Вещество, оказавшееся пряным и сладковатым, комком живого огня опалило рот и глотку, провалилось в желудок и ударило оттуда, как хороший кулак. Провальский принц закашлялся и, ощущая, как из глаз градом полились слезы, ошалело замотал головой. Он не понимал, что случилось, а в его теле происходило неизвестно что. Казалось, в желудке Дэйна поселился дикобраз, и он решил расшвырять свои иглы в стороны. Теперь и все тело юноши пылало от неведомого огня, но ощущение оказалось далеко от неприятного. Следующий глоток дался легче, а третий и вовсе показался божественным нектаром. Голова закружилась, рассеялось восприятие, а ноги перестали чувствовать пол. Удивительная легкость, удивительное состояние.
Дэйн заметался по комнате. Ему хотелось смеяться и плакать, и под конец он притулился на подоконнике, рыдая о брате и собственном одиночестве, и о том, что он никому не нужен, кроме… Задумавшись, юноша припомнил десяток имен, а потом бросил это занятие. Его вдруг поразила одна мысль, которая прежде почему-то не приходила в голову. Ведь именно так, помнится, описывали ему состояние опьянения. Но всем было известно, что Мортимеры не пьянеют ни от чего и никогда.
Ни от чего и никогда? Помраченное парами странного вещества сознание Дэйна плохо ему повиновалось. Но он все-таки нашел в шкафу чистую пробирку, набрал туда немного белесой жидкости из чаши и притащил ее в соседнюю комнату. И, с трудом управляя действиями своего тела, все-таки смог сделать химический анализ. Потом проверил. Потом еще раз. Все три раза получались разные цепочки, но было очевидно одно – к знаменитому этиловому спирту, то есть C2H5OH, полученное вещество не имеет никакого отношения.
От тоски, что не помнит, как именно он составил получившуюся чудесную жидкость, Дэйн снова пустил слезу, но потом догадался взглянуть в журнал. Там неровным и почти нечитаемым готическим почерком было точно написано, в какой последовательности смешивались реактивы, какая магия и на каком этапе была добавлена, а внизу, трижды обведенная толстой переплетающейся от небрежности чертой, стояла длинная формула.
Арман жадно схватил листки, на которых указал все три последних результата. Ничего похожего. Позорище. С трудом фокусируя взгляд, Дэйн от всей души плюнул на пол. Впрочем, и в этой формуле не оказалось ни одного указания на спиртосодержащее вещество.
С трудом соображая, юноша вспомнил, что от опьянения, кажется, помогает сон, но спать ему нисколько не хотелось. Потому он поплелся в комнатушку при лаборатории – комнату отдыха – и, завалившись на диван, включил телевизор. Под аккомпанемент какого-то боевичка, где пуленепробиваемый и неуязвимый для магии законник преследовал какого-то мафиози и пачками убивал его прихвостней, мешавших преследованию, он слегка вздремнул.
Непривычное состояние действительно оставило его во сне. Пробудившись, Арман с изумлением осознал, что действительно был пьян, и, судя по признакам, довольно сильно. Вернувшись в лабораторию, он привел в порядок свое рабочее место, после чего осторожно попробовал на язык содержимое чаши. Вкус тот еще, конечно, зато действие несомненно. Молодой химик схватился за свои бумаги. Три формулы, написанные в состоянии опьянения, вызвали у него гомерический хохот, поскольку такую последовательность элементов мог изобразить только первокурсник-двоечник. Впрочем, говорят, по пьяни и не такое пишут.
Зато изложенная в рабочем журнале формула показалась ему вполне правдоподобной, хоть и невероятной в природе, без участия магии. Дэйн проверил ее и поразился своей преданности любимому делу – он не осознавал, что творит, но тем не менее не только работал, соблюдая все предосторожности, но и вел подробную запись своих действий и умудрился составить точную формулу. Мысленно он погладил себя по голове.
