Только сейчас Джосан понял, что совершил ошибку, потому что лицо Марко не смягчилось, а только застыло. Упоминание о свадьбе говорило лишь о долгой борьбе за внимание Терцы.
— Я никогда не доверял тебе. Всегда знал, что сладкие слова скрывают гнилую душу.
Смотритель горько усмехнулся — что случилось бы, если судьба распорядилась по-другому? Если бы тело не смогло вспомнить о скрытых навыках боя? Тогда рыбаки обнаружили бы именно его труп, безжизненно распростертый на полу, и убийцу, стоящего над ним. Тогда смерть Джосана убедила бы Марко, что тот невиновен? Либо рыбак все равно нашел бы способ очернить монаха, сказав, что именно он привлек убийство и насилие в их спокойный край?
— Этот человек — незнакомец для нас, — вмешался Рензо. — Мы знаем, что кинжал принадлежит ему, к тому же это дурное предзнаменование. Мы пошлем письмо в Скаллу, без сомнения, магистраты там уже прекрасно знают обо всех преступлениях, совершенных чужаком.
— А что будем делать с этим? Твоим другом, который называет себя монахом?
— Он не только мой друг, он — друг деревни.
— Нет, он убийца, просто пристрастие к грелкам сделало тебя слепцом. К счастью для вас всех, у меня прекрасные зрение и чутье.
Рензо послал Марко язвительную реплику:
— Твой разум столь же запутан и нечист, как и твои сети.
— Ты старый дурак! А меня люди послушают.
— Ты поверишь Джосану, если он даст клятву? — спросил рыбак и повернулся к смотрителю. — Скажи нам, что никогда прежде не убивал. Поклянись силой приливов и соленой кровью, что течет по венам твоим, что ты невиновен, и тогда мы тебя защитим.
Монах сделал глубокий вздох. Он хотел принести клятву и заявить о чистоте своих поступков и помыслов. Если бы Рензо задал этот вопрос несколько часов назад, то он от всего сердца высказал все о непричастности к насилию. Но теперь он выяснил, что внутри него похоронены навыки боя. Кто знает, какие секреты скрыты в прошлом и что именно он не в состоянии вспомнить.
Ученое Братство всегда придерживалось правды во всем. Несмотря ни на что, он не мог предать их учение.
Когда монах выдохнул, не произнеся ни слова, Марко презрительно улыбнулся.
— Я так и думал. Для меня будет огромным удовольствием увидеть тебя в суде.
Впервые смотритель понял, что есть кое-что посерьезнее, чем их пренебрежение и насмешка. Прежде чем монах сам осознал, что происходит, он отступил на два шага назад и схватил длинный кинжал.
— Он тебе не понадобится, — сказал Рензо. — Мы позволим тебе уйти.
— Но!.. — запротестовал Марко.
Старик положил руку на плечо молодого рыбака, удерживая, чтобы тот не кинулся вперед.
— Один человек уже погиб сегодня. Ты хочешь быть следующим?
Деревенский с ненавистью посмотрел на Джосана, но отступил. Перевес был два к одному, однако у монаха — кинжал, к тому же Марко считал, что противник может им умело воспользоваться.
Вот в чем ирония судьбы. Смотритель не совершал преступлений, а только защищал собственную жизнь. Но убеждать в своей невиновности не мог, поскольку толку от этого никакого. Возможно, Рензо готов дать Джосану немного времени в надежде, что со временем найдется подходящее объяснение.
Тем не менее Марко уверен, что монах — убийца, и у него достаточно аргументов, чтобы убедить в этом остальных. Здесь оставаться нельзя. Императорские законы гласили, что только магистрат имеет право предать убийцу правосудию, смертной казни, однако деревенские жители уделяли не слишком много внимания тому, что написано на бумаге. Его могут повесить без суда и следствия, даже не дав шанса защитить себя.
Придется уйти, не причинив никому вреда. Марко и выше, и сильнее смотрителя, однако у него нет оружия. А противник уже доказал мастерство воина. Если речь дойдет до боя, у Джосана больше возможностей одержать победу, хотя и дорогой ценой. Рыбак слишком упрям, чтобы сдаться, будет стоять до последнего, пока его не ранят либо вообще не убьют.
Марко — глупец, однако не заслуживает смерти. В его действиях есть своя логика, желание защитить своих людей от того, кого он считает угрозой.
— Я уйду, но не могу оставить маяк без присмотра, — наконец сказал Джосан.
— Я позабочусь об этом, а Марко может привести Терцу для помощи. Мы смогли проследить за огнями в течение нескольких недель до твоего приезда и, думаю, справимся, пока Братство не пришлет кого-нибудь тебе на замену, — ответил Рензо.
Разумный ответ, но какая-то часть хотела, чтобы старик упросил его остаться.
— Ты можешь бежать, — процедил Марко, — однако я прослежу, чтобы об обмане узнали в городе. Однажды удача отвернется, и тебе придется столкнуться с правосудием, чтобы понести наказание за все прегрешения.
Джосан с трудом проглотил комок в горле. Он оставлял не только маяк, но и уверенность в том, что он — член Ученого Братства. Кто знает, примут ли его монахи, когда до них дойдет версия Марко о произошедшем? И до сегодняшних событий Джосана много раз предупреждали, что возвращаться в Каристос нельзя ни при каких условиях. Но и оставаться на острове невозможно, даже если был бы шанс убедить деревенских жителей, что он не причинит им вреда. Убийца придет за ним снова. И вполне возможно, справится с поручением.
Не важно, что он не знает причины, почему чужак хотел его убить, и что он совершил, чтобы заслужить ярость лю-деи, преследовавших его сейчас. Нужно бежать. Если он останется в живых, есть шанс узнать правду. Если погибнет, то и секреты прошлого уйдут вместе с ним в могилу.
— Вы должны забраться на самую высокую платформу, — сказал смотритель.
— Зачем? — спросил Марко.
— Не хочу поворачиваться к вам спиной. Я боюсь получить удар, когда стану набирать воду в бурдюк. Вы мне не доверяете, с какой стати я должен оказывать вам подобную честь?
Джосан получил огромное удовольствие, заметив, как потемнело лицо молодого рыбака. Однако его удивило, насколько легко он сам примерил маску холодного расчета. Подобное поведение было незнакомо его природе, по крайней мере той, которую он знал до нападения. И тем не менее расчет спас его жизнь однажды, поэтому он настоял на своем, не показывая, что испытывает неловкость.
Рензо повернулся и стал подниматься по каменным ступеням. Через некоторое время за ним последовал Марко, осыпая проклятиями смотрителя, который наблюдал за мужчинами до тех пор, пока не стали стихать шаги.
— Огниво в жестяной коробке на средней полке. И вы должны процеживать масло, прежде чем заполнять лампы! — прокричал монах.
Рензо кивнул, однако вниз смотреть не стал, только поставил ногу на нижнюю перекладину лестницы и начал медленно карабкаться вверх. Марко полез за ним.
Джосан боролся с искушением окликнуть старика, постараться все объяснить в последний раз. Неправильно вот так расставаться. Предать дружбу, которая поддерживала пять лет. Наверняка им есть что сказать друг другу. Но как можно объяснить другому то, чего не понимаешь сам? Рензо удовлетворит только правда, а монаху нечего предложить, только вопросы.
