К Гэру Некроманту первому обратились с требованием выбрать себе вторую жену из двух предложенных кандидатур. Но Дракон Ночи даже не поинтересовался, кого же именно из клановых бессмертных ему предлагают. Он резонно возразил, что его заработки не могут позволить содержать еще одну женщину пусть даже с одним ребенком – их едва хватает на жену и девятерых малолетних детей. Гэр имел небольшое состояние (за годы холостой жизни он истратил большую часть того, что получил от патриарха и матери, на сложнейшие магические опыты) и к тому же устроился преподавать в Галактисе. Это давало ему очень хорошие деньги, но на девятерых малышей можно потратить сколько угодно, и все равно не будет хватать.
Конечно, огромные суммы на воспитание детей давали оба клана, но никакой суд не принял бы эту помощь как доказательство «дохода». Можно было, конечно, предложить пособие по многодетности, хотя клановые по закону и не пользовались социальной помощью государства, но это тоже не доход. Никак не доход. И законники, оказавшись в тупике, растерялись.
Конечно, Илвар еще не привык жить жизнью клана и, казалось бы, семья Гэра для него – всего лишь семья дальнего родственника. Но все получалось иначе. Беспокойство за родича захватило душу Илвара почти так же глубоко, как и беда Рейн Шени. А ведь это было еще не все. Шел разговор о том, что старших детей Гэра может взять на воспитание клан законников (предложение, вызвавшее такую ярость Некроманта, что в его взгляде даже полыхнули вспышки – отсветы странного и очень далекого огня), что многодетному отцу, хоть клановые и не пользовались социальными льготами, может быть выделено большое пособие.
Дракон Ночи нашел в себе силы вежливо отказаться, даже найти пристойную мотивировку, и в тот же день его семья исчезла из дома вместе с тремя няньками и двумя горничными Окады. Куда пропали родители с девятью малышами, знали, наверное, только два патриарха, но они умели скрывать и сведения, и даже собственные мысли.
– Это все здорово напоминает начинающуюся войну, – сказал Илвар отцу.
Лээр Вихрь в ответ свел тонкие брови.
– Ты совершенно прав, сынок, – ответил он. – Впрочем, этого следовало ожидать. Если забота о благе окружающих является лишь ширмой борьбы за власть – исход очевиден.
– Знаешь, что я могу сказать тебе, – проговорил шедший мимо Алвэр Огненный Шторм, старший сын патриарха (о нем болтали, будто он умеет превращаться в настоящего дракона, и, глядя на него, люди в это верили). – Забота о благе всех людей во Вселенной, как правило, неизменно выливается в самые страшные тирании. Здравомыслящие люди прекрасно об этом знают.
И пошел дальше, неся большие папки документов, которые предстояло подать на подпись или на одобрение патриарху. Младшим представителям клана не положено было знать, что там, в этих документах, – для лучшего сохранения тайны.
Лээр сумрачно посмотрел вслед Алвэру.
– Знаешь, он прав. Здесь пахнет стремлением всех насильственно осчастливить.
– Но разве не бывает так, чтоб человек желал всем блага от чистого сердца? – заспорил Илвар.
– Бывает. Конечно. Но, как правило, такие люди либо идеалистичны до идиотизма, либо фанатики. А фанатику лучше не доверять свое будущее и свое счастье.
– И к кому же ты причисляешь наших законников, к идиотам или фанатикам?
– А ты догадайся сам.
Наверное, именно в тот миг в голове юноши зародилась мысль, которая сперва показалась ему безумной, кретинической и бессмысленной, поскольку неосуществимой. Потому он выкинул ее из головы, но смутное ощущение, будто надо бы что-нибудь предпринять, осталось. За несколько дней от родственников он успел выслушать множество неприятных историй, хотя, как они говорили, в прошлый раз Дайменок, не успевших побывать в законном браке, не трогали.
– Видно, теперь и до них дошла очередь.
– Очень смешно, – проворчал Илвар.
Он пребывал в отвратительном расположении духа. Ему не хотелось никого видеть, но отказаться от давно запланированной встречи с друзьями он счел невежливым. Правда, приятелей-клановых коснулось предощущение общей паники, потому пришли только трое – Инглар Ласомбра, молодой парень из клана вампиров (Ласомбра Генетическая программа совершенно не волновала, они славились своей развратностью), Ньямо Одзэро Неистовый, тоже из младших, поэтому не иссиня-черный, как патриарх, а лишь сильно смуглый, с блестящими, как кусочки обсидиана, глазами, и Дэйн Арман-Мортимер.
Несмотря на горе от потери брата, потрясшее все его существо, Дэйн не отказался от приглашения. Он успел сдружиться с Илваром, и совсем не хотел его огорчать. В отличие от Морганы, которая после смерти Руина слегла, и Мэлокайна, не выходившего из состояния угрюмой, но пассивной злобы, Дэйна, наоборот, сжигала жажда деятельности. Младшему Арману горе придавало силы и подвижности. Казалось, будто он вернулся в детство, в те годы, когда замок провальского властителя буквально стонал от фундаментов до крыш от выходок веселого подростка.
Ребята встретились, желая посидеть и выпить вместе, но, когда из бара они перебрались в просторную квартиру Инглара Ласомбра, и когда обстановка стала более приватной, более располагающей к самой рискованной болтовне, разговор естественно сполз к законникам и их очередному предприятию. Илвар и сам не заметил, как принялся, жестикулируя, возмущаться тем, что в метрополию Блюстителей без всякого предупреждения, просто по-бандитски, увезли Рейн Шени Даймен, и что это уже выходит за рамки дозволенного, и такого нельзя позволять никому, будь они хоть трижды законниками…
– Она что, твоя девушка? – спросил Инглар.
Юноша даже возмутился.
– Разве я похож на влюбленного?
– Тогда что ты так кипятишься?
– Но как же так! Она же моя подруга!
– Так и что тебя приводит в ярость, Илвар? Ну, появится у нее пара, родит она ребенка…
– Она же не хочет этого!
– Ну и? Девушка – Дайменка. После дефлорации она уже будет хотеть…
– А ну, привяжи язык к уху!
– Ладно-ладно, не кипятись. Но это же правда. После первой ночи она станет любить подобранного ей в пару молодого человека. Дайменке можно позавидовать – как раз она-то находится в самом удачном положении.
– Удачном? Это ты называешь удачей?! – взбесился Дракон Ночи.
– А почему нет?
– Да, черт побери!..
– А, я понимаю. Ты локти кусаешь потому, что девушка достанется кому-то другому, не тебе, и будет его преданно любить, верно же?
– Ну, Инглар, хватит, – осадил его Ньямо, говоривший на всеобщем языке Асгердана без малейшего следа акцента и одевавшийся очень современно (в традиционном одеянии Одзэро его видели только в метрополии его клана). – Хватит дразниться.
Он тревожно посматривал то на одного, то на другого парня, боясь, что сейчас начнется драка. Но Илвар предпочитал драться только тогда, когда оскорбление несомненно, на словесные упражнения зарвавшегося приятеля привык отвечать тем же, а Инглар вообще не видел в своих словах ничего особенного. Он же просто высказал свое мнение. Ньямо же предпочитал дипломатию, хоть и относился к клану Неистовых – странный парадокс.
