Мэлокайн покачал головой и опорожнил бокал.
– Какой же ты трепач, братец! – пробормотал он.
А еще через несколько дней в метрополии Дома Мортимер состоялась церемония выделения семьи из клана. Сказать по правде, никаких юридических рамок и особого юридического оформления она не имела, да и случалось подобное очень редко. Например, клан Мортимер еще ни разу никого не выделял. Потому все придумывалось буквально на ходу. Делать церемонию слишком торжественной не имело смысла – статус семьи получали сравнительно легко, да и не от патриарха это зависело, а от представителей закона при отсутствии возражений со стороны Совета патриархов. Совет не возражал.
Чтобы стать семьей, достаточно было иметь особый, выраженный геном, к тому же имеющий тенденцию передаваться от предка к потомкам, и три поколения, считая главу семьи. Ген Мэльдора выделили без труда, особенно легко прошло дело с его детьми. Три поколения в семействе уже было, так что и здесь проблем не возникло.
Рядом с Мэрлотом, старательно пытающимся принять серьезный вид, стоял представитель нынешнего клана Блюстителей Закона, а именно Илвар Варлэйр, еще не успевший привыкнуть к змейке на запястье. Он с любопытством вертел головой, на юридический аспект церемонии обращал очень мало внимания, потому она прошла особенно легко и плавно. И даже завершающая фраза Мэрлота: «А теперь выпьем за это!» – явно нарушающая протокол, не испортила общее впечатление. Тем более – это ж были Мортимеры!
Впрочем, семейство Мэльдора теперь уже не считалось Мортимерами. Даже их родство уже не имело значения. Юрист думал очень долго, накануне заполнения всех необходимых документов всю ночь ворочался без сна, и все-таки пришел к выводу, что иного решения, кроме как назваться Арманом, у него нет. Конечно, носить имя вырожденца, бывшего мужа Деборы, да еще и просто мерзавца по натуре, ему не слишком-то хотелось. Но дело-то было в том, что по крайней мере трое его детей все равно называли себя Арманами. Руин, Моргана и Дэйн не видели в этом ничего особенного, они привыкли именно так воспринимать себя еще пока жили в Провале, и Центр не сумел их переделать.
А раз так, то лучше всего было смириться с уже сложившейся ситуацией. Кроме того, имя не самое неблагозвучное, можно сделать вид, что к Арману-Уллу оно не имеет никакого отношения. В конце концов, ему, главе семьи, не обязательно никому ничего объяснять.
После церемонии, но еще до того, как распахнулись створчатые двери в клановую трапезную, Мэльдор подошел к своему бывшему патриарху. Мэрлот улыбался ему все время, пока зачитывал свою речь – конечно, по памяти, а не по бумажке – и не без сочувствия, а теперь, увидев потомка рядом с собой в неофициальной обстановке, бросил ему:
– Я был бы за тебя рад, если б так тебе не сочувствовал.
– В смысле?
– Ну, ты парень бойкий, вполне можешь выбиться в патриархи. А ведь это такая яма, это такой воз обязанностей… И чем больше потомков, тем картина беспросветнее. Теперь уже дошло до того, что я не очень-то замечаю преимуществ своего положения. Ты же понимаешь… Богатым я был бы в любой ситуации…
– Ничего, справлюсь, – хладнокровно ответил Мэльдор. – Я хотел тебя спросить о делах финансовых. Ты выделишь нам – мне и моим детям-внукам – часть кланового имущества?
– Вне всяких сомнений. В акциях и недвижимости. В капиталах тебе, как понимаю, состояние ни к чему…
– Совершенно. Справлюсь и так.
– Не сомневаюсь. А сейчас идем, выпьем. Наслаждайся свободой, пока можно, – Мэрлот потянул было новоиспеченного Армана в залу, где ждали накрытые столы, но тут его схватил за локоть Майнар. Глазами показал в сторону канцелярии. – Ну вот, видишь…
Мэльдор сдержанно улыбнулся. Говоря откровенно, он как-то не очень верил, что когда-нибудь станет патриархом. Да ему же просто не позволят. В Центре уже есть клан Мортимер, и очень многие твердят, что лучше бы его вовсе не было, мол, спокойнее стало бы жить. А если им еще и клан Арман предложат…
А в следующую минуту кто-то тронул за локоть его. Он обернулся, решив, что кто-нибудь из родичей просто хочет его поздравить, но когда увидел рядом с собой Реневеру, невольно подумал, что уж она-то не станет его поздравлять. Слишком у нее для этого неподходящее выражение лица.
Рена упрямо тянула его в сторону, и юрист, решив, что девушке срочно понадобилась помощь, подчинился. Глаза у нее лихорадочно искрились, лицо же было бледное и осунувшееся, словно после пережитого горя, очень серьезного горя.
– Что стряслось, Рена?
Девушка смотрела на него испытующе.
– Руин ведь жив, да? – спросила она.
Мэльдор опешил и, если бы не выдержка, воспитанная долгой юридической практикой, здорово изменился бы в лице. Его сдержало воспоминание о предостережении младшего сына – если раньше времени узнают, что Руин жив и здоров, у того могут быть большие неприятности. Впрочем, это же воспоминание заставило его напрячься. Конечно, он не ждал проблем от собственных родственников, но раз информация просочилась, она рано или поздно доползет до того, кому лучше ничего не знать.
– С чего ты взяла?
– Я чувствую.
– Рена…
– Я чувствую, что он жив! Я знаю! – шепотом крикнула она. Заметив напряженное выражение лица главы семейства Арман, поспешно добавила. – Я никому не скажу. Но только скажите мне – я ведь не ошибаюсь? Он ведь… У него ведь…
Мэльдор посмотрел в ее глаза, сияющие тревогой и тоской, и вдруг вспомнил, что она когда-то любила его сына. А может, не стоит говорить об этом в прошедшем времени? Он слегка улыбнулся и едва заметно кивнул головой.
Измученное бессонной ночью лицо Реневеры просияло.
– Значит, все будет хорошо? – спросила она, вздыхая.
– Конечно. Все будет хорошо.
F i n i s
12 июня 2006 г. – 26 октября 2006 г.