Отдохнув и наконец-то наевшись, он снова засел в лаборатории и постарался еще раз повторить уже проделанный опыт. Несмотря на наличие записей, это оказалось непросто, но под конец Дэйн все-таки получил искомую белесую жидкость и, тщательно проверив ее, убедился – она самая. Вкус, конечно, оставлял желать лучшего, да и запашок оказался так себе. Но зато какое действие! Стараясь не пролить ни капли, Арман аккуратно перелил ее в большую двухлитровую флягу и тщательно закупорил.
Конечно, ему ужасно хотелось опробовать вещество по полной программе. Опыты, разумеется, этичнее всего сперва проводить на себе, а уже потом предлагать другим. Так что, тщательно вылизав лабораторию и поставив все на свои места (а изрядную часть колбочек с засохшими остатками химикалий просто выкинув), Дэйн приступил к эксперименту. Поразмыслив, он решил, что если последствия от приема будут опасными, и он, к примеру, начнет буйствовать, то лучше бы выбраться куда-нибудь на природу.
Никаких проблем. Машина ждала Армана в гараже при метрополии. Была уже ночь, когда он вывел ее на улицу и, недолго думая, поехал к ближайшему стационарному порталу, который должен был перенести его на окраину города. Наверное, где-нибудь в леске он, даже очень пьяный, будет совершенно безопасен для людей и строений. Лишь у круглосуточного магазина среди новостроек он вспомнил, что спиртное, кажется, полагается закусывать. Зачем это нужно, он не представлял (угощаясь с друзьями, закусывал лишь потому, что хотел полакомиться, да и все так делали), но раз уж положено, то для чистоты эксперимента необходимо соблюдать правила.
Поэтому Дэйн заглянул в магазинчик, купил пакет чипсов, большую воблу и мясную нарезку в пластиковой «ванночке». На опушке неуютного и довольно замусоренного леса, рядом с речкой, попахивающей близостью к городу, Арман разложил закуски и, прихлебывая из фляги, принялся пробовать то одно, то другое. Вобла его заинтересовала, и, с непривычки усыпав шелухой всю одежду, он азартно потрошил ее, позабыв даже о ноже. В свете включенных автомобильных фар зрелище пиршества на пожухлой траве неподалеку от города было нелепым и неправдоподобным.
Дэйн заметил странную закономерность – чем больше он пил, тем менее противным казался ему вкус, тем слабее докучал ему разгорающийся после каждого глотка пожар в желудке. Когда от чипсов осталось лишь полпачки, он уже пил странное жгучее вещество как воду, даже с удовольствием, и вкус воблы становился все лучше от глотка к глотку.
«Нет, – подумал он. – Похоже, я создал просто какой-то очень странный напиток, и никакого особенного действия на Мортимера он не оказывает».
Арман подумал было встать, но обнаружил, что землю кто-то плавно раскачивает из стороны в сторону. Это странное явление заинтересовало его, но, как оказалось, изучать его, стоя на месте, почти невозможно. Движения все-таки помогали примериться к этому покачиванию, но Дэйн все равно дважды упал, прежде чем добрался до ближайшего дерева. Он прислонился к нему лбом и тут сообразил, что из-за качки вряд ли сможет без проблем справить нужду. А эта проблема стояла остро – все-таки он выпил больше литра жидкости.
Юноше потребовалась вся его ловкость, чтобы добиться своего. После этого он частично бегом, частично ползком добрался до своего автомобиля, вскарабкался за руль и нашарил педаль газа. И больше он ничего не помнил.
Дэйн пришел в себя неизвестно где. Правда, сперва он и не пытался это выяснить. Первое, что он ощутил – лежит на чем-то твердом, и в бок впивается то ли камень, то ли корень, то ли какой-то острый край. А потом – что у него безумно болит голова. Лицо казалось опухшей, запекшейся маской, и лишь через полчаса ему пальцами удалось кое-как разлепить веки. Правда, против головной боли ему это не помогло. Еще полчаса он копался в памяти, пытаясь вспомнить подходящее заклинание. Элементарная задача, но не так просто добиться своего, если от боли невозможно сосредоточиться.
