Меч был единственным оружием, лежащим на виду. Девлин оставил свой клинок у хозяина таверны, а ножи — дома. Дидрик также был безоружен, да и Стивен с первого взгляда тоже. Правда, воин заметил, как его друг несколько раз касался правого сапога, и начал подозревать, что внутри спрятан кинжал.
Что же до Детей Инниса, трое из них были одеты в плащи с капюшонами и кожаные маски, скрывающие верхнюю половину лица. Под таким облачением могло быть спрятано что угодно. Только Муиреанн была без маски, а в облегающей тунике и штанах спрятать клинок непросто.
Встреча началась с разгромной речи Детей Инниса против джорскианской оккупации и обвинений Девлина в предательстве за то, что тот поклялся в верности угнетателям своего народа. Он дал мятежникам высказаться, а потом попытался поспорить с ними. Увы, через час Девлин начал приходить в отчаяние.
— Меч принадлежит нашему народу. Это военный трофей, — заявил Кулак. Невзирая на столь яростное имя, он не отличался крепким сложением, а такой бас мог бы принадлежать человеку и покрупнее. Щеки и подбородок были выскоблены до красноты, будто бы бунтарь недавно сбрил бороду.
— Этот меч мой по праву наследования, — возразил Девлин. — По закону и обычаю нашего народа он принадлежит мне, а те, кто его похитил, всего лишь воры.
— Ты больше не относишься к нашему народу, — заявила Сердце.
До сих пор она говорила больше всех. Судя по всему, это была молодая женщина, не старше Стивена. Все свои слова она сопровождала экспрессивными жестами. Девлин заметил, что на обеих ее руках видны маленькие белые шрамы, а на левой — длинная красная линия от недавнего ожога. Скорее всего отметины указывали на принадлежность к кузнеческой гильдии, значит, меч взяла она. Кроме того, судя по всему, девушка не привыкла таиться, потому что более хитрый человек надел бы перчатки, чтобы скрыть такие заметные шрамы на руках.
— Девлин был принят в семью.
Молодая женщина встряхнула головой, что при наличии капюшона выглядело довольно забавно.
— Может, у него и есть родственные связи, но сердцем он давно не один из нас.
Да, беседа зашла в тупик. Воин повернулся к третьему представителю Детей Инниса, назвавшемуся Память. До сих пор он мало говорил, хотя остальные явно оглядывались на него. Видимо, он был старше своих горячих молодых спутников, скорее ближе по возрасту к Девлину.
Может быть, Память в самом деле был главой Детей Инниса, а если и нет, то явно занимал важное место среди заговорщиков. Микал описал повстанцев как сборище слабо связанных между собой банд, а не единую организацию. Однако в последнее время становилось ясно, что власть сменилась. И хотя сложно было предположить, что на встречу явятся сами вожди, подвергая себя ненужному риску, по крайней мере кто-то с достаточным авторитетом в организации должен был присутствовать, чтобы иметь возможность торговаться. Наверное, Память и был этим человеком, и именно его пытался убедить в своей правоте Девлин.
— Я прошу вас как человека чести вернуть то, что мое по праву. — Воин обращался к Памяти. — И готов заплатить выкуп два золотых и даровать прощение напавшим на меня.
— Мы уже говорили, что твое золото нам не нужно. И прощение тоже, — вмешался Кулак.
— Это ты должен просить у нас прощения, — заявила Сердце. — На твоей совести много грехов, однако ты можешь еще искупить их. Отрекись от предательского союза и присоединись к нам в попытке свергнуть наших угнетателей.
Девлин не верил своим ушам. Неужели женщина настолько глупа, что предлагает ему преступить свои клятвы в присутствии друзей? Или полагает, будто ни один из них не понимает кейрийский? Или просто заносчива сверх меры?
— Присоединиться к вам? — Это было бы смешно, не будь она настолько каменно серьезна. — Да вы подохнете через неделю. Самое большее — через две.
— Дети Инниса не лишены средств. Нас поддерживают многие. Если ты присоединишься к нам, последуют и другие, — проговорил Память.
— Я не хочу вести мой народ на смерть.
— Неужели ты настолько не веришь в людей, среди которых вырос? У нас есть стальное оружие, и мы умеем им пользоваться, — сказал Кулак.
— И мы не боимся смерти, — добавила Сердце.
Девлин размял правую руку, чтобы снять напряжение.
— Согласен, оружие у вас есть. Да только тот, кто никогда не защищал свою жизнь, может так небрежно говорить о смерти.
— С твоей помощью или без нее… — начал Кулак.
— Со мной или без меня вы все равно погибнете. И тысячи падут вместе с вами, кляня вас за глупость. — Девлин наклонился вперед, устремив взгляд на юного Кулака. — Скажи мне, когда вы тратили ваше чужеземное золото, сколько продовольствия вы приобрели?
— Продовольствия? — моргнул тот.
— Зерна. Корнеплодов. Вяленой рыбы. Сколько у вас еды?
Кулак, явно смущенный, покачал головой.
— В чьих руках зернохранилища?
— В руках солдат Джорска.
— А откуда поступает зерно, хранящееся в них? Пшеница, из которой пекут хлеб? Ячмень для эля? Из низин. С земель, которые возделывают выходцы из Джорска.
— И что? Мы говорим о свободе нашего народа, а не о посевах, — фыркнула Сердце.
— В былые времена мы выращивали достаточно, чтобы прокормить себя. Но когда равнинная часть была захвачена солдатами, люди ушли в горы. Многие жители Альварена некогда обитали где-то еще. Родственники Муиреанн некогда имели ферму на реке Кенвай, я верно говорю?
— Там жили три сестры и их семьи, выращивая овес, ячмень и лен. Земля простиралась до самой реки и была так плодородна, что всем работникам фермы приходилось трудиться не покладая рук больше недели, чтобы собрать урожай.
В голосе Муиреанн зазвучали мечтательные нотки; стало ясно, что она повторяет запавшее в душу семейное предание.
— Все, чего мы лишились, мы однажды вернем себе, — проговорил Память.
— Только не с оружием в руках. При первых признаках восстания солдаты подожгут зернохранилища. Отряды закроют проходы в горах. А потом без ввоза зерна, от которого все здесь зависят, наступит голод, и вас возьмут измором.
Стивен перевел потрясенный взгляд с мятежников на Девлина. Дидрик-то бы понял, но менестрель был поражен жестокой правдой, на которой зиждился контроль Джорска над Дункейром.
— Они никогда… — заспорила Сердце.
— Они сделают это. Первыми пострадают горожане. Сначала умрут больные и старые. Детям будут давать лучшую еду, пока она не кончится. Бежавшие из города будут бродить по холмам, убивая овец, дающих шерсть. Жители гор могут сами себя прокормить, но у них почти нет избытка еды. Обремененные родней из города, они тоже начнут голодать. Через шесть месяцев те, кто останется в живых, будут умолять джорскианцев вернуться.
Девлин отлично помнил, как в последний раз в городе случился голод. Жуткой зимой двадцать лет назад. Зима наступила раньше обычного, до того, как успели заполнить зернохранилища. Еды не хватало, вспыхнула эпидемия, унеся в могилу многих — в том числе и его родителей. Когда наступила весна, оставшиеся жители Альварена превратились в тени самих себя — с запавшими глазами и ввалившимися щеками. А теперь эти глупцы хотят обрушить на свою страну в сотни раз худший кошмар.
