Девлин кивнул.
Наполняя его кружку, капитан Драккен улучила момент и рассмотрела его лицо. Избранный устал с дороги, но его спокойствие не могло объясняться только этим. Точно так же он выглядел и до того, как она отправила его с этим дурацким заданием, которое нежданно-негаданно обернулось так серьезно. Капитан задавалась вопросом, в чем причина невозмутимости Девлина — только ли в его молодости, позволявшей быстро восстанавливать силы, или же кошмары, которые он видел своими глазами, просто не оставляют следа в его душе.
— Я слышала, ты нашел несколько трупов.
Девлин отхлебнул цитрина и прикрыл глаза.
— Больше, чем несколько. К утру я насчитал двадцать одно тело; потом люди магистрата сказали, что обнаружили вторую яму. И это только те несчастные, тела которых мы отыскали. Даже если сотня человек будет копать сто дней, мы все разно не будем знать, всех ли нашли.
— Это страшное зло, — задумчиво проговорила капитан.
— Да, очень страшное, — согласился Девлин.
— Но что заставило тебя подозревать хозяйку?
— Я не подозревал ее; зелье на меня не подействовало по счастливой случайности. А ей не повезло, что в ту ночь я остановился в ее трактире. Приди я днем раньше или позже, и меня бы не тронули. Не я, а мирканские аристократы — вот кто был ей нужен. Мною она занялась только потому, что я их видел и утром начал бы задавать ненужные вопросы по поводу их исчезновения.
— А вот лорд Далкассар не думает, что ты разоблачил этих мерзавцев только благодаря счастливому случаю. В своем письме он осыпает тебя похвалами.
— Лорд Далкассар просто рад, что остался в живых, — махнул рукой Девлин. — Готов поспорить, что послание от магистрата далеко не такое восторженное.
И в самом деле, магистрат прислал письмо, полное возмущения. Он пришел в ярость от того, что Девлин именем короля вынес приговор и привел его в исполнение, не дождавшись самого магистрата. Не важно, что Избранный имел на это право. Магистрат считал — и, наверное, не без оснований, — что, если бы негодяям сохранили жизнь, они могли бы рассказать о совершенных ими преступлениях во всех подробностях и показать места, где зарыты трупы.
Однако в душе капитан Драккен знала, что на месте Избранного поступила бы точно так же. Хозяйка постоялого двора и два ее старших сына, несомненно, заслуживали виселицы. Учитывая их злодеяния, сохранять убийцам жизнь, пусть даже всего на несколько дней, было бы кощунством по отношению к их несчастным жертвам.
— Магистрат недоволен, но, думаю, со временем он поймет, что ты принял верное решение.
— Я хотел остаться и помочь вытаскивать тела, но мне не позволили, — вздохнул Девлин и неожиданно добавил: — Можно подумать, если я ношу звание Избранного, мне не подобает копаться в грязи.
Он на каждом шагу принижал свой титул и связанные с ним привилегии, как будто считал себя недостойным. Капитан Драккен добавила еще один штрих к портрету Девлина. Этот Избранный был сплошной загадкой. Все остальные, кого она знала, упивались своим званием, даже видя, что люди их презирают. Предпоследний Избранный, Гудбранд, был пьяницей, а его предшественник, Асфид, — картежником. Они как могли наслаждались всеми выгодами своего положения, однако служба их оказалась недолгой, потому что и один, и другой — впрочем, как и все Избранные за последние десять лет, — погибли меньше чем через год.
Этот человек отличался от других, и дело было отнюдь не в его скромном происхождении. Капитан Драккен чувствовала в нем некий стальной стержень, внутреннюю силу, сочетавшуюся с наложенными на него чарами уз и властью, которую давало ему его положение. Интуиция подсказывала ей, что Девлину можно доверять, но за четверть века, проведенную при дворе, она научилась осторожности. Дворцовые интриги — смертельная игра, опасная даже для того, кто дослужился до звания капитана королевской стражи. Этот Избранный — темная лошадка; он может оказаться для нее полезным или, напротив, свести на нет все ее усилия.
— Я благодарна тебе за то, что ты положил конец убийствам, — сказала капитан, — но лично мне ты ничем не помог. Если бы ты столкнулся с шайкой вооруженных разбойников, я смогла бы убедить короля разрешить моим гвардейцам патрулировать дороги.
— Лучше бы я каждый день сражался с целой бандой разбойников, чем один раз увидел тот кошмар, — безучастно ответил Девлин. — Не я решил их судьбу, они сделали это сами.
Глаза его гневно сверкнули, и капитан поняла, что обидела Девлина. Она постаралась смягчить ситуацию:
— Ты отлично справился. Правда, теперь я дважды подумаю, прежде чем остановиться на ночь в трактире.
На лице Девлина промелькнула такая короткая улыбка, что капитан даже решила, что ей просто почудилось.
— В Дункейре нет постоялых дворов, и я лишний раз убеждаюсь в мудрости наших традиций.
Капитан Драккен запомнила слова Девлина, чтобы позже поразмышлять о них. И почему она не догадалась получше расспросить его, когда он только пришел в Кингсхольм! Но она не ожидала, что он выдержит посвящение, да и никто не ожидал. А потом, когда он уже был избран, она думала, что он окажется таким же никчемным, как и его предшественники, и поэтому не считала нужным обращать на него внимание.
Все ли в Дункейре такие, как Девлин? Во дворце капитан расспросила людей, что им известно о кейрийцах, но знания придворных о жителях Дункейра были ничтожно малы и к тому же весьма противоречивы. За годы, прошедшие после завоевания Дункейра, лишь немногие отважились на долгое путешествие в те края. Несмотря на то что уже почти пятьдесят лет провинция находилась под контролем королевской армии и чиновников, присланных из Джорска, Дункейр стал не больше частью королевства, чем в первый день после завоевания. Кейрийцы упрямо придерживались своих традиций, но пока они исправно платили налоги, король их не трогал.
И все-таки капитану удалось кое-что разузнать — например, «Девлин Стоунхенд» почти наверняка не то имя, которое этот человек получил при рождении. В Дункейре принято в течение жизни несколько раз менять имя, отражая изменения, происходившие в судьбе человека. По правилам, Девлин должен был представиться, назвав данное от рождения имя, ремесло и место, где он жил. Более официальное представление требовало назвать обоих родителей, а если у него есть жена, то ее саму, ее родителей и всех своих детей.
Но Избранный сказал только, что его зовут Девлин Стоунхенд. Один придворный объяснил капитану Драккен, что это лишь короткое имя, которое часто брали себе те, кто больше других общался с джорскианцами и перенял некоторые их обычаи. Совсем обратное рассказала женщина — отставной лейтенант, которая служила в Дункейре. По ее словам, такое короткое имя означало, что человека, его носящего, изгнали из родных мест за какие-то преступления либо он по собственной воле навсегда покинул Дункейр.
Кто же он, незнакомец, сидящий напротив нее и потягивающий цитрин так спокойно, словно промочить горло с дороги — его единственная забота? И как она может ему доверять, если не знает о нем правды? Или ей нужно подождать, пока он сам расскажет о себе? Судя по суровым очертаниям его подбородка, вряд ли этот день наступит.
