На его ладони засверкал множеством граней ослепительный голубой бриллиант. И неизвестно, что случилось бы дальше, если бы не бдительность Георгии. Эта юркая старушка обладала способностью уследить за всем, что происходило в местном хозяйстве, будто могла присутствовать во всех местах одновременно. Монахиня заметила находку, словно ждала ее и стояла за спиной. Она закричала – и вокруг рабочего тут же собралась толпа из монастырских обитателей.
А спустя полчаса в монастырь съехались специалисты из Тобольска: ювелир, директор историко-архитектурного музея, краевед. Приехал даже мэр города вместе с начальником милиции и целым штатом своих сотрудников. Они столпились в крохотном кабинете настоятельницы и наперебой обсуждали находку, демонстрируя разную степень осведомленности об исторических вехах Тобольска.
Этот день тоже врезался в память Феодоры навсегда. Настоятельница всем своим существом почувствовала заключенную в камне чудовищную силу.
Она долго и сосредоточенно настраивала себя на молитву в келье. Камень лежал на высокой конторке, за которой она иногда писала стоя. Феодора никак не могла войти в должное состояние блаженной отрешенности: глаза, даже закрытые, все время видели надменно сверкающее сокровище. Одно его присутствие подчеркивало всю нищету скупой монастырской обстановки.
– К добру ты или к худу? – спросила у камня Феодора.
Молитва не шла. А гомон высоких гостей за дверью кельи становился все громче. Их нетерпение росло, настоятельница чувствовала волны человеческого любопытства, смешанного с долей неизбежной алчности, проникающие в ее сознание, даже стены не служили им преградой. Возможно, именно этот чужой неоформившийся интерес и удерживал Феодору: она никак не могла решиться передать драгоценный камень собравшимся в приемной людям.
В дверь постучали.
– Кто? – строго спросила Феодора, она слыла суровой и взыскательной.
– Матушка, тут ждут тебя. Неудобно, – приоткрыла дверь и мышкой заглянула Георгия, – может, чаю им предложить?
– Не чаи распивать приехали. Подождут. Скажи, еще минуту.
Когда она вынесла наконец бриллиант и положила его на стол, все невольно ахнули. Волшебная игра света отразилась в каждом человечьем зрачке, заставляя судорожно реагировать на сверхъестественную красоту камня.
– Да… – протянул мэр, – это вам не хухры-мухры… Сенсация. Как думаете, кто его мог спрятать? – обратился он к стоявшему рядом краеведу Конину.
– Позволите? – спросил тот и протянул руку к камню.
Краевед почувствовал одновременно и тоску, и небывалое наслаждение от тяжести бриллианта, взвесил его на ладони и протянул ювелиру. Ювелир вынул лупу, посмотрел на огранку, восхищенно цокнул языком.
Камень закрыли в сейф, сейф опечатали и под охраной увезли в город. А краевед еще долго бродил по монастырским владениям и рассматривал место находки.
Всю неделю монастырь осаждали журналисты. Их с каждым днем становилось все больше, Феодора потеряла терпение и была вынуждена отдать строгий приказ: никого не пускать на территорию обители. Журналистская саранча грозила совершенно разрушить монастырский уклад жизни. Однако, несмотря на запрет, операторы и фотографы все же умудрялись проникать со своими камерами через дыры в ограждении.
Настоятельница окончательно рассердилась и обратилась за помощью к благотворителю. Монастырю была выделена охрана.
Глава 5
В Шереметьево приземлился самолет, выполняющий ночной рейс «Лондон-Москва» авиалинии British Airways.
С трапа сошел высокий худой мужчина в дорогом светлом костюме. Он приехал ненадолго, не имея с собой иного багажа, кроме пухлого портфеля с запасной сорочкой. Британские посольства в любой точке планеты предоставляли ему все необходимое.
Возле таможенного терминала его ожидали.
– Как долетели, сэр? – поинтересовался встречающий.
– Нормально, Ник, даже удалось вздремнуть. Надеюсь, встреча состоится?
– Да, сэр, сегодня вечером вы сможете лично обсудить сложившееся положение с премьер-министром. Вот пригласительный билет. – Ник достал из внутреннего кармана пиджака конверт.
– Вы изложили ему суть вопроса?
– Конечно, сэр.
Мужчины вышли из здания аэропорта и сели в автомобиль с красным номерным знаком. Машина выехала через шлагбаум-автомат на дорогу и взяла направление к посольству на Смоленской набережной.
Энтони Снайпс, директор Фонда Романовых, прибыл в Россию для решения одного щекотливого дела. Не в его интересах было предавать это дело огласке, предстояло соблюсти принцип полной конфиденциальности. Но, к сожалению, премьер-министр России назначил встречу в месте, менее всего подходящем для предстоящего разговора. Энтони ломал голову, пытаясь разгадать ход мыслей премьера, ведь тот наверняка понимал, что Британия выступит с весомым предложением…
– Так вы говорите, Ник, это будет показ мод? – еще раз переспросил Энтони, ему не верилось, что российские власти одобрили такой экстравагантный и легкомысленный поступок со стороны ответственных лиц.
– Да, сэр.
– Какое кощунство, – покачал головой приезжий.
Ник мельком взглянул на Снайпса – тот был невозмутим, как и подобает настоящему английскому джентльмену, особенно если джентльмен имеет непосредственное отношение к шпионажу.
Британская разведка накопила колоссальный опыт на «русском поле». Истории разрабатывались самые фантастические. Взять хоть этот Фонд Романовых – сказка с «воскресшей» дочерью последнего русского императора Анастасией обязательно войдет в анналы английской теории соглядатайства на мировой арене. Разыграть такой спектакль! И так великолепно его обставить! Браво, Снайпс!
Дама весьма преклонного возраста, передвигавшаяся на инвалидной коляске из-за проблем с ногами, была марионеткой в руках влиятельных людей британского правительства. А для всего остального мира она стала великой княжной Романовой, спасшейся от рук большевистских палачей. Ее истинный возраст не афишировали, по «сказке» ей перевалило за 110 лет!
Вокруг нее создавался ореол таинственности и неопределенности. Сам Снайпс служил при ней личным секретарем. Он довольно часто давал интервью, в которых, нимало не смущаясь, на вопрос, почему «княжна» не возвращается в Россию, повествовал про всевозможные моральные и юридические препоны.
Препятствием, вещал он, служило и то обстоятельство, что в отношении Анастасии Николаевны до сих пор действует смертный приговор. Он был вынесен в 1918 году решением исполкома Уральского совета, с позволения председателя ВЦИК Якова Свердлова… Журналисты ухмылялись в блокноты, но своими домыслами историю воскрешения Анастасии не портили.
Зачем понадобилась эта мистификация, Нику было не совсем ясно. Но разговоры о сохранившихся несметных богатствах Романовых, о созданном Николаем перед Первой мировой войной императорском резервном фонде с участием европейских и американских банков, разъясняли главное. Речь, по словам Снайпса, шла о деньгах, способных стабилизировать экономику даже такого отсталого государства, как современная Россия.
