Об этом даже думать не хотелось. А надо.
Дидрик дождался, пока уйдет лекарь, потом отпустил слугу и плотно закрыл двери в комнату.
Девлин полулежал в постели, опираясь на подушки. В огромной кровати он казался куда меньше обычного, а свойственную ему кипучую энергию сменила пугающая неподвижность. Глаза неподвижно смотрели в пространство, а обычно румяное лицо бледностью могло поспорить с льняными простынями. Казалось, жизненная сила вытекала из воина, и Дидрик подавил желание позвать лекаря обратно.
— Что случилось? — спросил лейтенант.
— Меня застали врасплох, — ответил Девлин, закрывая глаза и откидываясь на подушки, будто собирался отдохнуть.
Но Дидрика было не так просто отшить. Он слишком долго просто исполнял приказы, давая своему другу волю. Пришло время потребовать ответов.
— Что там случилось? Почему ты не попытался защититься?
Девлин вздохнул и открыл глаза.
— Я помогал ей, не ожидая нападения. И вообще, о чем я должен беспокоиться, если рядом мой личный охранник?
Охранник, который подвел его. Солдаты проявили небрежность, хотя на самом деле вина ложится на Дидрика. Именно он поклялся защищать Девлина до самой смерти. Женщина не должна была оказаться на расстоянии, с которого можно нанести хотя бы один удар.
Услышь о таком позоре капитан Драккен, лейтенанта лишили бы звания в считанные мгновения.
— Я виноват… — начал Дидрик.
— Нет, — твердо выговорил Стивен.
Оба мужчины повернулись к нему.
— Довольно нам искать виноватого. И мне тоже позор, потому что я оказался рядом с тобой без оружия. Только мы не позволим тебе свести разговор к нашим ошибкам, чтобы отвлечь нас от главного.
— Ты слышал мое предупреждение, но даже не попытался обнажить меч. Или один из метательных ножей, — заметил Дидрик.
Это беспокоило его больше всего. Правда, женщина была слишком близко, так что Девлин мог не успеть вытащить меч, и сражаться им не имело смысла — тем более что за спиной у него была телега, перекрывающая путь к отступлению. Тогда он подумал, что Избранный мог не захватить с собой ножей, однако когда с него снимали рубаху, к рукам оказались пристегнуты знакомые ножны. На левой стороне их кожа пропиталась кровью, и два ремешка были перерезаны кинжалом неудачливой убийцы. И все же другой нож Девлин вполне мог вытащить. Даже покалеченной рукой воин умудрялся выхватывать и метать клинки с завидной скоростью, о чем Дидрик прекрасно знал. И хотя нож уступал длиной кинжалу, он был лучше, чем полное отсутствие оружия.
— Ты даже не попытался защититься, — повторил он.
Девлин повернул голову так, чтобы не встречаться взглядом с друзьями, и промолчал.
Лейтенант невольно сжал кулаки, чувствуя нарастающую злость. Пришлось побороть желание схватить упрямца и потрясти его в надежде привести в себя.
— Ты просто стоял там, позволяя ей убить тебя. Неужели ты настолько хочешь умереть? — дрожащим от злости голосом спросил Стивен.
— Разве мои желания хоть когда-нибудь имели значение? — тихо спросил Девлин.
Дидрик открыл было рот, когда менестрель жестом призвал его умолкнуть. Они принялись ждать, пока их друг пояснит свою мысль.
Девлин заговорил негромко, будто сам с собой.
— Я услышал, как Владыка Смерти назвал мое имя. Бороться с его призывами бесполезно. Судьбу не обмануть. — Он провел искалеченной рукой по бинтам, скрывающим рану на груди. — Я не понимаю, почему Хаакон передумал. Должно быть, он в ярости от того, что его слуга провалила задание, но не сомневаюсь, что вскоре пошлет кого-нибудь другого.
Дидрик поежился. Что можно ответить человеку, который думает, что его призывает Владыка Смерти? Если бы речь шла не об Избранном, которого сами Боги поставили себе на службу, он обозвал бы его суеверным дураком. Здесь же все возможно.
— А когда Хаакон говорил с тобой? — спросил Стивен.
— Он шепчет мне на ухо вот уже несколько недель.
— Со Дня Поминовения, — кивнул менестрель.
— Тогда я видел его. Он явился и принялся издеваться надо мной, обещая, что скоро я буду принадлежать ему. Я пытался сопротивляться, но теперь понимаю, что это бесполезно.
— Не верю, — проговорил Дидрик.
— И я тоже, — добавил Стивен.
Девлин полностью открыл глаза и приподнялся, опираясь на локоть.
— Вы верите в Богов, когда вам это удобно, — сказал он с яростью. — Вы уверяете, что они призвали меня и сделали Избранным. Что сын Бога-кузнеца сделал тот проклятый меч, который я сейчас ищу. Что Канжти, Бог удачи, благословил мое служение. Теперь Хаакон зовет меня, и вы больше не верите в Богов?
Правая рука Девлина задрожала от веса его тела.
— Дело не в этом, а… — начал Стивен.
— Ни в чем, — отрезал воин, падая на подушки. Силы снова оставили его. — Считайте меня безумцем, если вам так удобнее, и оставьте в покое.
С этими словами Девлин закрыл глаза и задышал ровно и спокойно — сон наконец-то явился к нему.
Дидрик встретился глазами со Стивеном и задумался, насколько по нему заметно, что он тоже потрясен услышанным.
— Если Хаакон и правда зовет Девлина…
— Нет, — возразил лейтенант. Это не может быть правдой. Усталый разум воина сыграл с ним шутку. А может, это еще одно испытание для них. Проверка мужества или преданности Избранному.
— Поговорим об этом позже, — сказал он. — Сейчас я хочу выяснить, что известно нашей заключенной. Может быть, если мы выясним, кто стоит за этим покушением, мы сумеем доказать Девлину, что он не прав.
А если он прав…
Нет. Даже в мыслях Дидрик не отважился закончить эту фразу. Потому что ни один человек не выстоит против Богов.
Лекарь забинтовал руку заключенной, потом ее допросили. Сначала Дидрик, потом два офицера армии и, наконец, глава Микал. Долгие часы допросов ничего не дали. Женщина отказывалась назвать сообщников, да и отвечать на другие вопросы тоже. Вместо этого арестованная повторяла, что, хотя относится к Детям Инниса, покушение замыслила и провела сама чувствуя, что правильно будет убить предателя ее народа. Жалела она только о постигшей ее неудаче.
Дидрик пытался склонить ее к сотрудничеству, объясняя, что, хотя нападение на Избранного рассматривается как государственная измена и наказывается смертью, тот может смягчить приговор, если она выведет на организаторов покушения. Женщина засмеялась ему в лицо, утверждая, что с нетерпением ждет возможности сделаться мученицей.
Она уверяла, что не знает ничего об убийстве капрала Аннасдаттер, но выразила восхищение теми, кто это сделал. С таким слепым фанатизмом очень трудно спорить. Дидрик передал расследование другим, и им повезло не больше. В конце концов, он приказал отвести женщину в казармы и запереть в камере, чтобы она в тишине обдумала свое поведение.
