— Кроме того, может быть, о ритуале поминовения знают и не все, но это не тайна, — прибавил Стивен. — Я знал о нем до знакомства с тобой.
Странно, и тем не менее у Девлина полегчало на душе, когда он понял, что напал на него скорее всего не кейриец.
Гораздо проще свалить все на безумие безликого врага, нежели предполагать, что давние знакомые решили отомстить ему таким образом.
— Развеяв чары, я узнаю больше, — проговорила Исмения.
— Когда? — спросил Девлин.
— Мне надо подготовиться, хотя можно попробовать и сегодня вечером.
— А велик ли риск? — спросил Стивен. — Вы можете быть уверены, что, разрушив заклинание, не повредите рассудку Избранного?
Но воин не думал об опасности, лишь о том, как изгнать колдуна, вторгнувшегося в его святая святых.
Исмения сверкнула глазами, и Девлин немедленно вспомнил, почему кейрицы стараются обходить волшебников и прочих чародеев стороной. Тем страннее кажется дружба главы Микала с колдуньей. Может быть, они сблизились в детстве, до того, как она почувствовала призвание к магическому искусству?
Или они были больше, чем просто друзьями. В них виделось нечто общее — глаза, привычка склонять голову набок в раздумье.
— Я постараюсь, однако обещать ничего не буду, — проговорила Исмения. — Впрочем, твой друг рискует куда большим, если чары не будут развеяны.
— Согласен, — быстро проговорил Девлин.
Шепот в мозгу и без того почти довел его до безумия. Он недолго сможет терпеть эту пытку, надеясь сохранить свою душу. Придется понадеяться на умение колдуньи.
— И еще одно предупреждение. Ведь ты слышишь голос даже сейчас?
— Да, — признался Девлин. Уголком глаза он заметил, с каким беспокойством посмотрел на него Стивен.
— Чародей знает твои мысли. Он понял, что мы собираемся разбить связь между вами, и изо всех сил попытается помешать тебе. С этой минуты и до следующей встречи вы все должны быть бдительными. Не расслабляйтесь ни на минуту.
— Я присмотрю за ним, — посулил Стивен.
— Обязательно. Помни, он не в себе. Свяжи его, если потребуется. Любые средства хороши.
— Непременно.
Было приятно осознавать, что, хотя силы могут оставить самого Девлина под тяжестью непосильной ноши, друзья защитят его. С их помощью будет легко сделать все, что бы ни задумала Исмения.
XXIII
Армейские казармы, в прошлом — дворец кейрийских правителей, были самым большим строением в Альварене. Двойные башни нависали над городом. Но даже здесь места не хватало. В казармах жили четыреста солдат, а также семьи офицеров и слуги. Рядом располагались конюшни, оружейная, площадки для тренировок и одно из трех зернохранилищ, кормивших город.
Под центральной башней находились камеры для преступников. В отличие от тюрьмы, с которой уже ознакомился Дидрик, здесь явно держали совсем других людей. Об их удобстве не позаботились, и они большую часть времени проводили в темноте. Кормили их раз день, в то же время оставляя маленький огарок свечи, которого хватало не больше, чем на полчаса. После этого пленники снова ввергались во тьму, нарушаемую только во время прихода тюремщиков.
У каждой камеры были толстые каменные стены и тяжелая деревянная дверь, а между ними располагались другие комнаты или кабинеты, из-за чего заключенные не могли перемолвиться и словом. Чувство полной изоляции должно было расшатывать волю узников.
А если изоляции и сурового обращения было недостаточно, чтобы сломить пленников, Дидрик не сомневался, что в крепости найдутся другие места, которые ему не показывали. Застенки, где можно применять более суровые формы допроса.
Вчерашний разговор с арестованной не принес плодов, по ее оставили в камере на весь день и ночь, чтобы подумать о своем положении. По приказу лейтенанта ее будили каждые полчаса, чтобы не дать отдохнуть. Теперь пришло время проверить, сработал ли этот прием.
Дверь в комнату для допросов распахнулась, и внутрь втолкнули незадачливую убийцу. Она закрыла лицо скованными руками, моргая на ярком свету. За ней вошли двое солдат.
Капрал Ранвигга указала на тяжелый деревянный стул в центре комнаты.
— Привяжите ее.
Пленницу подвели к стулу, усадили, грубо оторвали руки от лица и привязали их к подлокотникам. Один из солдат стоял за спиной женщины, пристально глядя на нее, другой опустился на колени, чтобы закрепить ей ноги. За это он получил пинок, и его товарищ хорошенько саданул схваченную по затылку.
— Довольно, — приказала Ранвигга, не успел Дидрик даже возразить.
Лейтенант окинул взглядом пленницу и заметил у нее свежий синяк на щеке. Помимо пинка, она не предпринимала серьезных попыток сбежать из-под стражи. Понятное дело, в крепости, полной солдат, знающих ее в лицо, она не ушла бы далеко. И все же одно то, что она даже не попыталась, говорило о том, что условия заключения начали сказываться на ней.
На самом деле привязывать ее было не обязательно. Возможности удрать отсюда не было никакой, а любая попытка напасть на него или на Ранвиггу была заранее обречена. Цепи — всего лишь хороший способ напомнить ей, как она беспомощна. С той же целью была спланирована вся комната — огромное открытое пространство с высоченным потолком в три человеческих роста, в котором люди казались ничтожно маленькими. Пленника помещали в центре комнаты и освещали яркими светильниками над головой. У одной стены стоял длинный стол красного дерева. Ранвигга и Дидрик сидели с разных его сторон, так что заключенная могла видеть только одного из допрашивающих.
Слева от лейтенанта стоял кувшин с прохладным сидром, тарелка с мясом и корзинка хлеба. Комнату наполнял аромат еды, и пленница непроизвольно облизнула губы.
Совсем неторопливо Дидрик поднял кувшин сидра и наполнил оловянную кружку, сделал один глоток, потом другой. Затем поставил кружку обратно на стол.
— Странно, как нам не хватает самых простых вещей. Тех, к которым мы так привыкли. Горячей еды, прохладного напитка, теплой постели. — Лейтенант говорил негромко, словно рассуждая вслух.
Капрал Ранвигга молчала, как они и договорились. Вчера она вела допрос. Сегодня его черед попробовать достичь успеха там, где предшественница потерпела неудачу.
— Я могу упростить твою жизнь, — проговорил Дидрик, поднялся на ноги и шагнул к ней с кружкой в руке. — Для начала простой обмен. Прохладный сидр в обмен на твое имя.
— Я никогда не поддамся на ваши уловки.
— Ты так стыдишься содеянного? — спросил лейтенант.
— Я горжусь тем, что пыталась сделать. И сожалею только о том, что задуманное не удалось и предатель все еще жив.
— Тогда почему бы не сказать мне твое имя?
Он подошел еще на несколько шагов, чтобы кружка была лучше видна. С этого расстояния Дидрик хорошо видел лицо женщины, серое от усталости, с багровыми мешками под глазами. Но сочувствие мгновенно исчезло, когда он вспомнил о покушении на Девлина.
