– Скажи детям, чтоб не приезжали.
– О чем ты говоришь? Они не поймут, да и просто обидятся. Что произошло?
– Это конец… Это невыносимо… Это все!..
– Что такое?
– Я беременна!!!
Такэда несколько мгновений помолчала, потом слегка повела плечами.
– И что такого? Ты боишься?
Дайана оторвала зареванное лицо от подушки, с раздражением и даже злобой взглянула на подругу и все еще жену. Ей вдруг пришло в голову, что после преобразования она не подавала на развод, этого не делал ее отец, глава семейства, и клан Драконов Ночи – новых Блюстителей Закона – тоже не стал вмешиваться. А раз так, то брак продолжал иметь место, и сохранялись все права и обязанности, и… Словом, все-все, что к браку прилагается.
Поэтому она смутилась и злобу во взгляде погасила.
– Ты не понимаешь? – пробурчала она. – Я не могу рожать.
– Почему?
– Я же… мужчина…
– Теперь ты не мужчина, а женщина, – Такэда закончила вытирать руки и заткнула край полотенца за пояс. – И беременность – вещь совершенно естественная. Сама по себе беременность доставляет мало неудобств, если соблюдать все предписания врача.
– Ты что – издеваешься?
– Я всего лишь здраво смотрю на ситуацию. Ты – бессмертный… бессмертная. Значит, не можешь делать аборт. Значит, тебе придется рожать, так что…
– Расслабься и попытайся получить удовольствие?
– Примерно так, – лицо Такэды немного смягчилось. – И подумай хотя бы о том, что ты дашь жизнь еще одному представителю семейства Арман.
– А ты уверена? – пробормотала Дайана, немного утешившись. – Уверена, что будет именно Арман?
– Наверняка… Кто отец-то у горемыки?
– Ну… Илвар Варлэйр.
– Тот, которого называют Солнечным Псом? Дракон Ночи?
– Именно. Он.
– Насколько я знаю, его мать – представительница клана Мортимер. Значит, по крови он очень близок тебе. Так что вероятность того, что ты родишь Армана, очень велика. – Такэда помолчала. – Ты скажешь ему?
– Я не хочу.
– Он имеет право знать. – Дайана помотала головой, и Накамура мягко напомнила ей: – Представь, если бы женщина, с которой ты встречался, не сказала бы тебе о ребенке, которого ждет. Что бы ты почувствовал? Наверное, разозлился бы на нее, правда?
Девушка села на диване и посмотрела на пышный шелковый ковер, устилавший пол гостиной. Не признать правоту Такэды было невозможно.
С кухни наползал соблазнительный аромат пирогов. В какой-то момент Дайана ощутила слабый приступ тошноты, но со злостью поклялась себе, что все равно наестся печевом, чего бы это ни стоило. Такэда всегда была мастерицей печь пироги. Конечно, они у нее получались до забавного «накамуровские», но нос воротить не приходилось. Угощение матери семейства с удовольствием поглощали и дети ее, и супруг.
– Ладно, скажу. – И лицо ее тут же сморщилось в улыбке. – Представляю себе его лицо.
Разумеется, раз уж Дайана решилась, Илвар довольно скоро все узнал. Услышанное только что не сшибло его с ног. Он минут пять молча смотрел на свою спутницу, глаза у него были круглые, будто блюдца, и совершенно пустые, невыразительные, словно пуговицы.
Они встретились в кафе, где подавали прекрасное фруктовое мороженое и великолепные, очень вкусные десерты. Когда-то Дэйн водил сюда свою невесту, потом – жену, которая, находясь в положении, неожиданно полюбила сладкое, и ирония всей этой ситуации изрядно позабавила девушку. Она отвернулась и фыркнула – если бы не собственное состояние, внушавшее ей страх, получившаяся шутка надолго развеселила бы ее.
Действительно, забавно – сообщить лучшему другу своего прежнего мужского облика, кто такая девица, в которую он влюблен.
Правда, Илвар воспринял ее смешок в свой адрес – смутился и покраснел. Он и сам понимал, какой глупый у него вид.
– Значит, теперь ты в женском обличии. А надолго, не знаешь?
– Похоже, надолго, – с унынием ответила Дайана.
– Так, может, поженимся? – неуверенно предложил Варлэйр.
Она онемела, но быстро нашлась:
– Вообще-то я в браке!
– Так у нас в системе провозглашена полигамия. Женись хоть сто раз. И сто раз замуж выходи.
– И все это делай одновременно… – закончила девушка. – Нет-нет, я поняла, о чем ты говоришь. Конечно, выйти за тебя замуж было бы просто отличной шуткой. Своеобразным приколом. Но, боюсь, он слишком своеобразен… даже для меня.
– Значит, нет?
– Значит, нет.
– Но ребенка-то я смогу видеть?
– Само собой, – Дайана мечтательно завела глаза. – Я все-таки не оставляю надежду рано или поздно разделаться со своим проклятием и вернуться в свой нормальный облик. Тогда у малыша будет сразу два папы и ни одной мамы.
Как ни странно, но после этого Илвар стал намного спокойнее, а Дайана освободилась от постоянного чувства вины (уж она-то отлично знала, что чувствует мужчина, когда он чего-то хочет, но по непонятной ему причине не может получить). Им стало намного проще общаться. «Наверное, я всегда мечтал заполучить в жены или хотя бы в любимые девушки своего друга, – пошутил Варлэйр. – Получается и любовь, и дружба одновременно…»
– Прикалываешься, да? – с угрозой произнесла девушка. – Так не пойдет. Из нас двоих только мне можно шутить над окружающими. Я ведь Арман, из семейства правопреемников белобрысого клана!
– Мне тоже теперь можно прикалываться, – ответил Илвар. – Я ведь Блюститель Закона. Для нас святое дело шутковать. Правда, своеобразным образом.
– Кстати, я у тебя так и не поинтересовалась раньше – каково тебе с новыми обязанностями?
– Кошмар. Давненько у меня не было так много забот. Представляешь, коль скоро я молод и толком ничего не умею, на меня сгрузили самое простое. И теперь мне приходится надзирать за тюрьмами. Представляешь? Ужас. Здесь, конечно, ничего особенного не нужно уметь, но приходится постоянно ездить по всем этим исправительным учреждениям… И разбирать огромное количество жалоб. Понимаешь, многим осужденным, особенно тем, которые сидят в тюрьмах, больше и делать нечего, кроме как писать во все инстанции.
– Хе, – развеселилась Дайана. – Найми их после освобождения в свою канцелярию – пусть на свободе и дальше занимаются своим любимым делом.
– Хорошая идея, – пробурчал Илвар, но тут же заулыбался – пусть собеседница не думает, будто он обиделся. – Я подумаю. Правда, пока со всей этой писаниной вполне справляются и те секретари, которые у меня есть.
Они снова сидели все в том же кафе, и девушка пыталась лакомиться теми яствами, которые в свое время любила, находясь в положении, кушать Такэда. Однако эти блюда почему-то не привлекали Дайану, сладкое не лезло в горло, зато ужасно хотелось похрустеть соленым огурцом, погрызть маринованный рыжик или даже селедочки поесть. Отставив десерт со взбитыми сливками, она решительно подозвала бармена и заказала все то, что ей хотелось.
