Фэйн оглянулся на своих подчиненных и смерил их уничижающим взглядом, обещающим в скором времени серьезные неприятности. «Их было не меньше десятка, как минимум… Уроды, одного от десяти не отличили…»
Сержанты, на которых Одзэро обрушился с самыми отборными армейскими «разговорными словечками», лишь разводили руками и объясняли, что в ответ на атаку группы пальба шла почти безостановочно из пяти соседних окошек, и они из расчета «двое на оружие» сделали вывод, что их должно быть не меньше десяти. Вывод звучал логично, в самом деле, один стреляет, другой подносит снаряды. С ума сойти, это с какой же скоростью надо бегать, с какой сноровкой заряжать. Разумеется, существуют разные приспособления, и сам Фэйн некогда без помощи магии умудрялся палить из трех самозаряжающихся орудий. Но все-таки…
– Как тебе это удалось? – хмуро спросил он пленника.
Тот лишь плечами пожал.
– Уметь надо.
Командир давно служил в армии – сперва в действующей, потом в войсках специального назначения, потом в антитеррористических частях – и умел уважать сноровку. Признания заслуживало и мужество этого человека, который позволил своему отряду уйти, а сам остался прикрывать отход. У Одзэро было одно достоинство – он обладал острым чувством справедливости. На какой-то миг ему даже захотелось извиниться за пинки, мол, сам понимаешь, служба требует, но он поборол эту слабость.
Фэйн отдал все необходимые распоряжения и уселся неподалеку от связанного пленника; он швырял камешки в ближайшую стену и скучал – пока его люди не обследуют прилегающие территории, уходить нельзя.
Солнце припекало все сильнее, ветер приносил с ближайших полей терпковатый аромат цветов. Форт стоял на обрывистом берегу широкой реки, дальше тянулись луга, покрытые густой травой, а на горизонте темнела кромка леса и поднимались пологие холмы. А над ними было чистое и бездонное небо. У Белокурой Бестии давно затекли руки, хотелось пить, но он молча переносил боль и жажду. Пленник был терпелив, воспитание в Ордене Серых Братьев научило его выдержке.
Белокурая Бестия выглядел настоящим великаном – рост больше двух метров, косая сажень в плечах, мускулистые предплечья: едва обхватишь ладонями. С первого взгляда он производил впечатление обычного громилы, не слишком умного, зато способного завязать бантиком кочергу – все из-за стереотипов, существующих в обществе. Но стоило взглянуть в его глубокие глаза, и ты понимал – этот человек очень умен, сообразителен и дальновиден. Кроме того, казалось, Белокурую Бестию окружала особенная аура – уже через пару часов Фэйн, то и дело от скуки перекидывающийся с пленником парой слов, решил ему довериться. Он развязал ему руки и поделил с ним свой паек.
Впрочем, Бестия никуда не пытался сбежать – он хорошенько растер руки и вежливо поблагодарил за половину здоровенного бутерброда с мясом из жестянки. Вел он себя уверенно и просто. И в то же время неуловимо-располагающе. «Он – лидер, – вдруг подумал Одзэро. – Лидер от природы. Вот почему за ним шли люди, вот почему отдавали жизни, вот по чему его отряд продержался в форте больше десяти лет – больше десяти лет, шутка ли!? Каким надо обладать даром, чтоб так сплотить людей…»
– Слышь… Бестия…
– М? – Пленник поднял на Фэйна свои синие чистые глаза. Его рот набит до отказа.
– Я тебе хотел один вопрос задать.
– М?
– Какой у тебя опыт? Командирский опыт? Какое звание?
– Где? В Ордене? Воин.
– Неужто рядовой?
– Рядовее некуда.
Фэйн хмыкнул:
– Но почему? Даже мне видно, из тебя вышел бы перспективный командир. Так-таки совсем не командовал?
– Ну, два года до того, как ваши войска атаковали Байхерат, и эти двенадцать лет, пока мой отряд сидел в форте.
– В звании рядового?
– Ну да. Меня в Ордене не любили. Назначили командиром, но звания старшего воина не дали. Да и не надо. Пусть подавятся. Я командовал тем отрядом, в котором раньше воевал. Ребята сами захотели, чтоб их возглавил я. И потом охотно исполняли приказы.
– Как ты умудрился так их сплотить?
Белокурая Бестия пожал плечами и переменил позу. Он сидел на корточках у бесформенной груды камней, которая когда-то была стеной.
– Я люблю их всех. И вместе, и каждого в отдельности. И они это знали.
Фэйн покачал головой. На его смуглом, почти черном лице, которое обычно напоминало вырезанную из дерева маску, отразилось несомненное уважение. У Одзэро были правильные черты лица и такое совершенное сложение, что когда он замирал в неподвижности, то казался не живым человеком, а статуей, созданной руками самого искусного скульптора. Причем статуей черной, поскольку он, как и все его родственники – Одзэро Неистовые, – был темнокож.
– Черт возьми, и почему ты против нас?
– Я не против вас и не за вас – я за себя и своих людей.
– Вот те раз! А тогда почему ты воевал за Орден Серых Братьев?
– Ха, какой там еще Серый Орден? Когда началась эта заваруха, я собрал своих людей, взял всех, кто пожелал пойти со мной, и повел их подальше. Мы бились только за себя.
– Не понимаю тогда, зачем вообще было биться? Если вы не собирались защищать Серый Орден…
– Ага, и вы бы немедленно поверили, что мы больше не защищаем Орден, и отпустили бы нас. Или как?
– Хм…
Одзэро задумался. Пожалуй, церемониться с ними не стали бы. Тем, кого считали солдатами Ордена Серых Братьев, даже не предлагали сдаться. Совет Патриархов провозгласил – никаких договоров с террористами. А поскольку Серый Орден объявили организацией террористической, даже адептам-ренегатам нечего было рассчитывать на снисхождение.
– Но ты же служил в Сером Ордене, верно?
– Служил.
– Ну… И почему?
– А у меня был выбор? – Бестия смотрел на собеседника серьезно, но и с грустью.
– А разве нет?
– Бывает так, что выбор оставляют только один – живи или умри. Чтоб созреть до этого выбора, многим требуется время. Мне хватило тридцати лет.
– А бежать?
– Бежать не удавалось… Я ненавижу Орден. Он отнял у меня все – родину, семью, даже память. Почти всю. Я его ненавижу.
– Как это случилось? – помолчав, спросил Фэйн.
– Я не помню, – буркнул пленник, глядя под ноги. – Я же говорю – и память тоже.
И эти слова как-то сразу убедили Одзэро, что собеседник говорит правду. Тот, кто хочет оправдаться, начинает придумывать трогательные истории, чтоб разжалобить – о взятых в заложники родственниках, о похищении, о чем-нибудь еще. А здесь – ничего. Рассказ о проблемах с памятью Фэйна нисколько не удивил – в брошюрках об Ордене Серых Братьев, выданных солдатам для ознакомления, указывалось, что тамошние мастера использовали различные псионические техники для воздействия на сознание и для обработки памяти. Применение подобных средств стало одной из причин объявления Ордена вне закона даже в те времена, когда против него еще не начали полномасштабные военные действия в ответ на террористические акты.
