Он потянулся, схватил Дидрика за плечо, заставив развернуться к нему лицом.
— Нет причин беспокоиться, — заверил Девлин. — Это Дункейр, и слово гостеприимства свято. Назвав нас гостями, Ниша и ее брат приняли на себя ответственность за нашу безопасность, покуда мы под их крышей. Мы могли бы бежать от правосудия или даже убить их собственных родственников, и они все равно не подняли бы на нас руку. Мы нашли приют на ночь и отбудем завтра без помех.
— А гости? — спросил Дидрик. — Они тоже не могут напасть на своих хозяев?
— Разумеется.
Традиции гостеприимства были одними из самых древних. Только человек без души и сердца мог помыслить о том, чтобы их нарушить.
Девлин считал, что им очень повезло, раз Ниша нарекла гостями всех троих. Предложи она им с Дидриком переночевать в сарае, пришлось бы быть настороже. А так по меньшей мере сегодня можно спать спокойно.
Остается надеяться, что в Килбаране их встретят хотя бы наполовину столь же приветливо.
IX
Килбаран казался меньше, чем запомнил Девлин. Серые каменные дома теснились друг к другу, редко поднимаясь вверх больше чем на два этажа. На улицах было немного людей, что неудивительно для города, живущего в основном за счет торговцев, приезжающих летом. Но даже эти немногие встречные нервировали Девлина, и он постоянно был настороже, словно опасаясь неведомой угрозы. Воин бросал на прохожих подозрительные взгляды, пока не осознал причину беспокойства и не устыдился. Он понял, что чувствует себя здесь чужаком. Проведя два года в изгнании, Девлин постоянно видел вокруг толпы бледнолицых джорскианцев с длинными светлыми волосами, заплетенными в косы. И ухо привыкло к звучанию их речи. Он забыл, что значит быть окруженным людьми с такими же темными волосами, как у него, говорящими на родном певучем языке.
Понадобится время, чтобы привыкнуть к их обычаям. После такой мысли Девлин задумался, когда это он начал думать о кейрийцах "они" вместо "мы".
К счастью, пока Избранный шел по улицам Килбарана, большинство даже не удостоило его лишнего взгляда. На нем была серая шерстяная накидка с капюшоном из тех, что носят королевские посланники. Такую одежду в приграничном городе видели нередко. Если повезет, удастся промелькнуть незамеченным и уехать до того, как кто-то поймет, что он вообще был здесь. Именно поэтому Девлин послал Дидрика засвидетельствовать свое почтение начальнику городского гарнизона, а не отправился сам. Если бы Избранный явился к командующему, визит немедленно приобрел бы статус официального со всеми вытекающими последствиями и суетой.
Стивена оставили в гостинице, приказав ему никуда не ходить. Хозяйка заведения с удовольствием суетилась вокруг, поскольку немногие отправлялись в Килбаран зимой и три путешественника были ее единственными постояльцами.
Почувствовав кисловатый запах в воздухе, Девлин понял, что добрался до квартала красильщиков шерсти, а значит, кузница Меркея неподалеку. Воин был в Килбаране лишь один раз, но память о том дне навсегда поселилась в его душе. Свернув налево, он вышел по переулку на большую открытую площадь. Летом тут торговали шерстью, однако сейчас никого не было, и только изъезженная земля и поилки для лошадей на северной стене напоминали о назначении площади. На другой стороне виднелась небольшая конюшня и каменный дом, двойные двери которого были раскрыты даже в этот холодный день. Изнутри был заметен свет очага, над трубами вился дым, показывая, что кузнец занят делом.
Девлин остановился у входа, собираясь с силами. В прошлый раз, когда он видел Меркея, они расстались враждебно. Некогда их было не разлить водой, но эта дружба принадлежала прошлому и тому человеку, которым он был тогда. Теперь оставалось надеяться на простую вежливость. И то не слишком.
Глубоко вздохнув, Девлин шагнул в кузницу. Он постоял, привыкая к полумраку; лица коснулось тепло очага. Раздавался звон металла — кузнец бил по раскаленному медному пруту, пока тот не стал почти вдвое длиннее. Потом отложил молоток, взял прут щипцами и положил его обратно в огонь. Взявшись за мехи, мастеровой раздул пламя так, что металл из тускло-красного превратился в ярко-желтый.
И только тогда кузнец заметил посетителя. Вытерев руки о кожаный фартук, Меркей отошел от горна.
— Вам нужны мои услуги? Может быть, лошадь подковать? — спросил он на торговом наречии.
Девлин откинул капюшон плаща и расстегнул его.
— Мне нужен твой совет.
— А зачем послу приходить за советом к кузнецу? — спросил Меркей, склонив голову набок и испытующе глядя на посетителя. Потом глаза его расширились от изумления. — Ты…
— Меркей.
— Чужак, — начал тот, яростно отказываясь назвать бывшего друга по имени. — Как ты смеешь показываться здесь после стольких лет? Может быть, твои чужеземные друзья устали от тебя и ты решил явиться сюда и вместо этого править нами?
Меркей посмотрел на Избранного, словно отмечая, как он изменился за время отсутствия. Девлин спокойно выдержал этот взгляд, хотя в душе бушевала буря. Потом он заткнул большой палец искалеченной руки за ремень.
— Меч? — резко выдохнул кузнец. — Ты явился в мою мастерскую вооруженный, будто в дом человека без чести? У тебя совсем нет стыда? Что ты за человек?
Хороший вопрос. Если человек не солдат и не дружинник, то он не должен входить в чужой дом с оружием, иначе пришелец тем самым обвиняет хозяев в бесчестье. За такое оскорбление и на поединок вызвать можно.
В прошлой жизни Девлин никогда не совершил бы такой ошибки. Но, став Избранным, он привык постоянно подвергать свою жизнь опасности и, понятное дело, всегда носить с собой оружие. Помимо меча, в ножнах покоились метательные ножи, а в левом ботинке был спрятан кинжал. В гостинице осталась только большая секира.
Девлин взял с собой оружие не оттого, что был генералом королевской армии. Он сделал это только потому, что так привык. Вот и еще один признак того, как далеко он ушел от традиций своего народа.
— Я не хотел тебя обидеть. Просто теперь я солдат, как, должно быть, ты слышал.
— Твое присутствие здесь — оскорбление, — заявил Меркей. — И мне наплевать, как тебя называют, это все равно не дает тебе права приходить в мою кузницу.
— Ради нашей прошлой дружбы…
— Какой дружбы? Когда-то я думал, что знаю тебя, но ты оставил свое ремесло. Ты бросил его, будто это ничего не значило, и повернулся спиной к родичам и к тем, кто некогда звал тебя другом. — Лицо Меркея исказилось от ярости, но голос оставался спокойным и холодным.
Это был старый спор, который стал в сто раз безнадежнее из-за случившегося после. Меркей так и не примирился с решением Девлина оставить многообещающую карьеру кузнеца и начать жизнь фермера на Новых Землях. Он страстно спорил, желая переубедить друга. Если бы Девлин послушал его, Керри и Лиса могли бы остаться в живых.
А может быть, и нет. Как знать, возможно, судьбой была предрешена их гибель, чтобы Девлин стал Избранным, пешкой в руках сил, которые стремились вернуть Сияющий Меч в Кингсхольм. Любой ценой.
