Он выдернул что-то из-за пояса и кинулся к столу, но Руин разгадал его хитрость буквально за миг до броска. Его неподвижное лицо, словно выточенная из алебастра маска, с черными провалами глаз повернулось в ту же сторону, дернулась рука, и в Оулера полетело мощное заклинание, незаконченное, но тяжеловесное. Любимчик правителя покатился по ковру, сильно ударился о ножку кровати, но не остался лежать, вскочил, сжимая что-то в руке. Сияние, разгоравшееся в его пальцах, было красноватым и – без сомнения – магическим.
Руин, казалось, просто шагнул, но это движение было сродни прыжку змеи, которую уже не перехватить в полете, не остановить. Будто напрочь забыв о магии, он ударил брата по лицу, а потом сразу в грудь. Оулер умудрился ускользнуть, и перепуганной Моргане показалось, что он сейчас рухнет прямо на нее. Нервы были на пределе – принцесса завизжала, по том испуганно зажала себе рот и с опозданием в несколько мгновений сообразила, что женские вопли, доносящиеся из покоев Оулера, – дело обычное. Никто не обратит внимание, никто не прибежит – и, следовательно, не помешает братьям драться.
Руин схватил брата за руку и попытался подсечь его под колено, но тот снова ушел от атаки и свободной – левой рукой ударил Руина в лицо. Голова принца лишь чуть дернулась вбок – ровно настолько, насколько было необходимо – и удар пришелся вскользь. Оулеру не повезло: брат не упал и ни на миг не ослабил хватку, которой сжимал пальцы любимого сына правителя. Камешек, спрятанный в ладони Оулера, начал жечь ему руку. Не выдержав, принц разжал кулак, и камень упал на ковер. Пламенея, словно живой осколок огня, кристалл был хорошо заметен даже в густом алом ворсе.
Руин торопливо наступил на него ногой. Раздался хруст.
– Идиот! – крикнул Оулер и в ярости кинулся на брата.
Приятно было посмотреть на то, как плавно и красиво двигается любимый сын правителя. Он ловко увернулся от резного тяжелого карниза, который вполне мог размозжить ему голову, и вскочил на ноги. Руин в свою очередь почти не шевелился, он совершал лишь те движения, которые были необходимы. Но в тот момент, когда Оулер вновь рванулся к столу, его противник каким-то чудом оказался готов к атаке. С развернутой ладони младшего брата в старшего полетело что-то плотное, хоть и невидимое, будто сгусток горячего воздуха.
И все-таки маг немного опоздал. В последний миг Оулеру удалось схватить метательный диск и подставить ладонь, наполовину скрытую круглой бронзовой пластинкой, под чужое заклинание. Оно погасло, не добравшись до тела. Что Руин принялся делать в ответ, Моргана не поняла. Она со страхом наблюдала, как пальцы любимого брата переплетаются друг с другом, ей казалось, что он пытается вернуть уже выпущенное заклинание себе.
А потом Оулер стал швырять в противника диск за диском. Одинаковые, не иссякающие, они по очереди срывались с ладони и со свистом рассекали воздух. Скорость их движения была запредельной. Нет, человек не может так быстро менять в руке оружие, пусть даже и такое маленькое. Здесь не без магии. Конечно же, магия…
Руин быстро поднял левую руку. Манжета с запястья сползла к локтю, открыв гематитовый браслет, который сейчас казался сапфировым, потому что пламенел чистым синим цветом. Диск за диском про падали в пальцах Руина – он выхватывал их из воздуха и, словно фокусник, прятал в пустой ладони. Почему-то Моргане стало ужасно страшно, и она крепко зажмурилась. На миг ей стало нехорошо, и когда девушка открыла глаза, то обнаружила, что Оулера в комнате нет, а Руин утирает со лба кровь. Проведя ладонью по лицу, он всякий раз задумчиво, с живым интересом рассматривал свои пальцы.
Принц повернулся к сестре. Из его глаз постепенно уходила тьма, и взгляд становился осмысленным. Брат развернул перед ней ладонь, и девушка увидела, как выцветает на его коже потек алого. Будто испаряется – бледнеет и пропадает. Сочащаяся полоса на лице стремительно затягивалась, ток крови прекращался, и, когда Моргана, подойдя, коснулась рукой его лба, она обнаружила, что там осталась только короткая царапина. Принцесса погладила брата по плечам, словно стремилась убедиться, что он жив, что он рядом.
В покоях царила тишина, прерываемая лишь шелестом рваного платья Морганы и шорохом одежды принца, который опускал завернутые манжеты и неотрывно смотрел в одну точку. Лишь спустя минуту девушка осознала, что в комнате больше нет ни Оулера, ни его тела.
Руин, морщась, поправил белоснежный рукав рубашки, содрал с левого запястья гематитовый браслет и швырнул его на ковер. Моргана заметила, что густой ворс кое-где испорчен подпалинами. Девушку трясло, ей хотелось броситься в объятия брата со страстным желанием найти защиту и утешение, но душа, на которую были наложены оковы ужаса перед сильной половиной человечества, противилась этому. Принцесса не знала, что ей делать, в растерянности она проследила за упавшим и откатившимся браслетом, кинулась его поднимать.
Рука Руина удержала ее, не дала коснуться гематита. Хватка брата оказалась крепкой, но при этом удивительно бережной. Не прижимая к себе сестру, чтоб не испугать ее, он отодвинул Моргану в сторону.
– Не трогай, – мягко сказал он. – Нельзя. Это очень сильный артефакт, а опустошенный, он вдвойне опасен.
– Руин, – всхлипнула она. Принцесса ждала, что сейчас ее будут бранить, мол, говорили тебе – не носи ярких платьев, не наряжайся. Девушка привыкла к чувству вины всегда и по любому поводу и совершенно искренне готова была поверить, что сама виновата в произошедшем. Она съежилась, втягивая голову в плечи, будто брат сейчас мог избить ее за неосторожное поведение.
Принц подобрал с пола свою куртку и набросил па плечи сестры. После чего нагнулся над диском, валяющимся на полу.
– Тебе стоило бы выпить чего-нибудь крепкого – сказал он, двумя пальцами поднимая метательное оружие. – У меня есть коньяк. Будешь?
– Буду, – покорно согласилась девушка.
Руин провел ладонью, и в руках у него появилась изящная фляжка с гравировкой и фигурным горлышком.
Моргана прижала к губам горлышко в виде разинутой змеиной пасти и почувствовала, как обжигающая жидкость струится по горлу. Хорошее, но крепчайшее спиртное маленьким, жарким, приятным костерком разгорелось в ее теле, стало тепло, прояснилось зрение. Принцесса никогда еще не пила ничего крепче красного вина и не больше чем один маленький бокал. Девушка ожидала, что коньяк немедленно свалит ее с ног, она хотела уснуть и потому глотала, пока могла, ожидая, что вот-вот ее затошнит и мир вокруг пойдет кругом.
Но напиток закончился быстрее. Моргана осталась сидеть с пустой фляжкой в руке, с бешено колотящимся сердцем – и совершенно трезвая.
– Руин! – позвала она. Чуть громче, чем надо. Принц, сидя на корточках возле стола, рассматривал диск. Он поднял голову.
– Руин, сколько здесь было?
– Четверть литра. – Он протянул руку. – Допила?
– Да… Прости.
Он забрал фляжку, и та исчезла в его кармане.
