— Один из них набрался наглости в облике человека в течение нескольких лет жить при дворце в качестве стража. Под пыткой он признался, что таких, как он, много, но они уже покинули дворец. И сегодня, братья и сестры, позвольте порадовать ваш взор казнью нечистого.
«Под пыткой…» — растерянно подумала Селена, и ей показалось, что ее сердце застыло ледяным камнем в горле.
И на середину арены вывели того, чьи волосы ослепительно блеснули в свете солнца. И палач уже точил топор, и пенек возник колдовством, и узник был в лохмотьях… и все это казалось Селене кошмарным сном.
Трибуны загудели, и брань, льющаяся на Лируса, в смешении своем была неразборчива.
Лирус угрюмо поднял голову и глянул на королевскую ложу, нашел лицо Селены и долго всматривался в него. До тех пор, пока верзила за спиной не опустил ему на плечо тяжелую лапу.
— Клади голову… — тихо сказал палач.
Дикая дрожь пробежала по телу Селены, и она, не думая о последствиях, вскочила с места, подбежала к барьеру и запрыгнула на него, покачиваясь. Смутно блеснули где-то внизу золотистые волосы и погасли.
Трибуны охнули, топор в руках палача замер, а Лирус рванулся к краю арены, куда должна была упасть Селена, но палач удержал его.
— И без тебя справятся…
Туфли Селены опасливо заскрипели — не так уж и широк барьер, и любой порыв ветра легко снесет с него.
— Дочка… — растерянно пробормотал король. — Что с тобой?
Одновременно он делал знаки стражам.
— Если кто-то ко мне подойдет, я спрыгну вниз… — звенящим от истерики голосом произнесла Селена.
Стражи замерли.
— Что с тобой, дочка? — мягко спросил король, его самого трясло.
Вместо ответа Селена поднесла ладони ко рту рупором и крикнула:
— Тантра! Тантра!
Ее крик прокатился над замолкшими трибунами, и в первую секунду Селене казалось, будто никто не ответит, но потом она увидела среди зрителей черные волосы. Девушка, одетая в лохмотья нищих, вдруг отчего-то с первого ряда перепрыгнула на арену. Стражники рванулись к ней, но были отброшены непонятной, но очень яростной магией.
Девушка подбросила в воздух что-то извивающееся, и в небе над Катариансом из маленькой змейки Демон стал самим собой, небольшим, но пышущим огнем и яростью драконом. Трибуны ахнули.
Селена зачарованно глядела на него, как и все, впрочем, а Демон уже понесся к земле. Тантра ловко запрыгнула на него, помогла залезть обалдевшему Лирису, а потом Демон вновь взмыл над ареной.
Рой яростных стрел осыпал его, но ни одна из них отчего-то не достигла своей цели. Тантра что-то крикнула, и Демон понесся к королевской ложе.
Король рванулся к своей дочери, но она уже сделала шаг в пустоту, а через секунду Лирус подхватил ее, сам едва удержавшись на драконе.
— Лир, держи ее крепче, — предупредила Тантра.
В ту же секунду Демон принял вертикальное положение и точно штопор вознесся в голубое безоблачное небо.
Лирус ногами крепче сжал бока дракона, а руками — свое новообретенное сокровище. Селена плакала — и от счастья, и от горя, потому что не суждено ей было больше увидеть любимого отца, братьев и сестер.
А когда она посмотрела вниз, то ужаснулась. Катарианс плавал в туманной дымке точно игрушечный, и они стремительно от него удалялись.
— Мы высоко? — восхищенным шепотом спросила Селена.
— О, ваше величество, вы правы, мы очень высоко… — со смехом ответила Тантра. Весь вчерашний день Тантра провела на драконе, и ей уже стало казаться, что Демон — часть ее.
— Куда? — спросил Лирус. — И кто ты?
— Я так полагаю, в замок, если вы не против. А я — Тантра, как меня называют, Темная королева. Пусть твоя невестушка тебе все объяснит.
Лирус погрустнел.
— Да, ты, конечно, получишь нагоняй от Гектора, но и заслужишь уважение. — Тантра мигом поняла его грусть.
— Чем? — уныло спросил Лирус.
— Тем, что вернулся. Что не попросил меня унести вас обоих подальше от замка. О, вот и Ниас под нами. А пока помолчите, я жутко хочу спать, всю ночь и день на ногах, тьфу ты, в воздухе.
И Тантра, зевнув, положила лицо прямо на чешую. Демон сам знал дорогу, а Селена шепотом пустилась в длинные объяснения…
* * *
Демон вдруг взревел, и длинная огненная струя вонзилась в небо. Тантра мигом проснулась и осмотрелась.
— А вот и замок, — облегченно выдохнула она, когда из тумана выплыл первый шпиль.
Демон стремительно понесся вниз. Вот его лапы ударились о снег. А из замка навстречу уже бежал Грэт, и его лицо было перекошено то ли волнением, то ли злостью, то ли радостью — все это сменялось и чередовалось у вампира.
Тантра спрыгнула с дракона сразу в холодные крепкие руки.
— Почему тебя не было так долго? — укоризненно спросил Грэт. — Ты представить не можешь, как я… хорошо хоть, уже мертв, а то бы скончался от беспокойства.
Тантра ощутила укол совести.
— Я тебе объясню, — прошептала она, — а пока… это принцесса Селена… вервольф Лирус. Да, тот самый, который ради четвертой привязанности… В общем, он готов снова служить Гектору.
Селене Грэт вежливо поклонился, но при взгляде на Лируса его лицо окаменело.
— Что ж, — вымолвил вампир с презрением, — судьбу Лируса решит его царь. А у меня к тебе, дорогая, будет разговор.
Холодные слова давили на душу сильней, чем если б Грэт ругался, но Тантра заглушала его голос поцелуями, между ними рассказывая о таком суматошном дне, и влюбленные немало повеселились, представляя улей, в который превратился взбудораженный Катарианс.
Но средь смеха проскальзывало беспокойство, но Тантра, хоть и заметила этого, не подала виду, и следующий час пополнил чашу счастливых их часов.
— Мне пора, — сказал вдруг Грэт, когда Тантра уже почти задремала, сидя с ним в одном кресле и положив ему голову на грудь.
— Что такое?
— Ты забыла, что я вампир и мне нужна кровь. Я должен посетить подвал. Примерно через полчаса я вернусь сюда. — Он осторожно взял Тантру на руки, сам встал и вновь усадил ее в кресло.
— Стой! Я хочу с тобой! — Тантра вскочила и сжала ему руку.
Грэт выглядел удивленным.
— Ты что, хочешь это увидеть?
— Нет, просто не хочу с тобой расставаться даже на полчаса.
— Я боюсь, ты перестанешь относиться ко мне по-прежнему, если увидишь это.
— Что за вздор? — Тантра подошла к двери и замерла, ожидая его. — Я всегда буду относиться к тебе так, как сейчас отношусь.
— Ты сама попросила. — Грэт молчал и выглядел обреченным весь их длинный путь к подвалам.
