Но со следующим ударом не медлил.
— Вокруг себя ставь защиту! — завопил Трагерн. — Гибкую! Возобновляющуюся! Слишишь?
Корнуоллец послушался, кое-что, конечно, добавил от себя, и защита, хоть и потеряв почти все, что в ней было, упруго отразила атаку. В первый раз… Дик развел руки, впитывая силу. Защита, потрескивая от напряжения, восстанавливалась.
— Светлую бери, слышишь? — гаркнул друид, оживляясь. — Свет впитывай!
Далхан с неудовольствием покосился на Трагерна. Ударил и нажал.
Молодой воин ответил, причем светом, как ему и было рекомендовано. Белая вспышка ослепила черного, и он отступил на шаг.
— Короткими ударами, слышишь? — не унимался друид. — Короткими и частыми!
Далхан поморщился, развернул ладонь, и неведомая сила со всего размаха впечатала Трагерна в усгол пещеры. Треснул и рухнул вниз сталактит, на который он наткнулся спиной. Судя по всему, инстинктивно друид окружил себя защитой, потому что на гальку он рухнул не изуродованным окровавленным трупом, лишь в глубоком обмороке.
Из всего этого Дик сделал вывод, что Трагерн посоветовал дельную вещь, и, напрягшись, принялся бомбардировать противника короткими импульсами, окрашенными ясным белым светом. Он больше не пытался придумывать изысканные пути сопротивления или атаки, давил чистой силой, хотя и подозревал, что у врага не меньше возможностей заимствовать силу в этом щедром месте.
Серпиана, простоявшая неподвижно во все время разговора, теперь испуганно следила за боем. Она была опытна, по отблеску следов, которые оставляв ли в воздухе магические заклинания, читала их силу и предполагаемое действие. Видя бой со стороны, она замечала, как непринужденно и без напряжения Далхан отражает все атаки молодого корнуоллца, сам же атакует очень осторожно, и сделала вывод, что облаченный в черное пришлец не хочет убить Дика. А значит, можно попытаться отбиться от него… Девушка с сомнением покачала головой своим мыслям. Она-то прекрасно знала, кто таков этот Далхан, и очень сомневалась, что от него удастся улизнуть. А уж победить…
Тем не менее она грациозно опустилась на одно колено и у земли сложила руки горстью. Магия, наполнявшая это место, магия, от которой дрожал воздух, не миновала ее, и впервые после пробуждения от смертного сна она ощутила себя в прежней силе. А потому решила, что в состоянии хоть как-то, но вмешаться.
Меж ее пальцев сгустилась темнота и принялась формироваться в нечто материальное, глянцево-черное. Девушка, ощутив под пальцами гладкость и твердость дерева, принялась неторопливо поднимать руки, и, продолжая, как казалось, создаваться из ничего, черная плавная дуга все увеличивалась в размерах. Когда Серпиана закончила, в ее руке оказался ростовой лук из дерева, скудно отделанного серебром, стянутый тонкой светлой тетивой. Еще одно движение свободной ладони, и у ноги материализовался колчан на семнадцать стрел. Девушка выдернула одну и, растянув лук по-мужски, до щеки, выстрелила в Далхана.
