Внутри у Девлина вскипела холодная ярость. Придворная знать снова взялась за свои игры, оспаривая друг у друга власть и влияние и не обращая внимания на то, что королевство вокруг них гибнет.
— А барон?
— Его освободили из-под стражи, — пожала плечами капитан. — Теперь он — почетный гость короля на празднествах.
Вот что выходит, когда доверяешь другим. Девлин поверил в королевское правосудие, а его тут же предали. Но обманули не только Избранного. Случилось гораздо худшее: кучка придворных предала всех жителей Коринта, которых мучил барон.
Девлин обещал этим людям вернуть справедливость, и он вернет ее. Сам.
— Где король?
— Во дворце сегодня бал по случаю окончания торжеств, — ответила капитан.
— Я должен разобраться с этим. Немедленно.
Капитан Драккен схватила его за рукав.
— Погоди! Не делай глупостей. Посоветуйся хотя бы с теми, кто остался верен тебе. Положение еще можно исправить.
— Время осторожности кончилось, — отрезал Девлин, высвобождая руку, и решительным шагом вышел из комнаты.
Капитан Драккен поспешила следом, но Девлин оставался глух к ее уговорам. Краем глаза он заметил, что Стивен и Миккельсон, которые наконец добрались до павильона, тоже пошли за ним. К ним присоединились несколько стражников. Девлину показалось, что среди них он разглядел лейтенанта Дидрика, но времени на то, чтобы приветствовать товарищей или успокаивать испуганных, у него не было. Воля Девлина сосредоточилась на одной и только одной мысли. Справедливость для народа Коринта.
Его каблуки громко стучали по мраморному полу дворца, и слуги, попадавшиеся ему на пути, спешили убраться долой с глаз Избранного. В главном коридоре его взгляд скользнул по ярким флагам, подвешенным к высокому потолку. Придворные — слепые безумцы! Они будут упиваться праздниками, даже если земля начнет рушиться у них под ногами.
Девлин приближался к Большому залу. Гул голосов и звуки музыки нарастали. Возле тяжелых дубовых дверей стояли два стражника.
Капитан Драккен проскользнула вперед и встала у дверей, преграждая Девлину путь.
— Не делай ничего сгоряча, — вполголоса предупредила она.
Глаза Девлина сузились. Сейчас воля уз и его собственные желания полностью совпадали. Правосудие должно свершиться, и путь к нему лежит через эти двери.
— Отойдите, — сказал он. — Немедленно. — Несмотря на ровный тон Девлина, было ясно, что возражений он не потерпит.
Капитан Драккен посторонилась, и стражники распахнули массивные двери.
Большой зал сиял огнями. Пышно одетые люди танцевали, шутили и смеялись, заглушая веселую музыку. На противоположном конце зала Девлин увидел короля Олафура. Его трон стоял на небольшом возвышении, точно монарх желал отдалиться от шумного праздника. Девлин направился прямо к королю, небрежно отмахиваясь от придворных, попавшихся ему на пути, будто от назойливых мух. Когда до публики дошло, что небритый и перепачканный дорожной грязью грубиян, вломившийся в святая святых дворца, — не кто иной, как Избранный, негодующие возгласы сменились всеобщим потрясением. Придворные принялись шепотом высказывать свои догадки. Смех и разговоры затихли, музыка смолкла, и когда Девлин приблизился к королю, в зале повисла гробовая тишина.
— Ваше величество, я пришел потребовать справедливости. Изменник Эгеслик должен понести заслуженное наказание.
Король Олафур вжался в спинку трона и огляделся по сторонам, словно ища поддержки.
— Нам известно, в чем обвиняется барон, но доказательств, подтверждающих его преступные деяния, нет. Мы убеждены, что все это — злонамеренная ложь с целью подорвать наше доверие к преданному вассалу.
Герцог Джерард отделился от толпы и подошел к королю. Через секунду к герцогу присоединилась леди Ингелет.
— Как вы смеете беспокоить его величество в такое время! Вас разве не обучали хорошим манерам? Что за выходки!
— Правосудие не ждет удобного момента, миледи, — ответил Девлин. — Я добьюсь восстановления справедливости или узнаю, почему этого не произошло.
— Справедливость восторжествовала, — елейным тоном сказал герцог Джерард. — Нет никаких оснований судить лорда Эгеслика, а тем более выносить ему приговор.
— Тогда пусть суд вынесет ему приговор на основании моего свидетельства, потому что я видел доказательства его измены своими собственными глазами и разговаривал с его чужеземными сообщниками, замышлявшими заговор. Я, Избранный, могу поклясться, что это правда.
— А почему мы должны верить вашему слову? Вы уже однажды пытались очернить имя барона, прислав бесполезные бумаги, — сказал герцог.
Девлин поднял левую руку — так, чтобы перстень Избранного был на виду.
— Вы прекрасно знаете, что адское заклятие уз заставляет меня служить истине и искать справедливости. Я клянусь, что в сказанном мной нет ни слова лжи.
— Избранный говорит правду, — подтвердил Стивен. — Я тоже в этом клянусь.
— Как и я, — поддержал его прапорщик Миккельсон, выходя вперед. — Мой генерал, я свидетельствую, что Избранный не лжет. Барон Эгеслик — изменник.
Герцог Джерард бросил на Миккельсона испепеляющий взгляд, но тот спокойно его выдержал. Не побоявшись сказать слово в защиту Девлина, прапорщик проявил большое мужество. Он отлично понимал, что этим неминуемо навлечет на себя гнев командира.
— Если он клянется Богами… — начала было леди Ингелет.
— Нет, — перебил ее герцог. — Это какая-то уловка. Вы только посмотрите, как Избранный растлил умы всех, кто с ним общался. Драккен, гвардейцы королевской стражи, да что там говорить — даже мой офицер поддался его дурному влиянию. — Герцог Джерард повернулся к королю. — Сир, я не хотел сообщать вам неприятное известие до окончания праздника, дабы не испортить торжество, но сейчас я вынужден это сделать. — Он поднял руку и показал пальцем на Девлина. — Этот человек недостоин звания Избранного. Он был с позором изгнан из Дункейра за то, что убил всю свою семью.
Вздох изумления пронесся по залу.
Рука Девлина потянулась к мечу. Побледнев, он сделал полшага вперед.
— Это ложь.
— А я утверждаю, что это правда, — сказал герцог Джерард. — Так говорят те, кто знал тебя еще в те времена, когда тебя называли Девлин Убийца Родных.
На лице короля, как и на лицах всех остальных в зале, застыл ужас, но Девлин этого уже не видел. Перед его глазами все поплыло.
— Убийца родных, — прошипел кто-то.
На мгновение застарелое чувство вины вновь захлестнуло Девлина, и он замотал головой, стряхивая наваждение. «Я не убивал их», — мысленно напомнил он себе.
— Я не убивал их. Вы должны извиниться передо мной. Сейчас же.
