Дик держался поближе к Ричарду, и тот вовсе не возражал, чтоб этот молчаливый рыцарь, кроме того, владеющий необычными навыками, следовал за ним по пятам. Официального телохранителя отважный сын Генриха II не потерпел бы рядом с собой, поскольку считал, что ему, воину, рыцарю и герою, это не подобает, но неофициальный телохранитель, конечно, был. Его обязанности исполнял Эдмер Монтгомери, и он, как ни странно, поглядывал на Дика одобрительно. Что молодой рыцарь прекрасно дерется, он знал, а его преданность королю убеждала Эдмера в его добрых намерениях. Чертовски убедительно, что молодой человек, успевший отличиться перед королем, отмеченный им, хочет служить государю дальше. Кто еще даст юноше больший шанс стать богатым и знатным? Кроме того, королю парень по душе, так пусть и вертится возле него.
Дик же был только рад, что ему предоставляется столь блистательная возможность постоянно быть рядом с отцом. Его не соблазняли призраки власти, богатства или знатности, до которых можно было дотянуться, имея положение при дворе. И даже неважно было, хорош ли Ричард как человек, как государь или нет. Родителей, как известно, не выбирают.
Каждый день он следовал на Ричардом по пятам, ночью провожал в отведенные правителю покои, а утром отправлялись дальше, и свободно побродить по окрестностям не мог. Да и когда успеть, если одну ночь проводили в Амальфи, в гостях у архиепископа, другую — в Концу, потом в Эскала, близ острова Лукана, где по-прежнему можно было рассмотреть остатки античных построек, потом в поместье Лацерарт, в приорстве Монте-Кассино.
Везде было на что полюбоваться — архиепископ Амальфи, например, славился как владелец удивительной посуды из чистого золота и с удовольствиям продемонстрировал ее, крепость Эскала же была расположена над морем так красиво, как ни один замок во Франции. Рассматривая ее, Дик вспоминал Корнуолл, замок герцога, также расположенный над самым морем, над прибоем. И хоть природа в Англии была суровей, а небо — гораздо более хмурым, родину молодой рыцарь вспоминал с ласковой грустью. Ему впервые пришло в голову, что неизвестно, когда же именно он сможет вновь полюбоваться на серые корнуоллские скалы.
Хотя, надо признать, Италия встретила англичан на редкость лучезарной погодой и ясным, лазурным небом, на которое больно было смотреть. По сторонам белой, будто бы выцветшей под солнцем дороги тянулись виноградники или рощи оливковых деревьев, и в густой зелени прятались белые мазаные домики местных крестьян. Крестьянки в светлых юбках, подоткнутых до ляжек, собирали урожай, носили большие корзины, до краев полные бледно-янтарными прозрачными ягодами винограда на давильни или сушильни, где делался изюм. Под жарким сентябрьским солнцем ягоды быстро завяливались, и под шкуркой обрисовывались продолговатые семена.
Вино, которое подавали в придорожных трактирах, — а король любил время от времени сыграть в незнатного дворянина, в инкогнито, при условии, конечно, что обслуживание будет в достаточной мере подобострастным, — радовало их разнообразием и тонкостью вкуса. Трактирщики — особая порода людей, обладающих от природы удивительным чутьем, и они сгибались в три погибели перед громогласным синьором, сопровождаемым мрачными и бдительными рыцарями.
Несмотря на посещение большинства трактиров, встречающихся по дороге, и знакомство со всеми местными сортами вина, двигались англичане довольно быстро и каждую ночь проводили в новом месте, где Дик мог бы, если б пожелал, любоваться новой роскошью — то дивными шитыми гобеленами, то золотой парчой, которой были убраны целые комнаты, то драгоценной инкрустированной мебелью. Но на чужую красивую жизнь он смотрел равнодушно.
— Я слышал, ты повздорил с графом Йоркским, — сказал Ричард, когда после сытного ужина ему захотелось прогуляться в саду, разбитому у виллы Святой Евфимии, и Дику, немедленно вскочившему со своего места, разрешил себя сопровождать.
Молодой рыцарь не ответил, и тогда король продолжил:
— Бальдер сказал мне, что ты напал на него… — Он подождал ответа. — Это правда?
— До определенной степени.
— Отвечай на вопрос, юноша, — с прорывающимся раздражением потребовал Ричард.
Дик приподнял бровь, но говорить, что вопроса не было, не стал. С сувереном не спорят.
— Я напал на него и его людей после того, как он сам напал на меля.
— Так-так? — заинтересовался Ричард. Корнуоллец слегка пожал плечами и рассказал всю историю от начала и до конца. Он ничего не приукрасил, не изменил и, говоря откровенно, вообще не считал нужным это делать. В собственных глазах он был совершенно прав.
И, как оказалось, не только в собственных. Ричард выслушал историю с большим вниманием и одобрением.
— Сколько на корабле было его людей?
— Не знаю, государь. В бой вступили не все.
— Скольких ты раскидал?
— Я не считал, ваше величество. То ли четверо, то ли пятеро.
Король приподнял бровь и, хоть ничего не сказал, должно быть, оценил услышанное. В любом случае сказанное ему понравилось.
— Я хотел бы, чтобы больше подобных столкновений между вами не было.
— Обещаю, что не буду провоцировать конфликт, государь.
— А если Бальдер попытается спровоцировать тебя?
— Я позволю ему это.
Ричард замер, хмурясь, словно пытаясь понять, не ослышался ли, но головой покачал не без восхищения:
— Какой же ты нахал и мерзавец, Уэбо! Не понимаю, почему прощаю тебе подобное. Не понимаю.
Дик поклонился, скрывая улыбку. Во взрыве деланного королевского возмущения таилось подспудное разрешение. Ричард похлопал молодого рыцаря по плечу.
— Не понимаю, отчего это Йорк так взъелся на тебя, — потихоньку посмеивался государь. — Неужто только из-за своей жены, этой отъявленной шлюхи?
Корнуоллец поморщился — он не любил рассуждений на подобные темы. Но правителям не указывают, когда и о чем им говорить. Его величество же продолжал, игриво косясь на спутника:
— Сказать по правде, с женой сеньора ты сотворил серьезный грех. Бальдер требовал, чтоб я наказал тебя и за это тоже. — Дик едва удержался от хохота. — Да-да, наказал! Как твой суверен, я должен был наложить на тебя штраф за грех.
— Ваша воля, государь, — поклонился Дик, втайне забавляясь ситуацией. — Честной и беспорочной службой я искуплю перед вами свою вину.
Еще один хлопок по плечу. Судя по всему, этот ответ Ричарду понравился особенно. Он прогудел что-то себе под нос и заявил:
— Хорошо, положим, граф действительно сам виноват. Твоя версия кажется мне более убедительной. Я хорошо знаю Бальдера. — Король, считавший, что прекрасно разбирается в людях, выпятил полные губы. — Я уже вижу, что его претензии необоснованны. Ты — верный слуга короны, а он без помощи моих людей не смог даже со своими евреями справиться. — Корнуоллец, вспомнивший рассказы о произошедшем летом грандиозном еврейском погроме в Йорке, незаметно скривился. — Ты будешь при мне. Конечно, мне понадобятся и твои необычные способности… Кстати, расскажи-ка, что именно ты умеешь?
